Страница 106 из 174
- Это на что он там тебя уговорил, пока я лошадь запрягал? – послышался за беседкой насмешливый голос Василия.
- Сказали б мы тебе, да ты сам того же захочешь, - отшутился Миша, а я чмокнула его в щечку со словами:
- Пока, Мишенька, милый ты мой! Помни, что я тебя люблю, и очень люблю твои рассуждения, но тебе надо идти завтра на свою работу, а мне – на свою. Ты, может быть, пораньше сможешь уйти, тогда приходи ко мне на склады, я подожду тебя, хоть повидаемся.
- Постараюсь застать тебя там, но ты специально меня не жди, тебе отдохнуть надо. Береги себя и помни, что я тоже очень люблю тебя со всеми твоими суждениями, и рассуждениями, - успел сказать мне Миша, пока мы выходили из беседки.
Лыжин вышел из дома попрощаться с нами.
- Ты, Дарья, имей в виду, что завтра Сербинов начинает отгрузку и отправку вина. Проследи, чтобы все было в порядке, а ты, Василий, ей помогай.
- Хорошо, - ответила я.
- Ладно, - ответил Василий.
- А вы завтра заедете на склады, Тимофей Савельевич? – спросила я.
- Заеду, а что?
- Поговорить надо будет на важную тему, - ответила я, а Миша, подойдя ко мне, подал мне руку, чтобы я села в коляску к Василию.
- Если это насчет сухого закона, - вмешался Миша, - то я могу остаться и объяснить.
- Ладно, объясни ты, - великодушно разрешила я, - человека нельзя держать в неведении. Всем пока!
- Пока! – ответил Миша и мы поехали с Василием в его Плаксейку.
Уже темнело, но все-таки было видно по зелени на полях и в лесу, как обрадовал и отмыл её пронёсшийся днем летний ливень.
Баба Валя встретила нас, как всегда на пороге своего дома.
Василий помог мне спуститься с коляски, спустившись первым.
- Как там наша Марьяна?
- Так лежит она, сил у неё мало, но будет разрабатываться, иначе не поправится. А как ваша свадьба?
- Свадьба была не наша, мы были только дружками по-нашему.
- То-то я смотрю, что ты какая-то странная, как будто бы издалека приехала.
- А я, если хотите, не против рассказать вам о том, откуда я.
- Это хорошо. С болезной вашей чаю попьем, да посумерничаем перед сном. Вот тогда и расскажешь.
- Не надо ли вам чем-нибудь помочь? Мужская сила или лошадиная вот? – спросил бабу Валю Василий.
- Нет, милок, ты езжай-ка до дому, там тебя твоя сестренка дожидается.
-Танька у меня больно самостоятельная, сама меня из дома выталкивает, чтобы остаться одной и целый день учиться у соседок управляться с домашними делами по-взрослому. Мало того, эта девчонка пристает ко мне, чтобы я нашел ей работу. Хоть нянькой к ребетеночку, да нету их по соседству, я спрашивал.
- Ну, милок, по этому поводу я могу тебе одно предложить – присылай девочку ко мне, пусть помогает, я её буду учить. Пригодится ей в жизни моя наука, голодной, по крайней мере, она не останется никогда.
- Предложение отличное, однако, не мала ли она еще для науки? Руки-то у неё растут, откуда надо, а вот голова не так, чтобы очень.
- Ничего, милок, на голову время надо, поэтому начинать, чем раньше, тем лучше. Побродим с ней по лесу, по лугам, нарвем цветочков, она запомнит всё это лучше, пока маленькая.
- Что ж, хорошо. Попробую с ней поговорить и настроить. В любом случае завтра привезу её, испытаем в деле. Скажите, а нельзя ли с Марьяной повидаться?
- Нет, нельзя, это может её здоровью навредить. Как только дело на поправку пойдет, так и разрешу повидаться, ты ж не родня?
- Нет, не родня, - подтвердил Василий и уехал, попрощавшись напоследок:
- До свиданьица всем, поехал я.
Я прошла в комнату, где лежала Марьяша, и, где обитал мой чемодан, в котором лежало мое простенькое платьице, и, еще более простенькая ночная рубашка. Пока я переодевалась, Марьяна лежала, отвернувшись, а когда присела к столу и притихла, то она повернулась. Медленно повернулась, с видимым трудом.
- Это Василий был? Я слышала его голос, - спросила она меня.
- Да, теперь он меня будет привозить сюда.
- А Захар?
- Они с Варенькой обвенчались сегодня и сразу уехали. Больше не вернутся, забудь. Василий просился к тебе проведать, но баба Валя не позволила. Пущу, говорит, если тебе лучше станет. Как ты себя чувствуешь?
- Не спрашивай. Мне противен твой голос, ведь я понимаю, что тебя, на самом деле, моё здоровье не интересует. Просто отец прислал тебя за мной шпионить, а ты не можешь не подчиниться.
- Ну, что ж, не стану тебя разуверять в твоем мнении, но поверь одному-единственному факту – я ничего плохого тебе не желаю и буду стараться помочь во всем, чтобы ты быстрее выздоровела. Отец не поручал за тобой шпионить, его только здоровье твое тревожит, он о нем спрашивает. Я очень надеюсь, что баба Валя тебе поможет, потому что видела, как быстро она помогла обваренному ребёнку и мне самой. Мне ты совершенно безразлична и, если ты захочешь, ты узнаешь это из нашего разговора с бабой Валей, которая сейчас принесет чай, и мы будем сумерничать.
- А то, что мне обещали покой и отдельную комнату, это уже отменяется?
- А покой тебе только хуже сделает, - заверила Марьяну входящая с подносом в комнату баба Валя. - Тебе надо не лежать в покое и тишине, а подниматься и расхаживаться, а для этого тебе придется самой и полы мыть, и посуду, и постирушку какую-никакую делать, и еду готовить. И всё своими ручками, своими ножками.
- Я? Постирушку??? Да за кого вы меня принимаете?! Вот её прислали за мной ухаживать, пусть она и стирает, и полы моет, и всё, что вам надо делает.
- Нетушки, девчатко! Она сама по себе, а ты сама по себе. Она не болеет, расхаживаться ей не надо, а тебе – в самый раз. Поэтому я и сказала, чтобы ни единого родственничка или служанки здесь с тобой не было. Это метод лечения, физкультура такая.