Любовница

Но я люблю тебя. Как бы мне хотелось забыть обо всём, что происходит. И чтобы была только осень и море, дом облицованный серым камнем, а весь внешний мир — за трёхметровым забором. Где-то там…и не мешает нам.

Возможно это путь к безумию. Это разделение мира на две части — в одной из которых ты и я, а в другой весь мир. Но тебе не нужен только я, тебе нужен и мир.

Не знаю осталась ли ты сейчас с тем человеком, к которому ушла, и стало ли тебе хуже, чем когда вы расстались в первый раз, если вы уже снова не вместе.

Наверно ты чего-то не поняла, что-то захотела доказать самой себе, раз решилась на такой шаг, как вернуться к нему и перепроверить. У тебя был путь — больше не встречаться с ним и жить с сомнениями, что не всё кончено, что ты зависима от ваших отношений, или встретиться и понять, что ты свободна. Ничем больше я не могу объяснить, что ты вернулась к нему.

За свободу приходится дорого платить, ты выбрала второй путь. Ценой за это был наш дом. Может и не слишком высокой ценой на твой взгляд, но сейчас я не о том. Я знаю, что тебе сейчас больно и нехорошо, но это пройдёт. Время, как прибой смоет с твоей души следы этой боли. Ты не будешь мучиться этим всю жизнь, лишь какое-то время.

Говоришь, что ты пожалела его, не смогла отказать. Я понимаю. Ты — человек, в тебе сердце человека, оно жалеет и сострадает, и никуда от этого не деться. Ты приехала к нему, а потом…потом тело подвело тебя, ведь так? И тоже потому, что ты —,человек. Я не осуждаю. Если ты вернёшься, то не стану упрекать ни одним словом. У меня нет на это права.

Однажды ты проснёшься совершенно свободной. Ты смелая девочка и не побоялась пойти и посмотреть в глаза человеку, который столько лет был тебе дорог, а потом стал чужим. Могу с уверенностью сказать, что он просил и даже умолял тебя вернуться. И это не потому, что я такой умный Гуру, просто это закон жизни и никому от него не уйти. Звёзды кажутся нам драгоценными лишь потому, что они недосягаемы, а если они лежат в кармане пиджака, то и цена у них, как у придорожных камней.

Ты изменилась. Я достаточно видел твоих фотографий, чтобы понять, что это не просто скованность перед объективом. Ты была с тем, с кем была, но сердцем уже не с ним. И ты не притворялась, не скрывала за весёлостью сожаление, или может жалость к нему, невозможность возврата к прошлому.

Однажды так же посмотришь ты и на меня.

Все мужчины одинаковы. И я не буду скрывать, что когда вижу твою радость с другим, то хочу сказать обидное, уязвить, замутить её. Но не в этот раз. Да ты была с другим, и я ревновал тебя, и всё-таки сейчас я говорю с тобой с глубокой нежностью. На расстоянии многое видится яснее.

Я говорю с тобой не для того, чтобы ты жалела и меня. Да и зачем жалеть? Ведь я был с тобой счастлив. Странно, ты не ушла ещё, а я пишу «был».

Легче лёгкого сказать: «будь моей всегда». Скажи я так — и ты вернёшься, я знаю, ты ведь вернешься. И останешься, даже встретив настоящую реальную любовь, вернёшься из жалости ко мне. Легко опутать тебя цепью сострадания, но я не говорю так, потому что знаю — любовь требует свободы. Она должна владеть всем без остатка. А был ли я весь твой? Наверно, нет и не буду.

Если я позволю хотя бы и малой части тебя остаться со мной, твоё счастье будет неполным. Между тобой и тем, кого ты полюбишь, будет лежать бездна нашего с тобой мира, наш дом у моря…

Чтобы дать тебе свободу, я должен уничтожить его, разрушить, стереть все следы с твоей души. Если ты скажешь, что время пришло — я сделаю это, клянусь. Что у меня останется после — не знаю. Может быть воспоминания, может быть ничего, пустота. Я приму только те воспоминания, которые сохранят тепло и жизнь дней, что мы провели вместе, а мёртвый пепел прошлого мне не нужен. И тогда я не смогу вспомнить тебя. И даже тот образ, что я создал в своём воображении, уже будет не ты. Та часть меня, которая принадлежит и всегда будет принадлежать тебе, умрёт. Перестанет быть. Буду другой я. Не твой.

