Страница 7 из 72
Степь даже не думала заканчиваться, но сегодня ее однообразная красота не привлекала меня. Я сидела на своем ковровом диванчике, обдумывая поведение короля и пытаясь притянуть за уши хотя бы одну версию, объясняющую его интерес. Мысли о безумной любви я отмела сразу как бредовые. Сексуальный интерес? Вроде бы ближе и понятнее, но нет, едва ли. Предложение работать придворным шутом? Кажется, самое разумное. Я потрясла головой, понимая, что мотивов короля мне все равно не разгадать, а значит сейчас не стоит забивать ими голову.
Глиннаэль сегодня тоже был особенно молчалив, изредка причмокивая лошадям и поднимая голову, глядя в безоблачное небо. Женечка - о чудо! - снова ехала на лошади, гордо прогарцевав мимо нас утром. Мы с возницей облегченно переглянулись, продолжая свой путь в милом нашему сердцу одиночестве. Книга, так удачно забытая Женечкой, сглаживала однообразие пути, погружая в дебри придворного этикета. Я тихо бормотала, повторяя про себя обращения к придворным и Владыкам. Ветер затих, стало невыносимо душно, пот градом катился по лицу, и даже у Глиннаэля спина выглядела так, будто ее облили из ведра. Я отложила книгу, вытирая лицо, и потянулась за флягой. Глотая теплую воду, я снова вернулась мыслями к королю, раз за разом прокручивая в голове вчерашний разговор.
— Глиннаэль? — решилась наконец я. — А чем эльфы любят заниматься больше всего? — вопрос оказался более чем туманным, не скрою, но спрашивать у него о сексе казалось чем-то запредельно невежливым. К тому же книжка об этикете об этой стороне общения тактично умалчивала, рассказывая о том, как эльф должен ухаживать за эллет. Дальше вздохов под луной, посвящения сонетов и задаривания цветами дело там не шло. Но дети же как-то рождались?!
— Заниматься? — казалось, Глиннаэль не удивился этому вопросу. А может, ему просто надоело молчать и хотелось поговорить. — По-разному, — он пожал плечами. — Мы живем достаточно долго, чтобы найти призвание по душе. Хотя в этом я завидую людям, — он вздохнул. — Вы так спешите жить, что успеваете, кажется, все на свете! Вы можете и любить, и воевать, при этом быть отличными музыкантами и умудряться пахать и сеять, когда в этом есть необходимость. Мы не такие… — он снова посмотрел наверх, убирая волосы со лба и качая головой. — Будет дождь... — он помолчал, затем продолжил:
— Мы выбираем себе призвание по душе, но тогда становимся в нем самыми лучшими. Музыканты могут сражаться, но арфу они держат куда лучше меча. И даже самый искусный мечник может спеть балладу, но при этом никогда не перепоёт придворного певца, — Глиннаэль пожал плечами. — Кто-то любит выпивку, и в этом ему нет равных, — он повернулся, подмигивая мне, - а кто-то любит общество прекрасных эллет, и они отвечают ему тем же.
— Подожди! — кажется, мы наконец подошли к интересующей меня теме. — То есть ты хочешь сказать, что среди вас есть сластолюбцы?!
— Есть?! — Глиннаэль издал короткий смешок, лукаво глядя на меня. — Да мы все это дело любим, что уж тут скрывать!
- Все? — я посмотрела на эльфов, едущих впереди. — А почему тогда об этом никто не знает?
— Это наша семейная тайна, — со всей возможной серьезностью пояснил Глиннаэль, однако морщинки, собравшиеся у глаз, портили всю нешуточность момента. — Если все узнают, представляешь, как тяжело нам будет в людских поселениях? На нас и так женщины вешаются, но робко, по-тихому. Да и мужья спокойны, зная, что мы на их женщин смотреть не будем… Вот так и живем.
— Ну вы хитрож… Хитрые вы, как я погляжу! — я усмехнулась, откидываясь на спинку дивана. Темно-зеленая склянка выскочила из кармана, и я потянулась за ней, пытаясь поймать. Но Глиннаэль успел первым, хватая бутылочку у самого обода колеса. Он протянул было ее мне, но задержался, вглядываясь.
— Ты это откуда взяла? — он все-таки протянул сосуд, странно глядя на меня.
— Элемир дал, — я пожала плечами, — чтобы не укачивало.
— А тебя укачивает?! — удивился эльф.
— Да нет, просто… В общем долго рассказывать, — я махнула рукой, пряча бутылочку. — Надо ему ее отдать, мне она ни к чему, а он почему-то страдает.
— Еще бы он не страдал! — хмыкнул Глиннаэль. — Я вообще удивляюсь, как он теперь на королевских приемах себя чувствует.
— Да обычно вроде чувствует, — задумалась я, — грустит только.
— Ну да, до Лихолесья еще далеко, где он сейчас мяту найдет, — веселился Глиннаэль. Он смотрел на меня с таким видом, будто вспомнил очень веселый анекдот и теперь держался, чтобы не рассказать его мне. Наконец, он не выдержал:
— Наш Владыка любит вино, ни для кого это не секрет. Да что уж там - секрет, мы все его любим. Вот только у всех вкусы разные. Его Величество привык пить не пьянея, он может за день сам выпить небольшой бочонок и даже не заметить. Но вот с придворными другая история… Они, бедняги, стараются не отставать от короля, но потом ужасно мучаются от похмелья. Вот наши целители и придумали для них этот настой. Он снимает муки похмелья за несколько минут, оставляя голову ясной.
Так вот оно что! А я все думаю — что же они с утра как огурцы стоят!
- А вы его тоже делаете? — я видела, что по вечерам воины с удовольствием прикладываются к флягам, в которых явно плескалась не вода, но при этом утром поднимались раньше всех.
— Ну нет, не стоит нас с придворными неженками сравнивать, — притворно оскорбился Глиннаэль, — да и вино мы пьем другое. Свое, лихолесское, из дикого лесного винограда. Голова от него всегда ясная, а в теле легкость небывалая. То, что надо для уставшего воина в походе.
Я покачала головой, снова развалившись на диванчике. Полученную информацию нужно переварить и разложить по полочкам.