Страница 50 из 111
Когда Зана пришла в себя, то первым делом принялась копаться в нахлынувших воспоминаниях. Вот только в них она была большую часть жизни сопливым младенцем, а потом как-то плавно превратилась в подростка. Больше ничего не таилось в памяти, даже саму Хёрн Зана помнила смутно. Гораздо яснее всплывали обрывки игр и постоянный голод и страх. Они всегда были ее спутниками.
Сперва в душу рвались сомнения, а человек ли она вообще? Люди ведь так долго не жили… Но прислушавшись к чутью, Занка убедилась, что да. Человек, и никак иначе. Постепенно оглушившие ее воспоминания стали снова покрываться забвением. Она пережила новость, что вдруг стала взрослой, и тут же свыклась с этим. Как, наверное, смирилась бы с чем угодно, потому что не время было сидеть и горевать или удивленно охать. К тому же снова начал донимать голод, брала своё и усталость.
Они шли третьи сутки, но до обещанной деревни так и не добрались. Иногда Зане казалось, что они ходили кругами, будто чахоточный лес не хотел выпускать их и водил одними и теми же тропами. Но могучие, пусть и больные, деревья вскоре сменились поредевшими и побелевшими от старости. Значит, Эриан ошибся дорогой? Или, для него три дня – не так уж и долго?
Полукровка же вел себя странно – то и дело оставлял Занку одну, а сам пыхтел и злобно шипел где-то в стороне. Чтобы она не сбежала, Эриан накрывал ее плащом. Под его черным пологом Зана становилась безвольной и безучастной ко всему. Тело не двигалось, голову раздувало пустотой, перед глазами мерцали неуловимые яркие пятна. В такие минуты ей хотелось открыть рот и пускать с губ слюни, а потом затягивать их обратно. Мерзкое желание! Зана боролась – и с ним, и с тем, кто его насылал, но пока не выходило. Все попытки хоть как-то отвоевать себе свободу пресекались на корню. Кроме того, Эриан не скупился на подзатыльники и тычки. Стоило зазеваться, как можно было получить и между лопаток размашистой ладонью.
После отлучек полукровка возвращался злой, кривил губы, скрипел на Занку зубами, но молчал. Она лишь пожимала плечами, а потом, когда Эриан с очередным сдавленным стоном схватился за плащ, поняла. Кажется, зацепило «великого» колдуна ее мелкое проклятье. Вот и маялся он с животом, метил кусты.
«Ничего, - ехидно подумала Зана, наблюдая, как полукровка нервно жался, расправляя плащ. – Вроде всего на три дня я тебе хворь пожелала, значит, скоро поправишься».
К деревне они вышли только к полудню следующих суток. Когда солнце забралось повыше и принялось щелкать их по головам раскаленными лучами. Эриан перестал отлучаться, посвежел лицом и снова нацепил на него надменное безразличие. Ни одним мускул не дрогнул на нем, когда перед глазами показалась небольшая деревенька. Дворов семь, если считать по избам. Они были бревенчатыми с крытыми ивняком и соломой крышами. Все – исправные, ладные, будто их собрали совсем недавно. И тем непригляднее смотрелись колья, телеги, наспех вырытые канавы и просто разный мусор, преграждавшие проход к человеческому жилью.
Значит, мертвые побывали и здесь. Занка было обрадовалась, но от последней мысли съежилось внутри сердце, запищало тоскливо. Похоже, обманывал ее Эриан и в малом. Не было на земле места, где не лютовали бы голодные мертвецы. Еще неизвестно – остался ли кто здесь из живых? Тем более, что избы смотрели на улицу заколоченными окнами. Только один из них мог похвастать распахнутыми створками. Занка принялась разглядывать ситцевые занавеси, выпростанные наружу, и вздрогнула. Оттуда донесся протяжных детский плач. Обиженный и голодный младенец звал на помощь!
Занка забыла обо всем и рванула на выручку, но тут же получила по ногам и повалилась в подвяленную солнцем траву. Кровь закипела внутри, забарабанила в ушах. Занка резко встала, сжала кулаки, уставилась на Эриана. С безучастным равнодушием он изучал пыль у себя под ногами.
- Ты… - зашипела Зана, но тут же замолчала. Не своей волей, ей просто заткнули рот невидимым кулаком. Она сопела, скрипела зубами и мычала, но не могла сказать больше ни слова.
- Уймись, - брезгливо поморщившись, произнес Эриан. – Мешаешь только.
Занка мысленно огрызнулась, но наружу вырвалось лишь что-то похожее на звериный рык. Дернулась, но ноги будто приросли к земле. Теперь Зана тоже уловила чужое присутствие. Похоже, не в силах работать языком, она невольно принялась стараться чутьем. Оно ширилось, набирало силу. А может, не смолкавший детский плач подстегивал его? Занка должна была помочь ребенку! И сама удивлялась – откуда эта уверенность, эта жажда спасать? Перед глазами всплывала злополучная ночь, когда она решилась выйти из палатки и наткнулась на Роноанову жену. Детский пронзительный плач и два дебелых мужика, медливших с расправой…
Занка снова зарычала - на этот раз ощущая, как наливаются силой ноги, она почти оторвала их от земли…
- Уймись, тебе говорю! – в голосе Эриана прорезалась злость. Он дернул плечом, и Занку снесло в сторону, опрокинуло на перевернутое растрескавшееся корыто.
Она не успела прийти в себя, как со стороны единственной не заколоченной избы послышался шорох, а потом и скрип сапог. Неспешно из-за угла вышел кто-то невысокий в длинных черных сапогах, широких болтавшихся на бедрах портах и надвинутой почти до носа соломенной шляпе.
- Что вам тут? – заговорил он высоким голосом. – Мы здесь колдунам не рады!
Будто грозясь, незнакомец потряс перед собой кулаком. Занка лишь горько усмехнулась про себя. Что он мог сделать с Эрианом? Чем прогнать? Только вот примись недо-эльф силой рваться на ночлег – не встанет ли кусок поперек горла от такого гостеприимства?