Потерянный Город

Он качает головой. Не надо. Мне ничего не остается делать, как отступить, наблюдая, как они выводят Алекса под руки, грубо волоча по полу. Я поднимаю руки, демонстрируя, что буду вести себя спокойно и глупостей не наделаю. Не хватало еще, чтоб от моих действий его избили сильнее. Никогда не знаешь, сколько боли способен вытерпеть человек.

Если бы не вчерашняя бойня, Алекс смог бы ответить, но сейчас на его теле нет здорового места, к которому было бы не больно прикоснуться. Поэтому не удивительно, что он теряет сознание от болевого шока. Патрульный наверняка бил по уже расцветшим синякам. Точными и сильными ударами.

Немое отрицание не успевает вырваться из моего горла, задушенное паникой.  Я опустошена и подавлена.

Они забрали его у меня.

Они выволакивают Алекса в коридор, грубо таща по полу. На анализы так не ведут. Как на бойню. Последний из охранников закрывает дверь, странно глянув на меня. Если бы не его защитная маска, скрывавшая все лицо, может, я смогла бы распознать, что читалось в его взгляде.

Я слышу, как гремит металлический засов, окончательно отделяя нас друг от друга.

Горячие слезы жгут глаза, я подлетаю к двери, все еще не веря, что все так глупо произошло. Я бью кулаками, разбивая их в кровь, но боли почти не замечаю. Она маячит где-то на периферии измученного сознания, не удостоенная вниманием.  Они никогда нас не отпустят, ни его, ни меня. Глупо было надеяться найти в Городе оплот здравомыслящих людей.

"Вдруг, война" стала моей реальностью. Война не с заразой, война с людьми. Озлобленными и жестокими последними представителями нашего вида. Мне было за них стыдно. Миллионы достойных людей погибли в первые дни чумы А-2, почему им нельзя было выжить? Почему тот, кто сидит наверху и наблюдает за всем, решил поиграть по грязным правилам? Выживают лишь ублюдки и убийцы.

-Что вы с ним будете делать? - кричу я сквозь решетку, они еще должны меня услышать. –Эй, вернитесь! Что вы будете с ним делать!

Теперь, когда мне в шею не упирается винтовка, я чувствовала себя смелее. Патрульных я бы отнесла и к ублюдкам, и к убийцам. Если представится возможность, я их убью. Всех до одного. Я не жду, что они мне ответят, злость выкрикивает все это за меня. Вдруг я слышу по шагам, что кто-то возвращается.

Они вернут Алекса? Заберут меня? Или просто изобьют, чтобы не кричала и не мешала работать?

-Ребекка, -от того, как он произносит мое имя, у меня холодеет спина. Этот голос отравил мое прошлое, а теперь и настоящее.

Именно он велел мне молчать, затыкая рот носком, когда приходил домой.

Именно он испортил мою детскую психику.

Именно он лишил меня девственности.

Мой брат.

Я делаю резкий вздох и шаг назад от двери, словно он сможет убить меня через нее.

-Стиви...-его имя ножом режет мне горло. -Я думала, ты умер.

Я не представляю, волей каких судеб он оказался здесь. Я складываю руки на груди в замок, пытаясь взять себя в руки. Меня трясет, как осенний лист на холодном ветру.

Это нереально. Его должна была поглотить А-2. Просто обязана.

Еще один выживший ублюдок.

События того дня, когда я зашла домой и увидела мертвую маму, за секунду проносятся в моей голове. Я тогда его так и не встретила, когда убегала из дома, понадеявшись, что он умер, мучимый последней стадией болезни. Я радовалась, когда представляла, как чернеет его кровь и глаза. Но он жив.  Он забрал у меня Алекса.

Сердце глубоко бухает внутри, разрывая в клочья грудную клетку, холодеют ладони и на лбу выступают капельки пота.

Будь проклят этот мир! Сильная жгучая ненависть заполняла каждую мою клетку, но мне приходилось сдерживаться, чтобы выяснить хоть какую-то информацию. Психовать будем потом. Мне стоило огромных усилий не разбить голову об дверь от нахлынувшего чувства отчаяния. Все так неправильно, словно по написанному сценарию глупого фильма ужасов, а я какая-то дешевая актриса со ставкой в сорок центов за день съемок.

-Привет, сестренка. Как дела? – его голос отравлял мне душу.

-Стиви, - я набрала побольше воздуха, пытаясь унять дрожь в руках. -Ответь, что с ним сделают?

Мой брат молчит. Размышляет, что сказать? Его забавляет моя боль? Она, наверное, его всегда забавляла.

-Нас же не отпустят, верно? - если они взяли на службу такого гнилого человека, как мой брат, то это плохая контора.

-Ты как думаешь? Нет, конечно.

-Тогда зачем мы вам нужны? Чтобы унижать и избивать?

Нелогично. Зачем держать два дополнительных голодных рта? Если бы из нас хотели сделать рабочую силу для Города, то вряд ли бы стали избивать до полусмерти. Даже если нам не «найдут места в обществе согласна тестам и анализам», а просто превратят в рабов, заставляя голыми руками добывать породу в шахте, то побитые рабы – слабая рабочая сила.

К тому же, мы не ели и не пили последние сутки, я уже чувствую, как рот пересыхает словно пустыня.