Центурион

   Когда Келли услышала сквозь пропускной контролер имя Кевина, то испугалась, решив, что он здесь по ошибке, заблудился или что-то в этом роде. Зачем ему вообще приходить к ней? Келли напряженно чувствовала его взгляд, как он испытывал ее своим молчанием. Девушка поддалась минутному любопытству, а теперь расплачивалась за то, что впустила Кевина к себе. Кто знает, зачем он пришёл? Как обычно издеваться, или сегодня у него другая программа? Она не оборачивалась к мужчине лицом, продолжая сидеть спиной к нему. Келли уже жалела, что не прогнала его ещё у двери, не сняв с блока систему. Девушка не представляла, что будет, когда такой человек как он увидит ее лицо. Она сама боялась смотреть в зеркало после того раза в больнице, а Кевин же ее в порошок сотрет с такими увечьями… Молчание затягивалось. Они оба понимали, насколько глупо сейчас выглядят, но почему-то никто не спешил говорить. И на правах хозяйки дома Келли нарушила их игру в молчанку.

— Зачем вы пришли?

   Он ещё не слышал, чтобы она так говорила. Тихо, но внятно и чётко, с огромнейшей болью в голосе и чем-то ещё, чего мужчина понять не смог. Даже сейчас девушка не повернулась к нему лицом, и Кевин не мог не заподозрить что-то неладное. Это было не в стиле Рамонес — так вести себя с начальством, ведь даже когда он выводил ее из себя, она отвечала на его звонки.

— Проходите, не стойте на пороге, — не дождавшись его ответа, Келли указала ему на одно из мягких кресел у журнального столика, который располагался рядом с входом в кухню, и если Кевин сядет там, он не увидит ее лица. 

   Мужчина заметил, как она осторожно поднимает левую руку, чтобы указать на кресло. Он занял отведенное место, отметив, как Келли напряглась. Кевин догадывался, как ей тяжело после переломов и прочего, и поэтому не ходил вокруг темы. Все же он сам к ней пришёл.

— Как ты себя чувствуешь?

— Вы пришли только за этим?

— Представь себе.

   Она промолчала. Не то чтобы Келли не хотела ему отвечать. Девушка не знала, как описать своё состояние человеку, который не то что не входит в круг ее друзей, их даже хорошими знакомыми назвать невозможно. Кевин, кажется, понял свою оплошность и сменил тактику, перейдя к самому важному.

— Я знаю, ты ненавидишь меня за тот день, это я пилил тебя на протяжении нескольких часов, и ты не смогла совладать с эмоциями, отчего ехала не пристегнутой и получила ряд травм, и знаешь…

— Простите, — впервые за все время их знакомства перебила его Келли, — но вы ошибаетесь… Вы ни в чем не виноваты. Это была нелепая случайность. Электроника в машине дала сбой, ведь я бы не смогла поехать не пристегнутой. Я не ненавижу вас. Это чей-то ребёнок выбежал на дорогу, отчего я резко затормозила. Ещё раз извините, но в этой ситуации нет места ненависти, вы ни в чем не виноваты… И как вы узнали, что я не была пристегнута?

   На последних словах девушка едва заметно вздрогнула, насколько мог видеть Кевин при приглушенном свете в комнате. Он опустил глаза, хоть она и не могла этого видеть.

— Мне позвонили с твоего телефона и сообщили о том, что случилось. Видимо, в списке входящих мой вызов так и остался висеть последним.

— Мистер Леверс, клянусь, вы не виноваты. Я не держу на вас зла. И давайте не вспоминать о том, что случилось.

