Страница 29 из 174
Этот фартук был, ни дать, ни взять, такой же, как у современных нам школьниц. Такой же белый, шелковый, с собранными в оборку объемными кружевными крылышками, но эти крылышки надевались на плечи наискось и в перехлест, словно шаль. Впереди не было той планки, к которой у наших школьниц эти крылышки крепятся. Зато у фартука были накладные карманы, отделанные, как и крылышки, кружевом, к тому же фартук был непривычно длинный, хотя все же короче выданного мне платья, да к тому же, такой ширины, что при надевании его, сзади оставалась неприкрытой только узкая полоска платья.
Узнав о распоряжении Лыжина, я сложила аккуратно фартук, завернула его в пакет, вышла за ворота и пешком отправилась на винодельню, понимая одно: со мной здесь никто чикаться не станет, визжи – не визжи от страха перед хвостатыми крысами. Взялся за гуж, как сказал Лыжин, не говори, что не дюж.
Где находится винодельня, я прекрасно знала, это же мой город, хоть и в прошлом, поэтому я быстро дошла до аллеи, посреди улицы Мира, где теперь тротуарная плитка, а мои каблучки цокотали по аккуратно уложенным красным кирпичам. Я вспомнила, как за обедом Лыжин читал мне записки инспектора училищ, восхищавшимся селом Воронцово-Александровским. Забыла его фамилию, а слова помню: «Здесь был даже бульвар со скамеечками - украшение села. А построен он был руками пьяных обывателей, которых арестовывали для вытрезвления и назначали в наказание общественные работы – мостить бульвар».
Вот бы нам так! Такой бульварище получился! Правда, в наше время здесь растут липы, а не акации. И скамейки новые, но всё очень красиво!
В селе Воронцово-Александровском, по которому я иду в 1908 году, улицы засажены белыми акациями. Уютные, красивые дома с крылечками, щеголяют своим изяществом, а из открытых окон несутся звуки пианино. Воронцовские богатеи разъезжают на великолепных рысаках, в шарабанах, обложенные пуховыми подушками в ситцевых наволочках. Люд победнее довольствуется телегами и конными колясками.
Пока я шла по бульвару, то не обращала внимания на проносящиеся мимо экипажи.
При всем шуме, который они производили на дороге без асфальта, по скорости они не шли ни в какое сравнение с нашими фордами и ауди, кашкаями и маздами, не говоря уже о БМВ.
Размышляя в этом шуме и гаме, я не заметила, как справа на дороге остановилась телега, пока Захар, управлявший ею, не прокричал:
- Да-рья Па-трике-е-ев-на!
- Это что еще такое?! – возмутилась я, обернувшись. – Какая такая Патрикеевна?!
- Ну, не обессудь, голуба. Не знаю ж я твоего отчества, а как по одному имени окликнуть такую красивую барышню? Неудобно, - оправдывался Захар, подойдя ко мне ближе. – Думал, не найду, а ты идёшь, темная коса твоя на белом платье издалека видна, глаз не отвести. И шляпа тебе к лицу, под ней твой носик совсем спрятался. Да и платье летит за тобой, яко крылья у ангела.
- Ты что, дьячком служил, что ли?
- Почему дьячком?
- Разговариваешь, как поп.
- Это ты странно говоришь, как будто с луны упала!
- Ну, знаешь! Сказала бы я тебе, да ты вряд ли поверишь, так что лучше, скажи, зачем ты меня искал? Да еще на телеге?
- Телега не для тебя, а для винодельни, вдруг там понадобиться бочки перевозить или еще что-нибудь тяжелое. Видишь, какого тяжеловоза я в нее запряг? Познакомься, любимчик мой, Валлеем его зовут. Ласковый конь, добрый, терпеливый. Дай вот ему морковочку, он тебя навсегда полюбит. Несколько штук я в подсумке припас.
- Так все-таки, зачем ты меня искал?
- Тимофей Савельевич велел. Он решил, что пешком ты винодельню не найдешь, заблудишься.
- Может, и заблужусь, но на телеге не поеду, - заявила я категорически, но тут же поняла, что никакие мои заявления и протесты не помогут мне вообще во всей этой действительности, потому что Захар в ту же минуту обхватил мою талию ладонями и, приподняв, посадил меня на край телеги, а потом строго сказал Валлею:
- Н-о-о! – и послушный тяжеловоз, фыркнув для порядка, пошел вперед, не дожидаясь, когда конюх расправит вожжи и заскочит на козлы.
Доехали мы, конечно, быстро, ведь было уже совсем близко. По дороге я успела выразить Захару свое неудовольствие по поводу поездки на телеге, и угрозе моему белому платью оказаться измазанным, но Захар уверил меня, что этого не случится, потому что он перед тем, как запрячь коня, поменял солому в телеге.