Страница 47 из 152
Адам открыл дверь, и мы вошли внутрь, остановившись на пороге. Он ждал моей реакции, а я — того момента, когда смогу вымолвить хоть слово.
Я отправилась исследовать место. В первой комнате, в которой я оказалась, была прихожая, а затем я увидела гостиную и столовую. Стоял большой камин, и сбоку лежали дрова. Посредине комнаты — три дивана, на которых были небрежно брошены множество пледов и подушек, а посредине — журнальный столик. Слева находился книжный шкаф, который был заполнен книгами, и на стене висела картина. На втором этаже была уже настоящая столовая с огромным прямоугольным столом. Здесь все было настолько потрясающим и даже чуть старым. Слегка потертая мебель украшала интерьер, и на столе стояли цветы. Фрукты лежали в корзине, и воздух, который был вокруг нас, казался другим — спокойным.
— Тут так красиво, — вернулась я к Адаму на первый этаж.
— Я жил тут несколько дней.
Адам включил свет и зажег дрова в камине. Я смотрела на него и не могла отвести взгляд. У этого человека нет недостатков в плане внешности. Идеально лицо, тело, волосы, машина и запах. Везде был его запах. И его волосы даже сейчас выглядели так, словно он только что встал из постели.
— Я чувствую себя одиноким без тебя, Донна. И хочу пойти другим путем. На наши отношения с тобой, которые есть сейчас, и чувства, которые я испытываю к тебе, — вздохнул Адам, проведя рукой по волосам. — Это ново для меня. Но это произошло в конечном итоге, Донна.
— Знаешь, — подошла я к нему, обнимая за талию. — Иногда я действительно знаю, что делаю, даже если со стороны тебе кажется, что это не так, — Адам усмехнулся, откидывая прядь волос с моего лица. — За последние недели я сказала тебе больше приличных слов, чем за последние три года.
— С тобой легко, Донна, — все еще улыбался он. — Особенно если добавить в тебя алкоголь.
— Очень мило, — подошла я к книжному шкафу, проведя ладонью по книгам, и достала телефон из куртки. — У тебя есть зарядка?
— Конечно, — открыл он верхний ящик комода и отдал мне провод. — Держи. Но, знаешь, я хочу заставить тебя попробовать.
— Заставить? — рассмеялась я.
— Да, — включил он чайник. — Я не хочу уходить от тебя по одной простой причине — мне с тобой хорошо. Ты первая, с кем мне просто хорошо, и моя мужская сущность слишком ценит это в твоей женской. Возможно, я и знаю мало о твоем прошлом и, соответственно, многого не понимаю, но, милая, я понимаю вдвое больше, чем ты думаешь, — снова обнял он меня за талию, прижав к себе.
— Зачем ты хочешь узнать меня?
— Как мне это понимать? — смотрел Адам на меня в недоумении.
— Ты все время спрашиваешь меня обо всем, и в большинстве случаев — о моем прошлом, — нахмурилась я. — Но зачем ты пытаешься узнать женщину, которой больше не существует?
— Я замечаю твою скованность, Донна, — поцеловал он меня в щеку и отправился делать чай. — Но я не так часто придаю этому значения. Это тоже то, что отличает мужскую природу от женской. Это то, что отличает меня от тебя, и этого меня научила моя жизнь — умению не замечать то, что не так важно.
Я улыбнулась. Мужчины не плохие, не бесчувственные и не бабники, теперь я это поняла. Они, как и мы, присматриваются, и им нравится наша доступность, но только если она принадлежит одному мужчине. Адам дал мне возможность почувствовать себя центром вселенной, пусть даже иногда и пусть даже на мгновение.
— Меня учили жить по определенным правилам, — сели мы возле камина. — И это повлияло на мою жизнь. Мама всегда хотела для меня лучшего, навязывая идеологию отношений, а Алекс был не похож.
— Донна, но ведь если твоя мама считает, что ты должна быть лучше других, ты ведь не обязана так же думать. Идеалы твоей матери не обязаны быть твоими идеалами, верно?
Георг Гегель сказал: «Жизнь — это бесконечные совершенствования. Считать себя совершенным — значит убить себя».
— Я раньше не могла понять, как у одного мужчины может быть такое количество женщин, — засмеялась я. — Но теперь все становится более ясно.
— Ты злилась, — подмигнул мне Адам. — Ты просто всегда хотела быть со мной.
— Я не злилась, — не переставала хохотать. — Я удивлялась, что кто-то соглашался спать с тобой.
— Ну ладно, — достал он из комода блокнот и ручку, возвращаясь ко мне на диван. — Я сказал, что дам тебе смысл, и я кое-что придумал.
— У меня нет выбора, — пожала я плечами, улыбаясь. — Мы ведь приехали на твоей машине.
— Сколько бы ты дала себе лет, если бы не знала своего возраста? —спросил Адам без тени улыбки на лице.
— Не знаю. Но определенно больше, чем на самом деле.
— Если бы тебе разрешили изменить только одну вещь в мире, что бы это было?
— Я бы сделала черный праздничным цветом.
— Насколько Донна Картер сама контролирует то, что происходит в ее жизни?
— Если в процентах, то 90.
— Если бы ты могла дать ребенку только один совет в жизни, что бы ты сказала?
— Мечтать, — ответила я на очередной вопрос Адама. — Я бы сказала ему, чтобы он не боялся мечтать и следовать своим мечтам. Потому что все, что останется после нас — исход того, что мы сделали в своей жизни и как прожили ее, а совсем не количество открытых казино и купленных машин.