Страница 18 из 174
Мы с ней вошли в коридор на первом этаже. Коридор был сквозной, напротив черного хода был парадный вход с улицы.
Варя завела меня в комнатку с умывальником, я с радостью вымыла руки с мылом. Мы вышли назад в коридор, Варя показала вход в кухню, а напротив, почти возле парадной двери в дом, была дверь в большой зал. В наше время в этом доме раньше была старая детская поликлиника, в ней уже нет этого огромного помещения для приемов, все перегорожено на небольшие кабинеты.
Когда я вошла, меня поразила роскошь и непривычный вид этой залы. Разглядывать во всех подробностях мне было неудобно, все мое внимание сосредоточилось на большом столе посередине комнаты. Он был накрыт тяжелой льняной скатертью, все стулья возле него были накрыты чехлами из такой же ткани. Семья уже сидела за столом. Она состояла из трех человек, двух из них я уже видела, а третьей была, по-видимому, их дочь Марьяна, которая возвратилась из Парижа.
Лыжин лишь заменил сюртук на бархатный домашний халат, оставшись в том же галстуке и жилете под ним. Жена его – в том же просторном шелковом непрозрачном «пеньюаре» и чепце, а Марьяна – в белой блузе с жабо и рукавами, зауженными к запястью, и в темной узкой суконной юбке. Она сидела за столом строгая, с необычайно прямой спиной, неприступная, как скала. Дочь выглядела абсолютной противоположностью своим мягким, на первый взгляд, родителям.
- Садись к столу, - предложил мне купец. Я села на то место, что мне было показано. Варенька вышла.
Мне очень хотелось съесть пирожок с маленькой тарелочки рядом с моим прибором. Принесли и разлили суп. Все, перекрестившись, начали есть, и тогда только я взяла пирожок.
- Что пирожок? – воскликнул Лыжин. - Ты хлеб укуси. Лучшего хлеба, чем в Воронцовке, тебе нигде не найти.
Он бросил есть, подошел к книжным стеллажам вдоль стен и вернулся к столу с толстым журналом в руках. Вот смотри, мы недавно на волостном собрании новую статью про наше село обсуждали. Слушай:
«В 1908 году С.И. Васюков в своих очерках «В степях Северного Кавказа» описывает село Воронцово-Александровское, которое он посетил, инспектируя учебные заведения. И вот какое его первое впечатление: «Надо отдать справедливость Ставропольской губернии: нигде по станицам, даже в Кубанской области и селениях, мне не приходилось есть такого вкусного пшеничного хлеба, как здесь. Действительно хлеб, так хлеб. В Воронцовке, пишет С.И. Васюков, прекрасные двухэтажные дома с балконами и бельведерами – принадлежность местных богачей-хлеботорговцев и напоминает он, скорее уездный городок, богатый и живой. Всё можно купить в этом степном селении, до предметов роскоши включительно. На местных базарах продавалось немалое количество пшеницы, ржи, льна, скота. Скупленный хлеб сбывался в Ростове, Владикавказе и Новороссийске.
Так как село располагалось далеко от путей сообщения и торговых центров, то этим пользовались владикавказские, пятигорские и ставропольские купцы. Они открывали в селе лавки по продаже тканей, сахара, железа, галантерейных изделий. Сами же здесь скупали зерно, кожу, шерсть.
Здесь был даже бульвар со скамеечками - украшение села. А построен он был руками пьяных обывателей, которых арестовывали для вытрезвления и назначали в наказание общественные работы – мостить бульвар».
- Так что, хлеб – наша гордость! Ешь, наслаждайся, раз получила такую возможность.
Я демонстративно укусила хлеб. Вкусный, белый, ароматный! Восторг!
Тимофей Савельевич снова принялся за обед, не переставая со мной разговаривать.
- Ты откуда? Видно же, что не здешняя.
- Из Зеленокумска.
- А-а-а, забыл, цыганка ж говорила. А где это?
- Если я скажу вам, где это, то вы опять меня к фельдшеру повезете. Обещаю все вам рассказать наедине, только с условием, что вы сохраните мой секрет.
- Ну, ладно, после обеда посидим у меня в кабинете. Ешь пока спокойно.
Но долго молчать он, видимо, не умел, даже за едой.
- Ты грамотная?
- Конечно, - ответила я, а Марьяна при этом презрительно хмыкнула. Я ее понимаю: привели какую-то взлохмаченную барышню в трех цыганских юбках, посадили за господский стол, да еще и выясняется, что она грамотная, да еще и «к о н е ч н о!!!»
- Сколько классов гимназии?- продолжал допытываться Марьяшин отец.
Я тут же вспомнила, что моя прабабушка по рассказам моей мамы заканчивала 4 класса гимназии. Она так хорошо считала в уме, что своей внучке, моей маме, в уме могла сосчитать все ее письменные задания по математике.
Вот эти-то 4 класса гимназии я и решила себе присвоить. А что еще я могла сказать? Что я понимаю в их церковно-приходских, разрядных и еще каких-то школах?
После супа, мясного и рыбного блюд, пары видов закусок, и выпитой из красивых крохотных рюмочек вишнёвой наливочки, подали фрукты, чай и пропитанные каким-то сладким сиропом, а по верху посыпанные маком, свежеиспеченные булочки. Но на них я могла уже только смотреть.