Страница 16 из 18
Район дотационный, никаких богатств, кроме гор, самых высоких в Дагестане и потому притягательных для альпинизма, в них нет. Следовательно, распределение скудных земель и выплаты бюджетникам – единственная сфера деятельности его руководства, имеющая отношения к финансам. Для тех претендентов на лидерство, которые разъезжают на популярных в республике «Мерседесах», эти деньги интереса не представляют. Могут представлять интерес 62 километра сухопутной границы, особенно перевалы, но там уже строится погранзастава. Таможенного поста нет, он у автотрассы, ведущей из Азербайджана через соседний район.
Есть самое высокогорное в Европе село Куруш – выше четырех километров, там до сих пор одних избирателей живет около полутысячи. Есть еще священная гора Шалбуздаг высотой четыре с половиной километра, три восхождения на которую приравниваются к одному хаджу. Но делать деньги на туризме, альпинизме и пилигримах, идущих к святыне, в Дагестане не научились.
То есть борьба в районе идет не за явные экономические интересы, хотя остается возможность что-нибудь «крышевать», а за власть как таковую. В Дагестане люди гордые и власть ценят.
После первых попыток внеочередной смены районные власти перешли к ответным действиям и наконец прекратили добычу песка в неоформленном карьере на берегу моря, которую вели некоторые протестанты. Дело в том, что горный район имеет свой отселенческий поселок на берегу Каспия рядом с Дербентом. Оттуда два года руководство детской турбазы писало в природоохранную межрайонную прокуратуру, что рядом с базой ведется незаконная добыча песка, прокуратура повелевала милиции проверить, участковый писал в ответ, что все тихо. А тут за дело взялась районная прокуратура. За уголовное дело – о незаконном предпринимательстве и нарушении природоохранного законодательства. Райпрокурор Фируза Лагметова получила угрозы поджечь ее машину, дело теперь ведет прокуратура межрайонная.
В результате в октябре 2005 года состоялась попытка захвата здания райадминистрации. На многих машинах из Махачкалы и Дербента прибыли желающие свергнуть Абасова вместе с сочувствующими и потребовали от него уйти в отставку. Происходило примерно так, как в остальной России захватывают предприятия. И как ворвавшиеся привыкли захватывать автостоянки и заправки на хлебных местах у границы или прокалывать шины дальнобойщикам, когда те отказывались платить дань. А тут не получилось. Не помог и тогдашний митинг, перекрывший трассу.
Для Дагестана подобный метод борьбы за муниципальную власть не в диковинку. Только за последние месяцы были попытки захвата административных зданий в поселке Дубки, в Ногайском и Кумторкалинском районах. А до этого, если вспомнить, были попытки захватить и республиканские институты власти. Очевидно, они и дали надежду Басаеву на то, что его «освободительную армию» в Дагестане примут на ура.
Следовательно, нет у населения республики привычки надеяться на то, что исполнение законов может принести пользу. А у государства нет, кроме силы, рычагов для их исполнения, пусть и выборочного. Не оказалось их и у Керимхана Абасова. Пусть даже и он, и его оппоненты будут кристально чистыми людьми, но если им пришлось вступить в прямое столкновение – это значит, что они не могли решить свои споры путем законной процедуры. А были и обращения в суды, и в прокуратуру, и обещания личной аудиенции у Муху Алиева. Поэтому после первой пробы сил, когда Абасов не поддался на угрозы, должна была наступить следующая фаза. Более опасная, с привлечением большей толпы и большего внимания.
Фермопилы у священной горы Шалбуздаг
Братья Примовы, братья Канберовы, Буньям Аскеров, основные противники Абасова, не живут в Докузпаринском районе, зато сохранили в нем интересы и родственников, поэтому именно они вели в октябре переговоры в кабинете Абасова. Самое показательное, что все они имеют отношение к правоохранительным органам – или отец сорок лет был прокурором, или брат в МВД, или сам служил в линейном отделе на железной дороге. Или, на худой конец, судим. А внутри района их линию поддерживал Назимхикмет Гайбатов, который пытался стать главой села Каладжух, но никак не мог правильно соблюсти процедуру.
