Потерянный Город

Утро выдалось тяжелым и мутным, наполненным тревогой кошмаров, словно старая бочка протухшей водой. Я встала с больной головой, точнее, как встала – проснулась. Встать мне мешала нога.

Алекса рядом не было, дома было тихо и пахло чем-то съестным. Всю ночь я убегала во сне от Рика по бесконечным коридорам, которые переходили из одного в другой, заканчиваясь тупиками и бесконечными развилками, заставляя меня петлять по ним снова и снова. Ощущение зацикленной безысходности было настолько сильно, что не покидало меня еще какое-то время, даже когда я проснулась. Куда бы ты ни свернул, какой путь не выбрал бы, от своих страхов не уйти.

Итак, здравствуй новый день. Я Ребекка Вай, мне почти пятнадцать лет. Вчера Рик пытался меня изнасиловать и всадил нож в бедро. Алекс убил его, выстрелив из пистолета в упор. Отличный выдался день!

Я перевернулась на бок, укутываясь сильнее в одеяло. За ночь дом выстудился, и теперь у меня при выдохе вырывались крохотные облачка пара. Градусов семь или восемь.

Снаружи послышался какой-то звук, я приподнялась, опираясь на здоровую ногу и, закутавшись в одеяло коконом, допрыгала до окна. Синее морозное небо с высоко висящим диском яркого солнца было прекрасно. Я бы восхитилась им, если бы не картина выкапывающего могилу Алекса. Ужасный, насмехающийся контраст: жизнерадостное солнце, чистое непорочное небо и человеческая жестокость на одном холсте.

Было ужасно смотреть, как здоровый, крепкий парень роет другому могилу. Неправильно это, не должно быть так. Кто сейчас определяет, как правильно? Раньше было правительство со своим сводом законов, церковь с напускной религией, строи, мировоззрения, общепринятые нормы: не груби, не убей, не укради. Будь человеком. Что от этого осталось сейчас? Многомиллиардный организм, состоящий из маленьких человечков, умер, оставив после себя следы в виде уцелевших. Они сбиваются в стаи, строят новые города, восстанавливают старые, пытаясь жить по старым законам. Людям необходимо направление, куда идти, без этого мы просто превратимся в зверей.

Я много повидала разнообразной смерти за полгода странствий. Больше всего всегда печалили маленькие дети, лежащие в своих кроватках в брошенных домах. Они никогда не скажут своего первого слова, не пойдут в первый класс, не вырастут в хороших специалистов. Родители либо бросают зараженных детей, либо сами погибают, а малыш тем временем умирает с голоду, лежа на белых пеленках. Один раз мне довелось увидеть тело малыша, который проломил череп, выпав из кроватки. Ужасная картина.

Одно дело – чужие смерти, ты воспринимаешь их как должное, как нечто уже свершившееся, в чем конкретно ты не участвовал. Это как разглядывать старые фотографии в альбомах, перелистывая страницу за страницей. Ты не знаешь имен, не знаешь судеб и причин. Но быть причиной того, что Рик лежит на краю могилы, это уже другое дело. Хотя, надеюсь, я со временем почерствею, покрыв сердце толстой коркой.

Алекс орудовал лопатой на заднем дворе, активно разбрасывая землю, что черными мерзлыми комьями весело разлеталась в разные стороны. На нем был растянутый свитер, светлые джинсы и черная шапка, должно быть, он одолжил их у бывших хозяев. Рядом, завернутый в простыню, словно кокон, лежал Рик. Или Рей. Как его там правильно.  Мне было ужасно стыдно перед Алексом, ведь если бы я ночью осталась в своей спальне, то все было бы нормально. Ему не пришлось бы становиться убийцей, убивать, а затем хоронить человека. Каким бы подлым Рик не был, он все-таки человек.

Нас и так мало осталось.

Я отметила, что любуюсь Алексом, его быстрыми руками и сильным телом.  Фу, фу, что за мысли? Он ведь закапывает труп человека, а я тут разлюбовалась красотами его молодого тела. Я поспешила отпрыгать назад к дивану, притворившись, что ничего такого постыдного не делала. Ноге даже столь маленькая прогулка пришлась не по вкусу, о чем она во всю сообщала мне прибывающей болью.

Через полчаса он вернулся в дом. Пот стекал по лицу, а щеки раскраснелись от усердной работы на морозе.

-Ты проснулась? Доброе утро.

Оно ни разу не доброе. Ни в каком месте.

-Привет.

-Как нога? – он снял шапку, вытер ею лицо и кинул на стол. - Похолодало тут, надо обогреватель включить. Электричество, слава Богу есть, я в подвале нашел генератор с остатками топлива. Правда, всего один обогреватель на весь дом, поэтому будем сидеть с ним в обнимку.

Он улыбнулся так ясно и искренне, что я невольно улыбнулась в ответ, хотя чувство вины «сама, дура, виновата» продолжало пожирать меня огромными кусками.

–Еще тут есть старинный камин, но он больше для декора, я думаю.

Смогла бы я также искренне улыбаться, только что закопав еще вчера живого человека? Нет, не смогла бы. Алекс сильнее меня и физически, и психологически. Он способен вынести и не такие ужасы выживания, в отличие от меня.

-Даже если он рабочий, пользоваться я бы не советовал. Дым будет видно за сотни километров, а тут где-то недалеко еще могут ходить чистильщики.

Он прилично поработал, пока я спала. Хоть кто-то же должен что-то делать для нашего выживания. Я на секунду осеклась: раньше я не признавала, что с Алексом нам теперь идти по одному пути, усиленно разделяя «я» и «этот псих». События последних дней заставили меня пересмотреть свои взгляды на дружбу и совместную компанию. Быть психом не всегда плохо.