   Но Кевин не мог с ней согласиться. Он видел здесь свою вину лучше, чем Рамонес, сидящую спиной к нему в пяти метрах. Такое уже случалось при почти аналогичных обстоятельствах, вот только у Натали не было в распоряжении Бугатти Вейрона, которого не заносит в стороны даже при резких торможениях. Это произошло несколько лет назад, но Кевин до сих пор не простил себе ту ссору с сестрой, когда она в истерике уезжала от него, а затем он ей позвонил… Натали сильно разнервничалась, брат продолжал на неё давить. Они работали над одним проектом, и их мнения сильно разошлись. Обычное разногласие переросло в ссору, и девушка уже практически себя не контролировала, ровным счётом как и он. Наговорив друг другу не самых приятных вещей, они разошлись: Кевин с демонстративным видом вернулся к документам, которые изучал даже дома, а Натали громко хлопнула дверью, чтобы он точно знал о её уходе. И буквально спустя несколько минут ему на глаза попалась строка, которая доказывала ошибочность мнения девушки. Преисполненный чувства гордости вперемешку с яростью Кевин позвонил ей. Она не скрывала злости в голосе, отправляя братца ко всем чертям на свете. Бросив телефон, Натали хотела одного: найти такие доводы и аргументы, чтобы всегда логичный Кевин подавился её доказательствами своей правды и больше ничего не посмел ей сказать. За несколько сотен метров от неё водитель грузовика выезжал из-за поворота, игнорируя правила дорожного движения. Машин на трассе не было, он выехал на встречную полосу, чтобы развернуться, перестроившись в другой ряд в сторону города. А потом он увидел, как к нему движется на высокой скорости легковой автомобиль. Водитель застопорился от неожиданности, лихорадочно понимая, что надо что-то делать, а не мог даже рукой пошевелить. Сказывалось отсутствие опыта подобных ситуаций… Натали успела немного сбросить скорость, но объехать грузовик не смогла. Девушка получила многочисленные ушибы, перелом ноги и нескольких ребер. И, несмотря на то, что прошло уже три года, все срослось и не было никаких последствий, Кевин не мог себе этого простить. Натали вовсе не винила его в этой аварии, а вот матери показалось иначе. А сейчас он понимал, что будь у Келли брат, он бы лично его задушил за такое. Если бы это с Натали так обошелся кто-то другой, Кевин бы так и поступил. И та и другая могли погибнуть. Как бы он не ненавидел Рамонес, а смерти ей желать не приходилось, особенно сейчас, когда мужчина увидел в ней все то свое прошлое, которое ему хотелось забыть, но никак не получалось. Даже несмотря на то, что Натали не держала на него зла. Ровным счетом, как и Келли. Он не понимал, как эти женщины могли не винить его в случившемся. Их мать, когда узнала об аварии, сначала едва не убила своего сына, ведь знала, что его скверный характер приносит одни проблемы, и одного Кевина винила в том, что случилось с Натали. Не водителя грузовика, которого потом он лично таскал по судам, не состояние аффекта дочери, а сына. Она знала, каким жестоким он мог быть. И винила его в этом до сих пор.

   Нет, Кевин категорически не был согласен с Келли. Она, как и Натали, оправдывала его, но было нечто сильнее этих слов. Пускай к Рамонес он не испытывал теплых чувств, но однажды едва не потерял самого близкого человека во всем мире. Его сестра была слишком добрым человеком, чтобы злиться или ненавидеть. Насчет Келли он не был уверен в подобном, продолжая считать её исключительно избалованным и глупым ребенком, чтобы уметь испытывать подобные чувства. Размышления Кевина прервала мелодия телефона, и он озадаченно оглянулся по сторонам. Девушка осторожно подняла телефон, отвечая на звонок, и её, кажется, вовсе не смущало то, что она в квартире находилась не одна.

— Алло? ..

   А затем Кевин взглянул на неё, словно увидел в самый первый раз, и плевать, что только со спины. Келли говорила по телефону на чистом немецком языке безо всякого акцента и весьма свободно, не задумываясь подолгу о том, что сказать. Он уже достал из папки, которую всегда носил с собой, несколько листов с двусторонней печатью, дожидаясь, пока девушка завершит разговор. Кевин много думал о том, что толкало её на поиск работы, при такой-то богатой обстановке дома. Естественно, он заметил все эти вычурные украшения и в особенности аквариум от пола до потолка, который заменял стену на кухне. У него было много вариантов, зачем этой богатой девице работа, и никак не мог докопаться до истины. Но в классике работу ищут из-за денег, и, едва ли не чувствуя к себе отвращение, Кевин спросил у неё. Черт возьми, можно подумать, у него был выбор? ..

— Сколько ты еще будешь валяться на больничном? — не совсем дружелюбное построение фразы, но в голосе мужчины не чувствовалось никакой враждебности.

   Келли удивленно сжала в руках телефон. Все еще думая о том, что ей сказала Ева насчет их небольшого праздника, она пыталась переключиться на размышления над словами, сказанными Кевином. Девушка знала, что вряд ли он спрашивал просто так.

— Сколько надо, — внезапно ответила Келли, сама удивившись своей грубости.

— Тогда переведи статью одну. Мы не можем работать с одним клиентом без неё. Надеюсь, ты понимаешь, — в спокойной манере говорил он, продолжая смотреть на её фиксатор на спине, — что все это оплачивается? Человек на больничном не работает в принципе, но нам нужен перевод. С немецкого на английский.