Гайбатов и стал распорядителем будущего митинга, о чем и записали в уведомлении, отправленном по почте 10 апреля. Оно было получено через неделю. В Лондоне дошло бы за два часа, а бескрайние просторы села Усухчай бороздило семь дней! В уведомлении сказано, что целью митинга является «выражение общественного недоверия главе муниципального образования «Докузпаринский район» Абасову К.С.» и что предполагается участие в нем 5 тысяч человек. То есть – почти всего взрослого населения района!
На это письменно Абасов ответил, что парк в райцентре Усухчай больше 500 человек не примет, а все упомянутые в уведомлении якобы противоправные деяния администрации уже разобраны вышестоящими комиссиями. И митинг потому не соответствует требованиям закона. А на совещание в администрацию, чтобы обговорить проведение митинга, как положено, никто не пришел. Собирала инициаторов районный прокурор Фируза Лагметова, говорила, что по фактам хищений дотаций на развитие овцеводства уже заведено 7 уголовных дел, но Абасов по ним не обвиняется.
Митинг все равно был неизбежен. Не помешала ему и драка с поножовщиной на свадьбе в соседнем Хивском районе, где живут в основном табасаранцы. Тамошние лезгины 19 апреля позвали на помощь, помчались 200-250 человек во главе с братьями Примовыми, с трудом милицейские наряды из трех районов навели порядок, арестовали 11 зачинщиков с двух сторон, Багадин Канберов – один из двух «генералов песчаных карьеров» – объявлен в розыск. Что не помешало Примовым и Фахретдину Канберову через несколько дней привезти своих людей и в Усухчай.
С утра было холодно, из трех сел, что расположены по дороге выше райцентра, спустились, если верить видеосъемке, около полутора сотен людей. Постояли в «парке» – пятачке у трассы, объявили, что пойдут в соседнее село Мискинджа, там есть клуб, который защитит от дождя. Мискинджа – за семь километров, там уж подавно речи не было о разрешении митинга, но им препятствовать не стали.
Перед въездом в Мискинджу дорогу окружают с одной стороны зеленые холмы садов, а с другой – высокий берег Самура. Именно на это место протестующие и высыпали камни и гравий из двух грузовиков, пригнанных заранее. Получается, митинг пришел к подготовленной необъездной баррикаде, которая перекрыла главную районную трассу Магарамкент–Рутул. Кстати, именно на этом месте в 1837 году состоялся бой с русскими войсками. А сейчас собралось около 450 человек, большинство – приехавшие по зову земляков или привезенные Канберовым члены группировки «Новое поколение». Приезжих на пленке можно сразу отличить по более богатой одежде.
Те, кто снимал митинг, пострадали первыми. Их забрасывали камнями, и не галькой, а увесистыми булыжниками. Лагметова вместе с милиционерами приехала, требовала разблокировать дорогу: несколько десятков машин, от легковушек до грузовиков два часа сигналили, разделенные баррикадой. Прокурора за ее призывы тоже предложили отправить в отставку.
К тому времени митинг уже вышел из-под контроля, ранили в ногу выстрелом из охотничьего ружья милиционера, организаторы не могли обуздать тех, кто, согревшись изнутри под дождем, осыпал камнями подошедший махачкалинский ОМОН. Пятьдесят бойцов на узкой полоске между холмами были отличной мишенью. Как персы в битве при Фермопилах – типической битве в ущелье.
Лагметова в это время звонила Гайбатову, который ушел с митинга, чтобы он вернулся и разблокировал дорогу, звонила (звонки зафиксированы) Ниязу Примову, он находился в машине, возвращался с митинга на работу. Работает он в Магарамкентском районе руководителем центра социальной защиты населения. Тех, кого он привел на митинг, защитить не сумел. Камни бросать они не перестали после его указаний (если они были), продолжили и после выстрелов в воздух. Тогда омоновцы стали стрелять по толпе. Специальными патронами, содержащими знаменитый газ «черемуха».