Страница 3 из 9
Я также сообщила Р.И. последние новости о процессе в Тверском суде по иску Евгения Джугашвили к Государственной Думе, которая в своем заявлении назвала И.В.Сталина виновным в расстреле польских офицеров в Катыни.
– Таким образом, Государственная Дума пересмотрела решение Международного суда в Нюрнберге, который признал виновным в этом Геринга и Йодля, – саркастически заметила я. – Это просто смехотворное заявление. И вообще согласно Конституции, Госдума может принимать заявления только по своим внутренним вопросам. Поэтому её заявление по Катыни не имеет никакой юридической силы. Видимо, наш президент Дмитрий Медведев очень хочет помириться с поляками. Благодаря ему Дума и села в лужу. К сожалению, Тверской суд отклонил иск Джугашвили. Но одновременно признал, что расстрел поляков происходил в сентябре 1941 года. То есть это было тогда, когда в Катыни были немцы. Что и требовалось доказать. А заявление депутатов судья сочла их личным мнением.
4 апреля 2012 года, среда
Накануне я звонила Р.И., но телефон не отвечал. Сегодня он сам мне позвонил и сообщил, что делал в Союзе писателей большой доклад, посвященный 90-летию избрания И.В. Сталина генсеком.
Я тоже решила показать свою осведомлённость в этом вопросе:
– Тогда казалось, что это не очень большая должность. До этого генеральными секретарями избирали всяких старух, вроде Стасовой, потому что это была чисто канцелярская работа, и никто из политиков не стремился занять эту должность. Но после запрета других партий оказалось, что эта должность – самая главная. Даже больше, чем пост, который занимал в то время Ленин – Председателя ВЦИК. Троцкий писал в своих воспоминаниях, что Сталин до этого находился как бы в тени, и они пропустили момент, когда он вышел из этой тени. Как он выразился: Сталин как будто отделился от Кремлёвской стены. Мне бы хотелось почитать ваш доклад на эту тему. Он где-нибудь опубликован?
– Да, кажется, где-то в Интернете он есть, – небрежно бросил Р.И.
26 апреля 2012 года, четверг
Звонила по телефону Р.И.
– У вас сегодня ночью ноги не мёрзли?
– Нет, а что?
– Приснился какой-то дурацкий сон, даже не знаю, как его истолковать. Будто я укутываю вам ноги.
– О, это о чём-то говорит. Может быть, о моём душевном холоде и одиночестве? – предположил Р.И.
– Скорее всего, этот сон ни о чём не говорит, и вообще снам нельзя особенно доверять, но я решила на всякий случай вам позвонить и узнать, всё ли у вас в порядке.
– И правильно сделали, – сказал Р.И.
– Кстати, сейчас передо мной лежит газета «Своими именами», № 12 за 2012 год. Статья к 100-летию со дня рождения Всеволода Анисимовича Кочетова, бывшего главного редактора журнала «Октябрь». В ней упоминается один ваш товарищ.
– Какой такой товарищ?
– Александр Николаевич Яковлев.
Я зачитала по телефону фрагмент статьи: «В 1972 году в «Литературной газете» появилась статья «Против антиисторизма», автором которой являлся заместитель заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС Яковлев, впоследствии ближайший помощник (или наставник) Горбачева в его разрушительных делах. Надо признать, что и до этого он активно выступал с публикациями явного антирусского направления, но данная статья действительно вызвала настоящую бурю негодования. Да, были товарищи, которые возмущались, но при этом ничего не предпринимали или не имели никакой возможности повлиять на ситуацию. А вот главный редактор «Октября» сразу поднялся на борьбу с Яковлевым и его окружением, хотя мог промолчать, и не только сумел объединить в этом процессе представителей различных творческих союзов, но и направить их деятельность в нужном позитивном направлении. Известные в стране литераторы, художники, архитекторы, композиторы и другие крупные работники культуры начали писать письма в ЦК КПСС с требованием отстранить Яковлева от его работы. В итоге произошло то, что казалось всем совершенно невозможным – данного деятеля сняли с должности и отправили послом в Канаду, даже член политбюро Суслов не смог его отстоять. Но и для Кочетова эта борьба не прошла бесследно. Сторонники Яковлева развернули против него враждебную кампанию, стали писать надуманные доносы, дискредитировать в печати, и в 1973 г. сердце писателя не выдержало… «Октябрь» после его смерти начал всё больше сдавать прежние позиции, и сейчас уже никто не вспоминает об этом журнале. После того, как Яковлева вернули в Москву и избрали в члены Политбюро, он рассадил своих ставленников в средствах массовой информации, которые начали поливать грязью неугодных ему общественных деятелей, и в том числе особенно рьяно обрушились на покойного Кочетова. Но, как сказал Александр Невский, «Не в силе Бог, а в правде». К сожалению, второго Кочетова во время перестройки не нашлось». Все действительно было так, как написано здесь?
