Страница 32 из 174
- Нет, я не согласна думать о пенсии, да еще в наших с тобой обстоятельствах. Тебя в твоем «Заезжем дворе» хоть кормят?
- Да, захочу – поем. Только без официанта. Но по этому поводу у меня никаких сожалений нет.
- А я вот зверски захотела есть, но никому сказать об этом не могу.
- Давай, я скажу. Не надо стесняться, ведь ты на них отработала целый день!
- Нет, молчи. Пойду в свою комнату, может, там для меня что-нибудь новенькое приготовили. Вот тебе понравился мой новый имидж?
- Еще как. Чудно, непривычно, но прикольно все-таки. Коса тебе идет, а в платье ты стала вполовину толще, хотя талия из-за пояса кажется тоньше.
- Так, значит, только из-за пояса моя талия тонкая? – возмутилась я и схватила Мишу за грудки.
- Сдаюсь, сдаюсь! – воскликнул Миша, целуя меня в губы.
- Вы чего тут? Деретесь, что ли? – это в беседку заглянул Лыжин.
- Пока не деремся, Тимофей Савельич, - ответил Миша Лыжину. – У нас тут вот голодающее население.
- Кто голодает?
- Моя Даша хочет есть.
- Да, признаю, это мое упущение. Не распорядился, замотался. Ступай в дом, тебе дадут поесть, я распоряжусь. А ты уходишь, Михайло?
- Мне до ухода надо кое-что вам сказать, Тимофей Савельич. Дело в том, что я в «Заезжем дворе» подружился с одним официантом. Они у вас половыми зовутся. Скромный такой парень. Андрей его зовут. Мы с ним вместе в одной коморке живем. Это он для меня подслушивал разговор Политова с Галкиным. Имейте это в виду, если решите встречаться в ресторации, то лучше всего в «Заезжем дворе» и встретиться. Я договорюсь с Андреем, он вечером во фрак наряжается, его от посетителей не отличишь, поэтому незаметно покрутится рядом, чтобы ничего не случилось. Он ведь понял, как обманом вас хотят разорить, поэтому возмущается и хочет помочь.
- Хорошо, я учту все, что ты предлагаешь. Ты прав, раньше и у нас было много рестораций, а в последние годы их осталось мало, потому что вино продавать разрешили всем, даже крестьянам, лишь бы налоги платили. В таких трактирах уже половые и шестерки обслуживают, официантов во фраках не увидишь теперь. С семьями перестают выходить в рестораны, одни мужчины их посещают – неприлично стало.
- Вот-вот. А в «Заезжем дворе» хорошо, красиво и живая музыка, -сказал Миша.
- А что это такое? – удивился Лыжин.
- Это значит, там поют живые артисты, - объяснила я.
- Живые – это хорошо! Для нас, Дарина Степановна, живые артисты гораздо лучше, чем мертвые, - Лыжин улыбнулся, но только уголками губ.
- Это что было? – спросил Миша. - Разве вы не знаете, Тимофей Савельевич, что эта милая леди Дарья Петровна, а не Дарина Степановна?
- Тимофей Савельевич мое имя знает, Миша. Но мне он объяснил, что они с Захаром решили на нем тренировать свои юмористические способности. Захар меня Дарьей Патрикеевной называет.
- Да ты что?! Так пошли отсюда, да и все, Дашуль. Пусть они свои проблемы сами и решают, раз такие юмористы. А мы с тобой в «Заезжем дворе» устроимся.
- Ну, все-все! Обидчивые мои! – примирительно сказал Тимофей Савельевич. Больше поддразнивать не буду.
- И Захара предупредите, - строго проговорил Миша.
- Обещаю, - серьезно заверил нас Лыжин.
- Ну, пока, Даша. До завтра,- попрощался со мной Миша. Потом он обратился к Лыжину: - До свиданья, Тимофей Савельевич.
Захар с Марьяшей дошли уже до конца двора и повернули обратно.
Я себе представила, что Миша сейчас пойдет им навстречу, чтобы попрощаться, и расхохоталась.
- Что с тобой?, - удивленно спросил Миша, но я зашлась хохотом и говорить не могла, только махала рукой в сторону ворот. Ни Миша, ни Лыжин не поняли причины моего хохота, Миша, наверное, подумал, что я его гоню к выходу, и это обстоятельство заставило его повернуться к воротам. Едва отсмеявшись, я постаралась его догнать и убедить, чтобы не обижался. Что объяснишь, если у меня натура пустосмешки. И так сдерживаюсь, как могу, но стоит забыть, где мы и что с нами, так и смеюсь до самозабвения.