Страница 6 из 15
Мама еще спала, поэтому Таня тихо прошла в свою комнату, стараясь не разбудить ее. Раздевшись, она улеглась в постель — глаза слипались на ходу. Ей срочно нужно было поспать, хоть немного.
Проснувшись под вечер, Таня, умывшись, пришла на кухню. Там за столом сидела ее мама, которая, подперев щеку кулаком, смотрела в окно. Таня молча уселась за стол.
— Обед на плите, — тихо произнесла женщина. Она хотела добавить что-то еще, но промолчала.
— Ты хотела что-то еще сказать? — спросила Таня.
— Да, — она кивнула. — Завтра… Как бы сказать? Завтра, в общем…
— Что? Что завтра?
— Завтра я займу твою комнату.
— Зачем?
— Немцы.
Она замолчала. Да и Таня и так все поняла — их квартиру занимают немецкие солдаты, как заняли квартиру Булавиных. Хотя, чего она хотела? Сейчас вот так всех, кто остался в Ростове, выселяют. Им еще повезло — разрешили хотя бы комнату оставить. И еще предупредили, мол, завтра въезжаем.
Но Таня понимала, что им вдвоем будет тесно — комната у нее небольшая. Поэтому она сказала матери, что пока поживет в квартире Лизы.
— Ее разве не заняли? Мне утром сказали, что их дом полностью заняли офицеры.
— Заняли, но там комната… Мне разрешили.
Женщина, вздохнув, кивнула и, встав со своего места, ушла. Необходимо было убрать вещи из комнат.
Таня, быстро пообедав, взяла один из своих чемоданов, которые она так и не разобрала позавчера, и ушла в бар. Ее почему-то так и тянуло туда. Этот бар, ставший для нее вторым домом, — она не могла без него. Она просто не могла не пойти туда. «А вдруг разграбят? — думала она, шагая по улице. — Вдруг стекла побьют и влезут? А вдруг — уже?.. А вдруг… вдруг пришел он? Хотя, какое мне дело до него. Он же шутил. Наверное».
Когда она уже подходила к бару, то перед ней неожиданно появился один немецкий солдат. Кажется, он выкатился из ближайшего подъезда, упав прямо перед Таней. От мужчины несло перегаром. Таня, поморщившись, сделала шаг в сторону, желая обойти его и продолжить идти дальше. Но тот вскочил и, что-то лопоча на немецком, кинулся к ней. Таня отшатнулась, и немец пролетел мимо нее, упав на асфальт. Таня быстро зашагала вперед, не дожидаясь, пока тот встанет и догонит ее. Завернув за угол, она прошла через двор и зашла в бар через черный ход.
Закрыв за собой дверь, Таня оставила чемодан в коридоре у двери и прошла в зал. Привычно опустилась за стойку и стала глядеть в темные окна. Спустя пару минут поняла, что сидеть просто так не может — встала, прошла к фортепиано. В голове ее сразу зазвучал Моцарт, которого наигрывал тот немец. Таня, заулыбавшись, открыла крышку и нажала на несколько клавиш. Она не умела играть, но ей хотелось воспроизвести то, что играл блондин. Он так мастерки это делал…
Тут она услышала, как кто-то открыл дверь черного хода, зашел и почти «бесшумно» закрыл ее за собой. «Неужели тот, с улицы?» — взволнованно подумала Таня, подходя к арке, которая вела в служебные помещения. Оттуда до нее донесся тихий мат. «Русский! — обрадовалась она, осмелев. — Но кто? Хозяин не вернулся бы, остальные — тоже…»
Выглянув из-за угла, она увидела огромного мужчину, который, видимо, споткнулся об ее чемодан, когда заходил. Он, почувствовав, что за ним наблюдают, резко распрямился и развернулся лицом к девушке. Таня не сдержала крика:
— Дядя Миша!
— Танька! — мужчина заулыбался и, раскрыв свои медвежьи объятия, обнял девушку.
Дядя Миша или Михаил Иванович Щербаков был ее дядей — родным братом ее матери. Он всегда жил в Краснодаре, поэтому Таня очень удивилась, увидев его здесь.
— Какими судьбами? — Таня отодвинулась от него, чтобы осмотреть.
— Выросла-то как, а! — усмехнулся он. — Похорошела! А я? Я, это… А, ты же не знаешь! Я же приехал к вам еще зимой, до оккупации и как-то случайно попал в подполье, стал комиссаром.
— Вы серьезно? — спросила она.
— Да, — он кивнул. — У тебя есть попить чего? Второй день на ногах… От этих чертей нигде не скроешься.
— Есть, есть, — она провела его в зал. — Как вы вообще нашли меня? Я про бар.
— Мать сказала. Я к ней сначала пошел, чуть не поймали.
— Дядь Миш, — она протянула ему стакан с водой, — а расскажите про подполье.
Как только Таня услышала про подполье, в ее голове родилась идея. Дикая, опасная, но Таня была готова. Это было именно то, что нужно ей.
— А что рассказывать? — он одним осушил стакан. — Антифашистские листовки, диверсии. А тебе зачем это?
— Дядь Миш, — растягивая гласные, произнесла Таня.
— Э-э, нет, голубушка, — он со стуком поставил стакан на стойку, — даже не думай.
— Но…
— Ты себя видела? Ну ты же девушка, Танька!
— Дядь Миша!
— Что «дядь Миша»? Я уже сколько лет дядь Миша… — он вздохнул. — Ну что, что ты смотришь на меня? Не отступишься теперь, да? — она утвердительно кивнула. — И что с тобой мне делать? Эх, Танька… Хорошо, хорошо! Действительно этого хочешь?
— Да!
— Ладно, завтра пойдем… И зачем тебе только это?