Неприкосновенное сердце

— Ты сейчас должна сказать, что я тоже.

— Я лучше скажу, что у меня вши, и три только что сбежали.

Адам засмеялся, делая музыку тише. Из всех присутствующих больше всех мне нравился Жан. Он молчал и просто улыбался, не понимая, о чем мы говорим.

— Адам, как ты терпишь мою дочь? 

— Я стал слабохарактерным подкаблучником. Господи, я ведь и правда таким стал.

Я посмотрела на Адама, и на его лице было выражение наигранного ужаса. Да, в актерском мастерстве ему не было равных. 

— Ты просто джентльмен, — слышала я улыбку в голосе матери. 

— Размазня, — прошептала я.

— Такими темпами я перееду к маме, — сказал мне Адам.

— Хорошо, давай, — пожала я плечами. 

— К твоей маме.

— Удачи, — засмеялась я, смотря на него лишь мгновение, остановившись на светофоре. — Терпение в чемодан не забудь положить.

Он смотрел на меня с такой нежностью, и я улыбалась ему в ответ. Он делал то, что я попросила. Только для полноты всего этого вранья не хватало моих счастливых глаз. 

Я остановилась около своего дома, и Адам помог донести Жану чемоданы. Когда он стоял рядом, возвышался надо мной в росте. Мне нравилось то, какой я была миниатюрной рядом с ним. С Адамом я чувствовала себя не только женщиной, но и другом, которого он был готов закрыть собой от всего мира. 

Поставив чемоданы, Адам пришел на кухню, обняв меня за талию, и уткнулся лицом в мою шею.

— Я остаюсь, ты ведь знаешь?

— Где? — спросила я в недоумении.

— У тебя. Ты сказала, что не хочешь, чтобы мы жили у меня, пока твои родители тут, зная, что мое предложение гораздо логичней. Значит, я остаюсь у тебя, — поцеловал он мою шею, легко прикусив кожу. 

— Тут моя мама.

— Я не сказал, что буду трахать тебя каждый час. Я сказал, что остаюсь с тобой.

— Разве это не одно и тоже? — толкнула я его локтем.

— Нет, — сильнее прижал меня Адам к себе. — С тобой я начал путать день с ночью.

В кухню вошли мама с мужем, и Адам снова сказал Жану что-то на французском, целуя меня в щеку. Затем мужчины ушли в комнату, и я смотрела Адаму в след. Планировка моей квартиры для Эмили была отвратительной, но мне нравилась — кухню с гостиной разделала только арка, и я в такой момент могла смотреть на Адама, наслаждаясь его видом. 

— Что готовим? — повернулась я к матери. 

— Какие у тебя есть продукты? — открыла она холодильник.

— Практически ничего. Я жила у Адама, — избегала я смотреть ей в глаза.

— У вас будут потрясающие дети, — улыбалась она.

— Мам, перестань, — покачала я головой без тени улыбки. — Пожалуйста.

— Он на тебя так смотрит, — все не успокаивалась она. — Как на кусок мяса.

— Мужчина не должен смотреть на женщину, как на кусок мяса, — нахмурилась я.

Она достала несколько пакетов из морозилки, кладя их в микроволновую печь. Я же достала макароны из тумбы, собираясь делать стандартное блюдо. 

— Милая, поверь, несколько лет в браке, и тебе будет нравится, что он смотрит на тебя, как на кусок мяса.

— Я часто причиняю ему боль, — смотрела я на спину Адама.

Мужчины сидели на диване и смотрели футбол. Я была дома. Нет, не в плане территории, просто тут был Адам. Я застыла на нем.

«Долго единственной целью моей жизни было саморазрушение. А потом мне вдруг захотелось счастья». Фредерик Бегбедер. 

—Ты тонешь, Донна, — сказала мама, вырывая меня из раздумий.

— В чем? 

— В Адаме. Он, можно сказать, твой океан, но в то же время твой спасательный круг.

— Нет, он тот, кто разбудил меня, — открыла я бутылку вина, наполняя им бокалы. — А на плаву меня держала Эмили.

— Красиво сказала, — сделала мама лоток. 

— Слова порой бывают непредсказуемы. Мои причиняют боль тем, кого я люблю.

— Потому что ты такая, Донна. Ты говоришь, что думаешь, но... — посмотрела она на меня, прервавшись на мгновение. — При этом часто не думая совсем.

— Это правда, — грустно улыбнулась я. — Так что приготовим?

— Пасту.

— Пасту? — спросила я, с отвращением.

— Доченька... 

— Давай, еще один совет, — перебила я ее.

— Донна, нельзя, чтобы мужчине слишком нравилась домашняя еда.

— Почему? 

— Потому что он никогда не поведет тебя в ресторан.

— Ты только что сделала такое выражение лица, словно открыла для меня мир истины, — засмеялась я. — Что ты делаешь, когда хочешь уйти от мира?

— Покупаю платье, — улыбнулась мама. — Я серьезно, милая. Купи платье, и все решится само собой. 

Вечером, когда мама с Жаном ушли в комнату для гостей, я приняла душ и, войдя в свою спальню увидела Адама, который лежал на кровати и читал какую-то книгу. Он был в очках, и я остановилась в дверях, наблюдая за ним. Мне кажется, что в какой-то момент я смогу все начать заново с кем-то, и, скорее всего, этим человеком будет Адам.

«Какие моральные ценности могут быть в мире, где курить начинают в двенадцать, а читать книги почти никогда?" Хит Леджер. 

Я не помню, когда впервые прочла книгу и получила удовольствие. Но помню, что потом каждый раз, дочитывая очередную, начинала что-то заново. Кажется, так было всегда — моя непреодолимая жажда быть где-то в другом месте и чувствовать себя другой. Эти ощущения давали мне только книги. Меня часто мучает бессонница, и я никогда не тратила ее на мысли или любовь. Это всегда были книги, и я видела в бумаге свою жизнь. Свои чувства, как и пустоту небытия, я заполняла лишь этими страницами.