Миражи

— Все же здесь летом гораздо лучше, — вздохнул с сожалением Виктор, оглядывая партерный цветник, — идем к трем грациям. Их Марии Федоровне на день ангела подарили.

— Правда? Удивительно, такой большой подарок, представляю упаковку с ленточками, — засмеялась Ника и пошла вперед, а Вяземский за ней. Она слышала его шаги, шорох листвы под ногами, так хотелось обернуться, и…

Она не знала что! Обнять? Да! Но как возможно? В музее это случайно вышло, Ника даже не поняла, как оказалась в его руках. И почему он стал молчалив? Словно отвечая на ее вопрос, он тихо сказал:

— Про парк можно вспомнить много интересного, но когда оказываешься тут, главным оказывается причастность. Чувствуешь себя одним с природой, красотой. И мысли дурные уходят. Павловск лечит…

Ника обернулась, Виктор остановился, так они медлили под старой, сросшейся тремя стволами липой и смотрели друг на друга. Молча.

Белка выглянула из-за ствола, спрыгнула вниз на газон, замерла.

— Ой, смотрите, — прошептала Ника

— Не двигайтесь резко, — также шепотом отвечал Виктор, — тихонечко доставайте орехи.

— Да…

А белка и не думала пугаться, напротив, увидев, что Вероника раскрыла сумку, рыжая попрошайка тремя большими скачками выбралась с газона на дорожку и снова замерла в полуметре от Виктора и Ники.

— На ладонь положите, дальше она сама разберется, — подсказал Виктор.

Ника медленно присела, протянула руку с раскрытой ладонью к зверьку.

— Взяла! Ест!

Белка деловито покрутила орешек в передних лапках, немного помусолила его, но потом зажала в зубах и вернулась на газон, под липу, разрыла листья и землю, затолкала туда угощение.

— Запасает, — улыбнулся Виктор и тоже присел.

Белка вернулась и вспрыгнула ему на колено.

— Совсем ручная! Ну иди, иди ко мне. Ой!

Зверек перепрыгнул на плечо к Нике

— Не бойтесь, давайте фотик, я сниму вас с ней, — сказал Виктор.

Фотографии с белкой вышли замечательно. Виктор и Ника рассматривали их, смеялись, а в парке темнело, солнце село, тени растеклись вечерним сумраком и похолодало.

— Далеко в парк не пойдем, поздно уже. Хотел Сильвию вам показать, но в другой раз.

Он опять сказал это, и Ника поверила, что будет этот другой раз. Не может не быть. И так хорошо стало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Да, я приеду, может быть весной. И ребята еще игру хотели, но даже без игры, сама.

— Весной тут чудесно. Я буду рад снова встретиться с вами.

К выходу из парка опять шли молча. В машине Виктор спросил:

— Устали?

— Нет, — Ника смотрела на павильон граций, мимо которого они снова проезжали, — это другое, я сохранить хочу в себе.

Виктор кивнул, он хорошо знал это состояние, когда уходишь из парка и уносишь частицу его в себе.

— Вот и ворота царские, — обратно быстро доедем, пробок в это время нет.

Глава 17

Меньше, чем через час он притормозил у дома Тани. На завтра они с Вероникой о встрече не условились, девушка шла на игру.

— Виктор…я… — Ника взяла из его рук сумку, но не выходила из машины, хотела что-то сказать. Он не торопил. — Я благодарна вам! Когда выезжала из дома, мне было даже немножко страшно. Мир так велик, а я ничего не видела, кроме своего поселка, а потом города, где и дома-то не выше пяти этажей. Нет, конечно, еще Иркутск… и мы часто ездим на Байкал, но это ведь другое. А здесь совсем новый мир. И у меня никого не было, о ком бы я могла сказать, что он ждет меня в этом мире. И вдруг вы…я понимаю вы заняты и оставили свои дела ради того, чтобы показать мне город, Павловск, свой мир….

Виктор молчал. Потом взял ее руку в свою, не мимолетным прикосновением, а именно взял и удержал, не больно, но ощутимо сжал пальцы.