– Да, так и было, – подтвердил Р.И.
– Довольно странно, что Александр Яковлев, будучи идеологическим работником аппарата ЦК КПСС, опубликовал статью в «Литературной газете». Ведь фактически в то время это была оппозиционная газета, которую читали на кухнях все так называемые «шестидесятники» и диссиденты. Неужели уже тогда готовилось то, что произошло при Горбачёве, когда на Сталина обрушились потоки грязи? Расскажите, как это происходило в 70-х? – попросила я.
– Я тогда уже два года работал с Яковлевым в Отделе пропаганды и агитации ЦК КПСС. Как раз в это время в результате каких-то интриг ему удалось добиться, чтобы сняли заведующего этим отделом Степанкова. Его даже не просто сняли, а загнали послом в Китай, а с Китаем в то время были очень плохие отношения. Впоследствии, правда, он добился перевода в Югославию. Яковлев надеялся, что его назначат на его место, но как он ни старался, его не назначали, и он продолжал оставаться замом.
– Вы тоже были заместителем?
– Да, но он был два года и.о. – исполняющим обязанности заведующего отделом, а я просто замом. Де-юре я был как бы у него в подчинении, но фактически работал самостоятельно.
– Какие у вас с ним были отношения?
– Довольно прохладные. В 1970 году у нас с ним произошла довольно забавная сценка. Когда меня назначили в Отдел, я взял к себе секретарём свою знакомую с кафедры философии МГУ, с которой раньше работал. Надо сказать, что в ЦК все секретарши как на подбор, были невзрачные старушенции, а это была девушка очень видная – молодая, высокая, дородная и, конечно, очень привлекательная. Все сразу стали вокруг неё увиваться.
– А вы сами не пытались за ней ухаживать? – спросила я.
– Нет, у меня не было к ней никаких притязаний, у меня тогда уже была семья, Лариса. Да и разница в возрасте у нас с ней была очень приличная – 17 лет. В конце 80-х я её как-то встретил. Она защитила диссертацию, работала на одной из кафедр МГУ. Но тогда она была ещё совсем молоденькая девушка. И вот однажды я вызвал её в кабинет, и пока беседовал, предложил ей сесть. А в это время вошёл Яковлев, как-то дико взглянул на меня и сразу же вышел. Мы с Наташей договорили, и она вышла из кабинета. Через некоторое время мне позвонил наш второй зам и сказал: «Слушай, что это Яковлев мне говорит, что он зашёл к тебе, а секретарша у тебя в кабинете сидит?». Я ему ответил: «А что, она должна стоять передо мной? Что здесь такого, если я предложил ей сесть? Ведь она женщина. И вообще если вы с Яковлевым такой чепухой занимаетесь, судя по всему, вам просто нечего делать!». Тот передал наш разговор Яковлеву, и с тех пор он приклеил мне кличку «самовол».
– Надо же, какой Яковлев моралист, оказывается, – удивилась я. – А может быть, это он на почве ревности, и он сам положил глаз на вашу секретаршу?
– Положил, – уверенно сказал Р.И. – Яковлев, кстати, довольно ловкий ловелас. У него был роман на стороне и даже внебрачный сын. Но в данном случае, наверное, примешивалось и то, что он подозревал, что меня пригласили на работу с последующей перспективой назначить на должность заведующего отделом, на которую он тогда претендовал. Ведь он продолжал ходить в замах. Мне кажется, он и эту статью в «Литературной газете» затеял, чтобы как-то зарекомендовать себя и ускорить решение своего кадрового вопроса, но получил обратный эффект. Письмо вызвало большое недовольство общественности, и его отправили послом в Канаду.