Страница 37 из 174
- Если бы рабочие были грамотные, я бы каждому из вас записки писала, а так, неизвестно, что вы еще сотворите, и на меня свалите, чтобы не отвечать.
- Я умею читать и писать, - скромно объявила Евдокия.
- Хорошо. Буду иметь в виду, если останусь в дальнейшем. А сейчас пойдите, бросьте в кипяток шланг, надо будет набрать чистым шлангом сусла из бочек и в плошке развести дрожжи.
Пока не приехал Лыжин, мы, кроме всего прочего, успели развести в сусле дрожжи и завели в винодельне пять бочек для дрожжевой закваски. Оставили ее на солнечной площадке, чтобы к концу дня уже получить нужную массу дрожжей и начать брожение свежего сусла в подвале на правильных сильных дрожжах.
Приехал Лыжин и вызвал меня в кабинет Галкина. Тот просидел сегодня здесь, пока я руководила работами, и не только не бегал вокруг со своим вечным недовольством, но и теперь в присутствии Лыжина молчал, углубленно занимаясь какими-то бумагами. Создавалось впечатление, что из-за необходимости заниматься этими важными документами, Галкин не может встать со своего места, поэтому, видимо, Лыжин пристроился у окна на стульчике как скромный посетитель.
- Наслышан-наслышан, что ты тут успела натворить, голубушка! – так меня встретил Лыжин, когда я вошла. – Что скажешь в свое оправдание?
- Разве вы должны у меня спрашивать? Вы, по-моему, должны во всем справедливо разобраться. Вам принесен огромный, на мой взгляд, ущерб. Поговорите с теми, кто это сделал, чтобы узнать, почему все это сделано, кто какие давал указания? Вы хозяин. Мы вас ждали. Как у Некрасова: вот приедет барин, барин нас рассудит, – высказала я свое мнение.
- Кто мне сможет что-нибудь толком рассказать? – спросил «барин».
- Мирон, Федор и Евдокия, - ответила я, - они в курсе.
- Позови их.
Я вышла за дверь, там ждала Дуся.
- Позови Мирона, Федора и сама заходи, - перепоручила я ей.
- Хорошо, - ответила она и пошла за мужиками.
Я осталась стоять у двери.
- Дарья Петровна, давай заходи! – крикнул из-за двери мне Тимофей Савельевич.
Я вошла, прикрыв за собой дверь и села на свободный стул у стены.
- Ну, рассказывай, - предложил Лыжин.
- Мне рассказывать нечего. Я могу рассказать только со слов рабочих, вы выслушайте сначала их. Я могу только отчитаться о своей работе за вчера и за сегодня.
Галкин, который до сих пор, казалось, был всецело занят своими бумагами, после этих моих слов, не поднимая головы, выразительно хмыкнул. Его хмыканье болезненным уколом отозвалось в моей душе, но продолжать свой отчет было необходимо. И я продолжила:
- Вчера я поставила двух мужиков смешивать негашеную известь с мукой на потраву для крыс. Рассыпали все по глиняным плошкам, расставили по всему подвалу в конце дня и на открытой площадке тоже. Рядом с каждой была плошка с водой. А сегодня оказалось, что кто-то, я считаю, из чисто хулиганских побуждений, слил воду из плошек в те, где была негашенная известь. Тем самым вся работа и материалы пошли насмарку. Сегодня я поручила тем же людям готовить всё заново.
Вчера мы погасили известь для побелки, навязали из мочала щетки. Сегодня побелили полподвала. Женщины продолжают побелку.
Вчера слили с осадка несколько бочек заболевшего вина. Снимал в чистые бочки Мирон, а Федор сливал в немытые бочки остатки. Утром мне сказали, что двенадцать бочек остатков, из которых после обработки получилось бы еще немало годного к употреблению вина, вылито в помойную яму. Мирон, Федор и Евдокия сказали, что вчера именно я так распорядилась, но я еще не сошла с ума, чтобы сознательно пойти на такое вредительство.
Вчера мы мыли кальцинированной содой, пропаривали и окуривали серой бочки, промыли и пропарили пресс для винограда. Сегодня заспиртовали вино, которое снято с осадка, долили бочки и выкатили его из подвала, а в подвал поместили чистые окуренные бочки для свежего сусла. Кроме того, сделали дрожжевую закваску для правильного брожения.
Теперь надо оклеить желатином те бочки, где собраны осадки. За пару-тройку дней они отстояться, тогда с более плотного осадка снимем, и можно будет спиртовать и это вино. Желатин уже замочен и до вечера, я надеюсь, его использовать по назначению.
- Ну, что ж, перечисление проведенных мероприятий внушает уважение к твоим знаниям и организаторским способностям, но надо разобраться, кто дал такое подлое распоряжение, что вылито столько вина?
Дверь открылась, и, сняв картузы, со славами:
- Можно войти? – в кабинет вошли Мирон, Фёдор.
- Да вошли уж, - констатировал Лыжин и спросил:
- А где ваша патронесса?
- Кто? – не понял Лыжина Мирон – молодой, симпатичный парень, с залихватским кудрявым чубом, в темно-синей, подпоясанной узеньким ремешком, рубахе-косоворотке, и в отличных сапогах.