Рассказать ли тебе как я сейчас живу? В постоянном страхе, что потеряю тебя. Что завтра или послезавтра ты напишешь и это случится, и моя душа должна будет умереть.

Это было с самого начала так, возможно поэтому я обижал тебя часто, цеплялся к словам, искал в них то, чего не было, пытался рассмотреть наше будущее расставание.

Пойми и прости меня. Это не было желание пострадать, я не люблю страданий, да кто же их любит?

Сейчас я живу как во сне, но когда заставляю себя проснуться и взглянуть на факты как они есть, то вижу безысходность. Тупик.

Я не могу быть с тобой таким и так, как ты этого хочешь, и никогда не смогу. И ты не сможешь стать такой, как я хочу. Мы разные. Но главное, что я стремлюсь владеть тобой, всей тобой, а это невозможно — ты принадлежишь себе и только.

И вот я расколол мир надвое. В одной его части построил дом у моря, такой о каком всегда мечтал. В этом мире сколько бы мы ни спорили и ни ссорились, превыше всего наша любовь и близость. И в нём мы полностью принадлежим друг другу: я — твой, ты — моя, и мы не боимся это потерять.

В этом доме я засыпал и просыпался, обнимая тебя, наполненный удивлением и радостью не проходящей близости, со слезами счастья на глазах и горячей волной в сердце.

В этом мире, независимо от времени года — будь то дождливая осень, снежная зима, весна с её прозрачным мартовским льдом и ручьями, или дождливое грозовое лето — в этом мире над всем преобладало живое тепло нашей любви. Наш дом был недосягаем для холодных ветров разочарования. Я воздвиг вокруг него стены куда более высокие, чем трёхметровая изгородь из камня и железа.

И море там хранило нас…

Но вот что страшно, есть и другой мир — реальный. Беда в том, что владея тобой в одном из миров полностью, в другом я не знаю даже где ты. Ты не со мной сейчас, а я хочу чтобы была тут, рядом и моя.

Сказать, что я ревную — это значит ничего не сказать. Когда я представляю тебя с другим, как ты смотришь на него, улыбаешься, я готов камни грызть. Во мне живёт только бессильная ярость, всё прочее мертво. И никакие доводы разума не убедят меня в абсурдности таких чувств.

Я вспомнил сейчас тот день, последний день, когда мы были вместе. На столе в моём кабинете стоял букет из осенних листьев, ты собрала их в саду, а впереди была ещё целая ночь. И я сказал себе, что обо всём остальном буду думать позже.

И вот, спустя день и до сих пор, тебя уже нет рядом, остались только мои мысли.

Нет, мне страшен не тот, к кому ты ушла сейчас. Возможно, с тем человеком встреча твоя впереди. Я еще надеюсь, что ты вернёшься ко мне, но должен смириться с твоим светлым ожиданием, готовностью к любви, желанием отдать её… Не мне. Я всегда это знал, оберегал тебя, пока ты ждала. Но я всё знал. Мне было больно от этого знания, от неотвратимости того, что не я — другой возьмет тебя за руку, посмотрит в глаза и с ним, а не со мной ты будешь «только вдвоём».

У меня нет права на ревность к нему, но ревную, и это Ад! Оттого то я бываю несправедлив к тебе и наказываю за то, чего ты не совершала. Не ты делаешь мне больно, но я сам! Хотя и виню тебя. Прости меня!

Я чувствую, как всё катится по наклонной, я срываюсь в пропасть и мне не за что уцепиться. Если бы ты знала, какое холодное оцепенение овладевает мною. Как будто я правда кусок льда, в чём ты меня так часто упрекала.

И ничего нет. Ничего. Пустота и холод внутри.

Зачем я говорю тебе это? Знаешь, пусть я скажу сейчас, пока ты как бы со мной, ведь потом я уже ничего не смогу сказать. Да и времени не будет. Это я тоже знаю.

Ты говорила о Дамокловом Мече, а я не первый день живу под ним. И всё-таки я благодарен судьбе за то, что мы встретились, за то, что вместе. Пока ещё вместе, ведь так? Ты не ушла, не оставила меня, Малыш?

Я благодарен тебе, что ты не скрывала куда и зачем уехала, а сказала, как есть. И я прошу тебя также сказать когда… когда полюбишь и уйдёшь совсем.

Тогда мой мир опустится на дно Океана, как Титаник. И станет потерянной в небытие могилой любви.