Страница 115 из 154
Удивительное продолжалось, а Мила все никак не могла привыкнуть . С той минуты, как увидела Вадима на заснеженном перроне во Владимире, она жила как будто в двух измерениях. С одной стороны — вот их новый дом, вот Вадик, его горячая страсть и бесконечная нежность, его забота. Чувство совершенной защищенности, которое окутывало Милу, надежно оберегало от целого мира, было похоже на музыку. Да, теперь все хотелось сравнить с музыкой, Вадик прав — она понятнее и правдивее слов. С другой стороны, одолевали сомнения, Мила гнала их, рядом с Вадимом эти мысли отступали, но стоило остаться одной, и начинало казаться, что она занимает чужое место.
Как те женщины на вокзале посмотрели на нее. Даже не с осуждением, а с изумлением. Кто такой Лиманский, и кто она…
Наверно, так и подумали. Мила вздохнула, перебирая свои вещи. Хотелось надеть что-то нарядное, теперь-то она знала, что Вадик будет играть!
В тот, первый, раз — невероятный случай произошел: Тоня купила билеты на концерт, Мила и предположить не могла, что там будет Вадим. А когда увидела портрет Лиманского на афише, то хотела убежать. И вот эти самые женщины, они и в зале рядом оказались.
— Господи, они же и сегодня наверняка будут, — прошептала Мила обреченно. — А я про платье не подумала, все мятое в чемодане…
Но то самое, трикотажное, если разобрать небогатый гардероб Милы, единственное нарядное брендовое платье розового цвета с французским названием «сомо» — не мялось. Мила извлекла его со дна чемодана, из-под стопки летних вещей и белья, приподняла, да так на вытянутых руках и донесла до зеркала в ванной, приложила к себе, посмотрела на отражение. Удивленное и растрепанное нечто, но счастливое. Что с волосами делать? Вчера, или можно сказать сегодня, уже под утро, когда в душе с Вадиком были, она голову мыла, не досушила, так и уснула потом. Теперь вот это все в разные стороны. На улице от влажного ветра волосы еще и завились. Чучело огородное! А платье, как у школьницы, закрытое, с воротничком. Оно уже не казалось Миле нарядным.
Заглянул Вадим.
— Ты тут? Не знаешь, в какой ванной тебя искать, не привык я к таким… — Он не закончил фразы. Встал за спиной Милы и тоже смотрел на их теперь уже общее отражение. — Я помню это платье. Ты в нем была на прошлом моем концерте. Я тебя в зале видел! А Захар меня отвлек, и я не смог за тобой пойти.
— А хотел? Пошел бы?
— Побежал! Что ты такие странные вопросы задаешь? — Он провел пальцами по подбородку, спросил у Милы через зеркало: — Надо бриться или нет? Все-таки надо. И пора бы уже ехать, а то я разыграться не успею.
— Так поехали! — Мила тут же забыла про прическу. — Ты брейся, я пока все сложу и косу заплету. Это быстро.
— А мне так нравится. — Вадим пропустил волнистые светлые пряди сквозь пальцы. — Красивая... Ты как… девушка с волосами цвета льна.
Мила вдруг развернулась, уткнулась ему в грудь лицом и засмеялась.
— Что? — Вадим обнял ее. — Что я сказал?
— Ничего, — она пыталась справиться со смехом, — я думала… в тот раз ты сказал… что я красивая, как арабская лошадь.
— Действительно. Я тогда нес что-то невразумительное. И хотел, чтобы ты осталась со мной.
— Я тоже хотела остаться с тобой.
— Мы так и будем стоять? А лучше бы лечь…
— Вадик!
— Да-да, я помню, пьяно кончерто ин де, номер двадцать. И все билеты проданы.
— Тогда отпусти меня.
— Не могу, никуда тебя не отпущу.
— А собраться?
— Хорошо, — он разомкнул руки. — Но только ради Моцарта.