Стажер

Через мгновенье стали слышаться голоса. Заработал передатчик и ему что-то пытаются сообщить?    Ник напряженно вслушивается, но из-за сильных помех ничего не может разобрать. 

Глайдер еще раз сильно подпрыгнул, да так, что Ник прикусил язык и очнулся.

— Шептун, а может, он того, это…

— Чего того? А ну-ка давай подгоняй животину!  Нам надо  затемно успеть  добраться до места.

— Так я что и делаю. Уже какую палку об ее хребет обломал. Со счета сбился! Так она и вовсе окочуриться может. Что тогда будем делать?

— Что-что, сам знаешь, что, — на себе потащим.

Ник помотал головой, стараясь рассеять наваждение. Мозг прострелила резкая боль, и он снова отключился.

                                                  **********************     

Ник лежал на чем-то жестком. Во всем теле чувствовалась ломота и слабость. Немного знобило. Глаза открывать совершенно не хотелось. Еще теплилась призрачная  надежда, что это все сон. Сейчас он откроет глаза и окажется в своей спальне, в родительском доме.  Выпрыгнет в окно как есть и  с наслаждением вдохнет пьянящий воздух горного Алтая. Затем по пологому склону пробежится до Телецкого озера, с разбегу нырнет в его даже летом прохладные воды и, вволю накупавшись, подоспеет как раз к приготовленному бабушкой завтраку. Или, на худой конец, окажется на  своей жесткой койке  в  тесной каюте на базе «Тау-Кита 1». Ник понял, что для сна рассуждает слишком логично и окончательно пришел в себя.

Он вспомнил все, что с ним приключилось, но как-то отдаленно. Мозг услужливо заблокировал часть сознания, и Нику сейчас казалось, что недавние кровавые события на арене произошли не с ним, а с кем-то другим. А он находился там только в качестве зрителя.

Ужасно хотелось пить. Голова кружилась. Симптомы были знакомы. Он явно переборщил со спидинг-ап. Организм истощил свои запасы, и теперь приходилось расплачиваться за это диким  упадком сил. Первым делом надо напиться. Потом должен прийти аппетит.

Ник кряхтя ничуть не хуже Шептуна, свесил ноги со своей лежанки и не спеша принял сидячее положение. В голове тут же зашумело, а перед глазами поплыли тысячи светлячков. Он с силой зажмурился, потом снова открыл глаза. В них еще рябило, но зрение начало восстанавливаться. «Все не так уж и плохо, — подумал он. — Как говорил отец: жить будем!» Тут Ник заметил, что все его ссадины, многочисленные ушибы  и порезы заботливо смазаны какой-то густой мазью. О! Только не это! Ему стало неловко. Пока он был без сознания, его всего обмыли и  одели в свежую одежду.

На улице послышались приближающиеся  шаги, дверь, скрипнув, чуть отворилась, и в образовавшемся  проеме появилась озабоченная физиономия Сита. Когда их глаза встретились, на лице мальчика отразилась целая палитра чувств от удивления до радости, и он что есть мочи заорал:

— Ник! Живой! — и не обращая внимания на  скривившегося от шума в голове Ника, продолжал речитативом: — Бородавочника тебе в одно место! Ну ты и спать горазд,  беременный перекатыш! Всех перепугал, понимаешь. То ли жив, понимаешь, то ли того, понимаешь. У тебя всегда все не как у людей! Ну что ты за человек! А, Ник?

— Воды, — пытаясь остановить этот бурный словесный поток, произнес  Ник —  голос предательски дрожал. Получилось это как-то жалобно, и Ник, прокашлявшись, более твердо повторил: —  Сит, воды. Принеси воды.

— Воды? А, воды, конечно, воды. Сейчас я тебе принесу,  и воды принесу,  и отвар тебе Шептун приготовил. — Сит аж пританцовывал от возбуждения. — Ты это, только не спи больше, я быстро, одна нога здесь, другая там. То есть наоборот! Ну ты меня понял. Дождись меня, я быстро. 

Сит выскочил за дверь, и уже с улицы было слышно, как он орет:

— Шептун! Сюда! Скорее! Лежебока проснулся!     

Ник со вздохом откинулся к стене, не замечая на своем лице глупую улыбку.

                                      **********************

  — Ну, ты как? — Шептун в который раз справился о его самочувствии. Была уже ночь. Все вокруг  заливал  изумрудный свет  Доминии. От этого даже привычные предметы выглядели незнакомыми. Огромный диск планеты, казалось, просто нависал над головами. Похоже, она находилась сейчас в  перигее. Абсолютно черное небо, отсутствие мало-мальской облачности. Все это создавало  прекрасные условия для наблюдения.

«Эх, сейчас бы мне самый простенький телескоп, и можно было бы разглядеть целые континенты и моря, если таковые там, конечно, имеются».  Нику казалось, что даже невооруженным глазом он  различает замысловатый  рельеф ее поверхности.

— Око открылось, — Шептун заметил его интерес к Доминии и, по всей видимости, истолковав это на свой лад, добавил: —  Быть беде.

— Почему сразу к беде? — нехотя спросил Ник. Он был уже сыт по горло последними событиями, и ему совершенно не хотелось сейчас не то что обсуждать, а даже и думать о каких-то там возможных передрягах. — Такая вокруг красота, Шептун! — он обвел рукой вокруг.

— Красота, — не то подтвердил, не то передразнил его старик. — Все сходится, Ник. — Заметив его непонимающий взгляд, Шептун пояснил: —  Все, как в преданиях. Я-то, конечно, не всем там россказням верю, уж годы не те, чтобы верить-то небылицам всяким. А только так широко Десница со времен Первого Исхода не открывалась. Аж мурашки по коже бегут, стоит только взглянуть на нее. Да и в голове постоянно шумит,  будто шепчет кто мне. Даже во сне этот голос слышу. Только понять ничего не могу. Да не смотри ты так на меня, как на дурь-травой укушенного, — усмехнулся  старик, — точно говорю, не к добру все это.