Потом, в 1912 году, мы всей семьёй переехали в Иркутскую область, в маленькое село на берегу Ангары, возле самого Иркутска. Я продал и вино, и винодельни, и бочарню, и свой дом, и домик Клавдии Семёновны, а вот землянку Василия в Плаксейке продать не удалось. Вот там я сейчас и обретаюсь, пока не выполню свою задачу по закладке в наш с тобой, Даша, тайник, моего письма. Очень хочу поблагодарить вас с Мишей за то, что предупредили нас о той опасности, что нас ждет в будущем, и рассказать, как сложилась наша жизнь. Ты уже понимаешь, что и Василия, и его сестрёнку Танюшу, да и повариху Клавдию Семёновну мы взяли с собой. Места здесь очень красивые, но непривычно холодные, однако это дело привычки. Сибирь, что тут скажешь? Дом мы купили большой, прочный, хоть и деревянный. Не слишком красивый, чтобы не бросался в глаза. Разместились все, никому из нас тесниться не пришлось. За большие деньги я еще перед отъездом из Воронцовки справил всем новые паспорта. Всем прибавили возраст. На всякий случай. Так все и позже делали, у кого возможность была. Василий за Марьяшей все эти годы ухаживал, но она за него выходить замуж не хотела. Согласилась только, когда в Иркутск приехали. Пока ехали, почти месяц в дороге, они очень сблизились. Вот и обвенчали мы их. Ничего из живности не заводили, ты же сказала, что всё отнимут. Сначала жили на свои запасы, Танюшка в школе училась. Потом сначала Василий заскучал, устроился на завод рабочим. Там узнали, что он грамотный, стали выдвигать в мастера. Пытались они и в революцию его соблазнить, но Василий всё отнекивался, ссылался на строгую жену. Марьяша и вправду расстаралась, и четверых родила одного за другим. Трех парней и одну барышню. Мы с Екатериной Николаевной нарадоваться не могли. В 14-м, как ты и говорила, началась война. На Василии числилось много иждивенцев, его в армию не взяли. А тут еще и хозяин завода ему бронь дал как грамотному, ценному работнику. Трудно было пережить Гражданскую войну, но то, что началось потом – уму непостижимо! Восточно-Сибирская магистраль повидала и белых, и красных, и латышей, и кого там только не было. Жуткое, страшное время! Но потом началось не лучше! Отнимали всё и все при этом должны были работать. Все стали нищими, а новые богатые не могли в своём богатстве признаться, богатство было тайным. Женщин сравняли с мужчинами окончательно, через три месяца после родов она должна была выйти на работу. Но платили ей меньше, чем мужчинам. Вышла на работу учительницей французского языка и наша Марьяша. Хорошо, что дети её к тому времени уже подросли. И стар, и мал начали учиться. Грамотные были на вес золота, потому что всех учёных сослали или убили. Мы знали заранее правду, нам вы её открыли, а все люди думали, что Ленин хотел хорошего, предполагал установить диктатуру пролетариата, т.е. рабочих, но Ленин умер, а Сталин убил всех, кто вместе с Лениным делал революцию, и установил в стране диктатуру свою и одной партии, которую только назвал ленинской. И до сих пор так многие думают и верят, стараются, надеясь, что, если не они сами, то их дети будут хорошо жить. Пропаганда , надо признать, у них поставлена очень хорошо. Молодежь загорается и верит лозунгам. Татьяна окончила начальную школу, потом – рабфак, вступила в комсомол, а перед нападением немцев и в партию. Она выучилась на медсестричку, и ушла на фронт добровольно. Двух моих внуков забрали сразу в 41-м, а третий прибавил к своим 16-ти два года и записался добровольцем. С войны не вернулся никто из внуков, только одна Танюшка. Теперь работает в Иркутске, в исполкоме партии. Марьяша плачет, Василий её успокаивает. Осталась у них доченька, названная в твою честь Дашенька. Так что мы о тебе помним, вспоминаем добром, ты ведь нас спасла от разорения, вылечила наше вино. Передавай поклон Мише и всем своим родным.
У нас объявили, что будут строить Иркутскую ГЭС на Ангаре, при этом затопят несколько сел, а нам дадут другое жилье или дадут деньги на переезд. Некоторые наши соседи разбирают свои дома по бревнышку, нумеруют их и перевозят на новое место, чтобы снова собрать такой же дом. Возможно, и мы с Василием так поступим, очень уж мы к этому дому привыкли. Так что мне надо возвращаться, Екатерина Николаевна без меня не может.
А если побываешь на Байкале, то тебе обязательно расскажут легенду про Ангару, тогда и вспомни всех нас и ваше с Мишей путешествие в прошлое. Рассказывает легенда, будто в давние-давние времена в тех краях, где плещутся байкальские волны, жил седой богатырь Байкал с дочерью Ангарой, краше которой не было на свете. Крепко берег он её от постороннего глаза, спрятав в хрустальном дворце на дне подводного царства. Услышала однажды Ангара о жившем за горами прекрасном юноше Енисее и полюбила его. Суровый отец, узнав об этом, еще строже стал сторожить её. Он решил выдать дочь замуж за богатого Иркута. Близился день свадьбы. Тосковала Ангара по прекрасному Енисею. Плакала в подводной темнице, просила богов сжалиться и помочь. Сжалились боги над печальной пленницей, приказали ручьям и рекам размыть стены хрустального дворца и выпустить Ангару. Вырвалась девушка на волю и бросилась бежать прочь по узкому проходу в скалах. Проснулся Байкал от шума и бросился в погоню. Но не угнаться ему за дочкой. Всё дальше убегала она от разъярённого отца. Тогда схватил отец каменную глыбу и метнул её в беглянку, но не попал. Так и остался с тех пор лежать этот камень в месте выхода реки из озера, и зовут его люди Шаманским камнем. Разбушевавшийся отец всё кидал и кидал обломки скал вслед убегавшей Ангаре. Но каждый раз чайки кричали – «обернись, Ангара, обернись!» и девушка уклонялась от камней. Так, говорит легенда, образовались многочисленные пороги в русле Ангары на пути к Енисею. Устал старик, сел на камень и заплакал. Больше он дочери своей никогда не видел. А Ангара на пятый день прибежала к Енисею, обняла его, и устремились они вместе к Студенному морю.