Страница 23 из 47
Валериан ехал и гнал от себя желание спешиться и проверить, на месте ли, в луковице, Глаз Бури. Потом он ехал и гнал от себя желание спешиться и упасть лицом в траву. Потом он ничего не гнал, потому что желания от дикой усталости испарились. Он себя уже не чувствовал, за него трясся на Эльюте кто-то другой. Однако мысль, что возможно именно так ощущают себя люди перед смертью, прокралась в его помутненное от долгой езды сознание.
Наконец Себастиан дал знак остановиться и объявил, что вон на том холме цель их путешествия. Предложил: или сделать последнее усилие и добраться до Брескии, но тогда сумерки застанут их в дороге и ночлег они будут искать в потемках, или переночевать здесь, а утром со свежими силами въехать в город.
Похоже, что даже крепкий на вид Густавиан устал от дороги. Он заявил, что неплохо бы им подкрепиться, а то на одном молоке далеко не проедешь. Флавиан его поддержал. Густавиан очень кстати вспомнил, где тут есть неподалеку постоялый двор. Он выразительно хлопнул по горлу и добавил, что и выпить охота, а уж там точно найдется.
Про «монету» товарищи к радости Валериана не вспомнили, а может, не в их привычке было расплачиваться деньгами. Просили еду и ночлег опять именем герцогини. Но хозяина постоялого двора долго уговаривать не пришлось. Прав отец, решил Валериан, северяне совсем из другого теста. Гостеприимные и добродушные. Однако Себастиан, расположившись за столом, смотрел на дымящегося крупного петуха и ворчал, что не нравится ему все это.
Густавиан отломил ножку:
– Да как же мясо может не нравиться?
Себастиан и себе взял кусок, пояснил:
– Слишком просто оно нам досталось. Так не бывает.
Флавиан с Валерианом ничего не сказали: рты были заняты. К полному восторгу Густавиана хозяин принес вино.
Густавиан отложил лапку и первый кувшин опорожнил, можно сказать, в одиночку. Хозяин подлил еще. Валериана в доме отца вином не баловали. Сам Валериан считал, что все в жизни надо хотя бы раз попробовать. В том числе и напиться. Чем не подходящий случай? Но, посмотрев на развеселившуюся компанию, он испугался. А что если у него развяжется язык? Он же не знает, как себя поведет спьяну. И Валериан даже не пригубил вино. Из кучки лука выбрал свою, грязную, луковицу и пододвинул к себе. Остальные оставил в центре стола. Пускай закусывают.
Он порадовался, что не пил. Вон как странно действует вино. Себастиан с Флавианом сползли на лавки и довольно безжизненно повисли на них. Густавиан сидел, но оперся об стол, стонал и силился поднять голову. Валериан не успел ничего сообразить, как в дверь вошли... старые знакомцы! Лисявый с двумя своими напарниками. У Валериана от одного их вида заныл затылок, по которому он получил еще в реке. Валериан опрокинулся на лавку и притворился, что и он без чувств. Сердце так громко забилось в груди от испуга, что, казалось Валериану, все слышат его стук.
Один из разбойников стал у окна, второй – у дверей. Лисявый взялся тщательно обшаривать товарищей Валериана, их вещи, добрался и до него самого. Стянул его с лавки на пол, чтобы было удобнее. Валериан с трудом сдерживался, чтобы не захихикать от щекотки. Его и смех разбирал от того, что щупали его быстрые пальцы, и от страха трясло одновременно. Лисявый ничего не нашел, оставил Валериана, пошел обыскивать других по второму разу.
Караульным надоело стоять на страже, они подошли к столу, посмеиваясь над лисявым, мол ищет не пойми что у не пойми кого. Он отправил одного вон. Второй взял надкушенную Густавианом петушиную лапку и с удовольствием принялся уплетать ее.
– Зря время теряли. Нет у этих того, что мне надо, – прошипел лисявый и в сердцах даже стукнул кулаком по столу.
Товарищ его дожевал мясо и потянулся за луковицей. Лисявого это разозлило, он смахнул все, что было на столе, на пол. Луковицы покатились по полу в разные стороны. Товарищ испуганно отступил с обглоданной костью в руках. Валериан зажмурился от страха: одна упавшая луковка хрустнула у разбойника под ногами. Вдруг в ней Глаз Бури и разбойники обнаружат камень.
Раздались странные звуки. Это рвало Густавиана. После того как в желудке ничего не осталось, гиганту явно стало легче, потому что он встал на ноги. Постоял, покачиваясь и рассматривая незнакомцев, увидел кость без мяса в руках у одного и горестно воскликнул:
– Ты съел мой ужин!
Оглянулся, поднял небольшую скамью и с криком: «А ну верни мой ужин! Обратно!» нацелился обрушить ее на обидчика. Разбойник уставился в недоумении на кость, словно задумался, как же вернуть. На Валериана просто что-то нашло от нереальности происходящего, он не смог удержаться и захохотал. Весьма неуместно: все вздрогнули и посмотрели на него. Потом Густавиан все-таки бросил свою скамейку, но промазал. Она упала со страшным грохотом и раскололась. Как раз между лисявым и разбойником. Лисявый кинулся к окну, а разбойник к двери. Густавиан дернул за стол, стол не поддался. Тогда он схватил металлическое блюдо, с которого посыпались остатки петуха, но растерялся, в которого из двух врагов его метнуть. Лисявый с разбойником оглянулись, увидели блюдо и развернулись. Лисявый теперь бежал к дверям, а разбойник к окну. Когда они столкнулись, Валериан чуть не захлебнулся от хохота. А Густавиан швырнул блюдо в обоих. Жалко, что они пригнулись: блюдо стукнулось о стену и загрохотало по полу. В дверь ворвался разгневанный хозяин заведения и его слуги. Разбойники один за другим повыскакивали в окно.