Страница 12 из 134
- Где женщина? - потягиваясь спросил он у камердинера.
- Ночь она провела в караульном помещении, но после открытия ворот, наверное, покинула замок!
Генрих задумчиво усмехнулся. Теперь становилось понятно, почему Хеленкой дорожил Збирайда.
Но прежде, все-таки нужно было поговорить с Еленой. На предложение выдать её замуж, девушка ответила решительным отказом.
- Никогда, чтобы не случилось, у меня не будет другого мужчины кроме вас! - сердито заявила она.
Любовники лежали в кровати, ещё даже не разомкнув объятий, когда Генрих затеял этот разговор.
- Ангел мой, в твоем чреве младенец!
Черные глаза Елены сверкнули было недоверием, но потом... потом она лихорадочно покрыла его всего поцелуями, а напоследок, взгромоздившись на любовника верхом, положила обе его руки себе на живот.
- Он там, да? - мечтательно улыбнулась девушка. - Как я счастлива!
- Любимая,- мягко увещевал глупышку поневоле растроганный такой искренней радостью маркграф, - незамужняя беременная девушка, не зависимо от того, кто отец её ребенка, становится в глазах окружающих блудницей.
- Мне всё равно! - шутливо подпрыгнула на его животе Елена.- Пусть сплетают языки!
- Дорогая, но вы должны думать не только о себе, но и о нашем младенце. Ему нужен отец!
И без того счастливые глаза засветились торжеством.
- Его отец вы, объявите мое дитя своим бастардом!
- Но ваше доброе имя!
- Быть матерью вашего ребенка - великая честь для меня, и я её ценю гораздо больше, чем замужество, - Елена покрыла поцелуями обнаженную грудь любовника,- стать любовницей такого мужчины как вы, не позорно! Это счастье, о котором мечтает любая из ваших подданных.
М-да! Генрих пожелал бы смерти любому, кто увидел его возлюбленную в костюме Евы. Да и вела она себя так, как будто только что пошепталась о своем, о женском, с библейским змеем, съев при этом ни одно, а целых десять яблок!
- Ваш крестный будет очень недоволен! - заметил маркграф, снисходительно поглаживая её по буйно кудрявившимся локонам.
- Мне все равно..., если вы меня разлюбите, я умру!
Генрих тяжело вздохнул.
Конечно, она не умрет, но Елена была настолько отчаянным человеком, что маркграф чувствовал ответственность за эту безрассудную пятнадцатилетнюю девчонку. Когда она умудрилась залезть в его сердце? Генриху льстило, что он сумел разбудить в этом ребенке такую бешеную страсть.
Вот если бы такие чувства к нему в свое время испытала Стефания! Увы, от Карела пока не поступило никаких известий о старшей пани Лукаши, хотя и прошло немало времени, с тех пор как он покинул Моравию.
Генриха ничуть не смущало его вожделение сразу же к двум сестрам. Подумаешь! Пусть Елена будет признанной фавориткой, а Стефания - тщательно скрываемой ото всех тайной. Он был молод, силен и вполне мог позволить себе иметь сразу двух любовниц.
Между тем размышляющему на эту тему Генриху и в голову не приходило, что не только он рассуждает о пленнице Копфлебенца, но и его юная любовница стала особым объектом заинтересованности Валленбергов.
Аннет старательно докладывала патрону все курсирующие среди придворных сплетни о новом увлечении маркграфа и жалобы маркграфини, не забывая при этом делиться и собственными наблюдениями.
- Пани Елена красивая, горячая и порывистая девочка! Мне, откровенно говоря, не понятно, чем она так вскружила голову Генриху, но он всерьез увлечен! Наорал на свою шлепогубую идиотку жену, едва та выразила недовольство его изменами. Ходят слухи, что пани Лукаши соблазняет маркграфа на грех прямо в рабочем кабинете.
Вальтер долго размышлял над словами Аннет.
- Знаешь,- задумчиво пробормотал он,- это нам на руку! Надо подумать..., хорошенько подумать!
ПАРИЖ.
А де ла Верда, по-прежнему, сновал между двумя странами. Он столько раз уже пересекал пролив, что, казалось, знал в лицо каждую волну угрюмого Ла-Манша.
Он мало тогда думал о личной жизни, и позволял себе вспоминать о погибшей жене только на вечерней молитве. И раз за разом, молясь за упокоение души Стефании, он вновь и вновь напоминал Всевышнему - его жена мертва! "Невинно убиенная", чтобы там не толковал тонюсенький глас сомнения внутри! Мертва и всё!
Впрочем, дел было настолько много, что только оказавшись в Париже, дон Мигель позволял себе немного перевести дыхание и насладиться домашним уютом, который для него теперь создавала не только Хельга, но и Тереза.
Молодая женщина сразу же властной рукой забрала на себя бразды правления небольшим хозяйством графа. Если и были у них трения с немкой, то они остались от мужчин втайне. Присутствие хорошенькой испанки за столом придавало особую прелесть трапезам графа и секретаря.
Но вскоре их тихий мирок потрясла удивительная новость.
- Графиня жива,- довел до сведения де ла Верды секретарь, когда тот в очередной раз посетил Париж, - приехал её родственник - Карел Збирайда. Он имеет достоверные сведения, что донна Стефания находится в Копфлебенце, во владениях барона фон Валленберга.
Дон Мигель даже застонал от бессилья, болезненно уставившись на висящее на стене распятие:
- За что наказуешь, Господи? Конечно, я великий грешник, но этот крест слишком тяжел для меня!
МОРАВИЯ.