— Знаете, что… бывает, люди встречаются, когда необходимы друг другу, именно в тот момент. И я благодарен вам. За то, что Вы сейчас со мной. Я не могу, да и не хочу объяснять подробности, но… сейчас мне очень тяжело было бы одному. Я ведь не живу с семьей. Это не вчера произошло и не подумайте, что я… ищу способа отвлечься…что-то я не то говорю, — усмехнулся он и отпустил ее. — Доброй ночи, Вероника, и удачной игры. Вы уверены, что доберетесь сами? Лучше было бы мне отвезти вас туда.

— Нет, спасибо, я сама… я позвоню вам.

Почему отказалась, Ника и сама не знала. Испугалась и его, и того, что могло произойти между ними. Ведь не просто так он сказал про семью. Он сейчас хотел не только слов, как ни была Вероника неопытна, но она догадывалась, замечала, что Виктор тянется к ней так же, как и она к нему. Ведь их как током ударило там в музее, когда она испугалась сигнализации, и он прижал ее к себе… Так он не женат, или женат, но не живет дома, тогда… страшно, так страшно было думать об этом, но как же хотелось об этом думать. Ее бросило в жар, она почувствовала незнакомое прежде томление в теле, слабость, и что-то мучительное, такое чему она не знала объяснения. Внутри себя. Ей стало трудно дышать, но нельзя было показать этого. Она задержала дыхание пытаясь справиться с собой. Если бы он сейчас еще раз взял за руку! Ника хотела прикосновения к его ладони, но Виктор не пытался ни дотронуться, ни сказать что-то еще.

Ника не могла знать, что он думает, а думал он об ее отказе, о том, что она не нуждается в нем и что, вероятно, не слишком стремится афишировать их отношения перед друзьями. Не хочет показывать его. Это можно понять. У нее своя жизнь… Что же она медлит, почему не прощается?

— Я пойду, Виктор Владимирович

Опять по отчеству назвала. Все равно хорошо!

— Я провожу до подъезда, темно там под аркой.

Свободный от прогулок день Виктор планировал провести в офисе. Утешить Штерна, просмотреть отчеты, заняться первоочередными делами. Но стоило войти в кабинет, как привычная офисная обстановка начала угнетать. Она не соответствовала тому, что происходило с Вяземским.

Виктор скучал по Веронике. Противореча самому себе, хотел быть в отдалении, чтобы хорошенько подумать о происходящем, но и рядом.

Невозможно было не заметить, что творится с Никой. Она не сопротивлялась стремительному сближению — это смущало Виктора, радовало, побуждало быть во сто крат бережней, налагало ответственность.

Нике простительно — молода, неопытна, чистая девочка, облеченная в невинность, как невеста в свадебную фату. Тронуть страшно. Ничего не понимает, а он-то знает все… И обидеть ее — грех, ни за что не посмел бы. Но даже мимолетное прикосновение к руке Вероники волновало до жара. Усилием воли подавлял Виктор желание прикасаться и только смотрел. Она встречала его взгляд сначала удивленно, потом смущаясь, а вчера, когда прощались — отчаянно. Ждала поцелуя. Знал он это все! И не позволял себе.

Хорошо, что сегодня не встречается с ней, можно с силами собраться.

Как же все это вышло так сразу и безвозвратно, но поверить ли себе? Он и с Ритой думал что… Рита, Рита! Все что ли теперь мерять отношением с ней? Виктор стукнул кулаком по столу, кипа бумаг подскочила и рассыпалась листами смет. Какая теперь работа?

Он встал, закурил, подошел к окну, напротив Думской башни жил утренней жизнью Гостинный двор. По галерее Перинной линии прохаживались люди, угол Невского уже стоял в пробке. Обычная жизнь, ничего не произошло еще… И слишком мало времени с тех пор, как они расстались с Ритой, чтобы… Черт! А со стороны посмотреть, так выходит он старый козел, ну или не старый, Виктор усмехнулся, потеребил усы, а может сбрить? Выходит одну бросил, другую закадрил. Конечно нет, не так все, но со стороны именно так! Знала бы Ника о его последнем разговоре с Ритой… Нет, стоп, так нельзя. Не со стороны надо смотреть, а в суть вопроса. А какая к черту суть? Не лекцию по менеджменту он читает, вот она неистребимая привычка к анализу. А здесь, сейчас не перед студентами, перед самим собой должен он все это разъяснить.