Страница 3 из 52
— Смотри за кошельком, — хмуро бросил Герхард, кладя руку на рукоять кривого кинжала.
Средний город как всегда бурлил. Здесь повсюду заключались сделки, ежесекундно возникали споры и драки, казалось, медессцы и прибывшие на Унаири занимались только тем, что старались переиграть друг друга.
Гном врезался в толпу, как бурав, и Флозерину пришлось прикладывать усилия, чтобы не отстать. Он уже поймал несколько ненавидящих взглядов и пожалел, что не надел капюшон перед входом в город, как собирался ранее. Еще свежи были воспоминания о Войне листьев, в ходе которой объединенная тогда еще армада эльфийских судов наводила ужас на все побережье Жемчужного океана. Отряды эльфийских карателей оставляли после себя одни пепелища и горы трупов. Однако, вожди четырех эльфийских народов что-то не поделили, и началась междоусобица. Был заключен спешный Джейбальский мир, по которому Унаири получил независимость и статус свободной торговой зоны, находясь в вассальной зависимости от Империи. С тех пор здесь правил дух прибыли,, чем не преминули воспользоваться проходимцы всех мастей, что слетались сюда, как мухи на известное угощение. Но, губернатор Лесатт, ставленник императорского Совета, опираясь на стражу и свод законов, быстро навел порядок: некоторых отправили на серебряные гномские рудники, некоторых прилюдно вздернули. Ну, а некоторых тихо пустили на корм рыбам.
Текшая в жилах губернатора кровь темного эльфа и недюжинный управленческий талант быстро привели Унаири к процветанию. Девизом Лесатта было: «Заработай сам и дай заработать другим». Он даже гоблинов привлек к уборке улиц. Пиратское прошлое не давало ему забыть о своих бывших соратниках: став губернатором, он тут же объявил войну Братству. Многих он, правда, перетянул на свою сторону, предоставляя порт и доки в обмен на процент с каждой добычи. Некоторые из них были зачислены в береговую охрану и занимались патрулированием побережья архипелага, включающего в себя пять крупных островов и несколько десятков мелких, на некоторых из которых добывали жемчуг. И именно они теперь отгоняли любителей грабежа от берегов Унаири.
— Теперь поищем «Развратницу», — пропыхтел гном, когда их, измочаленных и изжеванных, толпа выплюнула около Порта. Народу здесь было поменьше, и основную массу составляли моряки, докеры, бандиты и проходимцы. Здесь бойко шла торговля запрещенными к употреблению наркотиками, магическими безделушками и рабами. Молодежь из Верхнего города частенько захаживала сюда с целью пощекотать себе нервы. Но еще больше — нервы родителей, которым иногда приходилось выкупать своих чад за кругленькие суммы.
— Эй, мелкий! — гном прихватил за рукав выцветшей рубашки мальчишку-посыльного. – Как мне найти «Развратницу»?
Мальчишка–кавлерг[7] тут же блеснул своей сорокачетырехзубой улыбкой:
— Бордель в конце улицы Морской Звезды, дедуля.
— А так, — Герхард подкинул на ладони серебряную монетку. Мальчишка смешно наморщил нос:
— Начинаю припоминать, папаша!
К монетке присоединилась ее сестра–близняшка. Мальчишка облизнул темно–лиловые губы синим языком:
— Четвертый причал, корабль с русалкой на носу, уважаемый.
— Ладно, лови пострел, — гном передал монетки, и сорванец, ловко спрятав их в пояс, засверкал пятками. Гном хмуро посмотрел ему вслед, дернул себя за бороду и зашагал в указанном направлении
— Чего нахмурился, борода?
— Да, нахлынули воспоминания, как мы кавлергам головы–то рубили.
— Вот ты о чем, — протянул эльф. – Нашел, над чем печалиться. Я слышал, ваших детей они тоже не жалели…
— Не жалели, — эхом отозвался гном.
— Кавлерги однажды появились даже у нас в Пеллерионе…
— И?..
— Порубили их в фарш. Они видимо решили, что если мы не сереброволосые, то и не можем ничего, кроме как песни петь по рощам.
— Вам повезло.
— Возможно. Кстати, а почему — «Развратница»?
— Капитан на службе у Лесатта совсем недавно, еще не растерял пиратских навыков. Поможет нам добраться до места.
— Не слишком ли много знающих о нашем предприятии? — теперь пришла очередь эльфа хмуриться.
— Он не в курсе. Лесатт поставил ему конкретную задачу — охранять.
В предпортовых трущобах улочки были на редкость узкими, кривыми и грязными до невозможности. Отходы и мусор выбрасывались прямо из окон на мостовую, где и гнили в ожидании уборки. Но даже вездесущие гоблины, эти маленькие проныры, не успевали убираться в Порту. Так что мусор гнил, распространяя по округе непередаваемую смесь запахов.
Эльф страдал как никогда в жизни. Он прикрывал нос платком, но это слабо помогало. К тому же над кучами мусора роились тучи мух, разжиревших и наглых. Они облепляли все, норовя попасть в рот, в глаза. Приходилось щуриться и идти почти наощупь.
Тут же на улице валялись пьяные, мертвые и раненые в ночных схватках. Друзья видели, как с умирающего, несмотря на хрипы, гоблины стаскивали одежду, ничуть при этом не церемонясь. Они зло зашипели на невольных свидетелей их нелегкой работы, но стоило эльфу перебросить копье с плеч в руку, как шипение разом стихло.
— Ненавижу гоблинов, — прогнусавил сквозь платок Флозерин. – Теперь эта картина будет преследовать меня в кошмарах.
— Ну–ну, — усмехнулся Герхард. – Смотри!
Дальше по улице, где царила относительная чистота, и можно было дышать без опасения съесть полтора фунта мух, разворачивался настоящий бой. Полтора десятка пиратов-полукровок атаковали небольшой эскорт из шести стражников–скарцени[8], яростно защищавших закрытый паланкин. Носильщики–тролли были убиты. Такая же участь ждала и охрану в скором времени, несмотря на отчаянное сопротивление.