Две недели дождя

– И всё-таки та женщина-репортёр подходила лучше всего. Жаль, инспектор Дэвис, очень жаль. – Реа задумчиво посмотрел на кухонный нож в своей руке. Тонкие струйки крови стекали по розовым разляпистым цветам на рукояти. – Она подходила лучше, чем эта подделка. Но ведь это уже не важно.

Слова прозвучали как щелчок спускового крючка. Действительно, не важно, кто был сейчас в этом человеке – Реа или Лай – он был преступником.

– Прости, Лай мне друг, но я должен. Прости! – Мик едва не кричал, он даже не знал, только ли дождь сейчас стекает по его щекам. И не знал, у кого сейчас просит прощения – у Лая, у Эйчера или у Криса. А может, у самого себя. – Я должен арестовать тебя. Если докажешь, что у тебя расстройство личности, сможешь отделаться принудительным лечением.

– Психиатрическая лечебница хуже! – Крис попытался встать между Реа и Миком, но тот оттолкнул его в сторону, достал пистолет.

– Реа. Он обещал пиццу! Обещал! – Эйчер шагнул вперёд, протянул руку, даже зная, что коснуться уже не успеет – он хотел хотя бы попытаться. Тридцать две секунды – это всё, что им сейчас осталось. – Обещал!

– Я знаю, малыш. – Реа улыбнулся и шагнул назад, к каменному ограждению. Всего одно движение, рывок. Мик даже не успел поднять пистолет. Всплеск и рокот воды внизу.

Дождь хлестал по лицам, ветер трепал волосы и одежду. Мик обернулся. Эйчер стоял на коленях, всё ещё протягивая руку к ограждению. Крис замер, закрыв лицо руками. Он так часто обещал, так много говорил о своей дружбе и преданности, а в тот момент, когда действительно оказался нужен, ничего не смог сделать.

Мик всё ещё не мог поверить. Он подошёл, снял свой мокрый плащ и накинул его на плечи Эйчера. Парень сегодня потерял двух братьев и свою защиту от реального мира. Мира обычных, нормальных людей.

– Он вернётся. – Эйчер дрожал, кутаясь в мокрый плащ. Пальцы скользили, цепляясь за пуговицы и ремешки. – Вернётся. Он обещал. Он жив. Лай. И Реа.

– Давай поговорим об этом потом. А сейчас я просто отвезу тебя домой, напою чаем и уложу спать. – Мик пытался успокоить, согреть Эйчера, хотя и понимал, что получается у него из рук вон плохо.

Потом ему пришлось приводить в чувства Криса. Патологоанатом слишком уж подозрительно всхлипывал и размазывал дождь по щекам. Мик отвёз его домой и взял страшную клятву утром явиться на работу. Эйчера он просто отвёз в его квартиру и позорно сбежал. Он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше, что говорить ему. И даже не был уверен, что посмеет заговорить с ним в ближайшие несколько дней.

Самому ему ужасно хотелось достать из бара бутылку чего-нибудь крепкого и забыть обо всём на свете, но вместо этого Мик заставил себя сесть за отчёт. Надо было придумать подходящее объяснение, подобрать слова, не допустить лжи и не написать всей правды. Этого никто не должен был знать. Он был рад, что там они были только втроём.

Хэрли принял его отчёт и утвердил его вместе со свидетельскими показаниями Криса. Сложнее всего было объяснить, почему они пошли вдвоём и ночью, никого даже не предупредив. Мик сказал, что не был уверен, нужное ли это место, и решил осмотреть его, понять, куда ставить посты. Пошёл после работы, а Крис просто увязался следом, за компанию. Убийцу опознать они не смогли из-за плохой видимости. При их приближении он сразу же бросился с дамбы вниз. Так было написано в отчёте, и Хэрли удовлетворился таким объяснением, хотя и не очень ему поверил.

С самого утра были организованы поисковые работы в районе дамбы, но тела так и не нашли, только кое-какие вещи жертвы. Ближе к полудню работы свернули, и Мик смог вздохнуть спокойно. Если бы Лая нашли, открылась бы его ложь. Если бы Лая нашли, это означало бы, что он мёртв.

Больше всех злились братья Ланги. Они вложили так много в поиски своего идеального маньяка и в итоге не получили ничего. Мик мог только посочувствовать им – убийца всё это время ходил у них под носом под личиной ничего не подозревающего полицейского. Одному из Лангов удалось утешиться очередным сложным делом. Кажется, Клавдий нашёл себе весьма интересного соперника в лице молодого, но талантливого адвоката Виорела Мэрроу. Юлий же безнадёжно скучал и по три раза за день наведывался в их участок под очередным придуманным предлогом. Пока это не надоело Хэрли, и он не затащил Ланга в свой кабинет. О чём они говорили, никто так и не узнал, но братья-юристы без надобности заходить перестали.

Грегори Аберт наведывался в кабинет Хэрли едва ли ни чаще Юлия Ланга. Он требовал продолжить поиски тела преступника, хотел лично убедиться в его смерти, а может быть и пнуть труп. Он никак не мог смириться с тем, что убийца его невесты ушёл от наказания, пусть даже и в ад. Хэрли отказал ему и даже смог как-то успокоить. Грегори взял недельный отпуск. Кое-кто в участке считал – чтобы самому поискать тело. Ничего он, разумеется, не нашёл и в конце концов прекратил поиски, удовлетворившись показаниями инспектора Дэвиса.

Чен провалялся в больнице ещё месяц, и за это время успел как следует отдохнуть от работы. Зария почему-то решил, что его начальник имеет особую защиту высших сил от зла. Мик не пытался разубедить его. Окончание дела несколько удивило его команду, но он знал, что все они вздохнули с облегчением.

Навестить Эйчера Мик решился только через неделю, когда страсти улеглись, а Хэрли окончательно достал его требованиями найти и вернуть Лая. После работы он зашёл в круглосуточный магазин и купил пачку кофе в зёрнах и какое-то печенье. Всего лишь повод, то, с чего можно было начать разговор.

Ещё минут пятнадцать Мик потратил на то, чтобы дойти до его квартиры, ещё секунд десять, чтобы постучать. Дверь открылась ещё через две минуты. Мик непроизвольно посмотрел на часы – без пятнадцати, с чего он решил, что будет тридцать две минуты? Эйчер кивнул и пропустил его внутрь, всё также не глядя в глаза. На нём был тот же самый свитер, что и в ту самую ночь на дамбе. В квартире было прохладно, Эйчер открыл все окна, насколько позволяли задёрнутые шторы.