— Почему я? — слегка удивилась Келли. — У вас разве нет знакомых переводчиков, которые бы сделали работу намного качественнее, чем я?

— Мой знакомый переводчик сказал, что не собирается работать на моих адских условиях.

   Келли странно хмыкнула, то ли соглашаясь с мнением этого незнакомого ей человека, то ли попыталась сдержать смешок. Кевин ухмыльнулся от этого.

— Когда мне надо показать окончательный вариант перевода? — серьезно спросила девушка, слегка наклонив голову и глянув на часы.

— Я завтра заеду за ним.

— Хорошо.

   Стоило Кевину подняться с кресла, как она напряглась, чувствуя, что он медленно к ней приближается. Но мужчина не обошел стол, не встал перед ней так, чтобы видеть лицо. Он просто стоял чуть позади и положил небольшую стопку бумаг на стеклянную столешницу так, чтобы Келли их видела. Находясь столь близко к ней, Кевин с первого раза понял, что именно фиксирует эта повязка, и догадывался, с какими усилиями ей сейчас даются движения руками. Как бы там ни было, он сделал несколько шагов назад, невербально чувствуя, что она начинает нервничать от такого близкого расстояния. Её можно было понять.

— Я зайду завтра за переводом, — произнес мужчина уже на расстоянии нескольких метров, — и еще одно, Рамонес.

— Да? — едва заметно вздрогнула девушка, ожидая уже скорейшего приезда Евы и Майлза. — Вы хотите еще о чем-то попросить?

— Нет… Хотел сказать только то, что я видел и похуже. Пока.

   Спустя несколько мгновений она услышала щелчок замка входной двери, а затем коснулась лица. Келли поняла, о чем он говорил, но не верила словам этого человека. Конечно, только идиот не догадался бы, что у неё что-то с лицом, но она бы не вынесла того, если бы Кевин шарахался в сторону от одного её вида. Швы уже сняли, но девушка до си пор не могла смотреть в зеркало на эти уродливые шрамы на лице. Тетя обещала, что пластический хирург все исправит, но необходимо было подождать еще неделю, хотя бы. Келли сполна хватало умываний, она едва сдерживала слезы, когда касалась шрамов, и поэтому не смотрела в зеркало. Даже доходило до того, что по вечерам девушка не включала свет на полную мощность, довольствуясь полумраком, чтобы не видеть своего ужасного отражения. Радовало одно: друзья спокойно восприняли её «новое» лицо. Это были единственные люди, которые принимали свою подругу всегда и при любых обстоятельствах. До их приезда, если верить Еве, оставалось жалких полчаса, но Келли потянулась к распечатке, которую принес Кевин, и пробежалась по ней глазами, для чего пришлось подкрутить света в торшере. Как оказалось, это была биография какого-то человека, и, сама того не заметив, девушка потянулась к ноутбуку, начав переводить текст.

   Друзья, как и обещали, явились вовремя, не опоздав к условленному времени. Притащив с собой несколько килограммовых сетов они явно собирались устроить праздник обжорства. Не желая их разочаровывать, Келли смеялась вместе с ними над шутками, а сама размышляла о том, как же подкашивает её это апатичное состояние, когда ничего не хочется делать. А ведь на месте сидеть нельзя, время уходит, и надо думать, как вернуть компанию отца. Она понятия не имела, чем себя отвлечь, но когда девушка поворачивалась к окну, её взгляд то и дело натыкался на распечатанную биографию, которую принес Кевин. И почему бы нет? Келли сама согласилась помочь ему, и обещание надо выполнять. Ева и Майлз уснули ближе к утру, часа эдак в четыре, а она включила ноутбук и принялась дальше переводить текст, практически не вникая в жизнеописание какого-то бизнесмена. Келли вовсе не было тяжело заниматься подобным делом, ведь знание языка и словарный запас позволял не то что разговаривать с носителями, диссертацию защищать, если бы Келли только сама понимала тему доклада.

   Друзья ушли ближе к полудню, когда пришел врач, у которого наблюдалась Рамонес. Он был обязан проводить у неё каждый день минимум два часа, чтобы фиксировать её состояние, нет ли ухудшений в связи с травмами. Не сказать, что Келли приходила в восторг от этих визитов, но с теткой не поспоришь. Да и если врачи перестанут сомневаться в её выздоровлении, она быстрее вернется к работе. Девушка надеялась, что это поможет справиться с состоянием сонного овоща, в котором она сейчас находилась. Наверное, поэтому Келли справилась с переводом статьи за каких-то три часа беспрерывной работы, и осталось только распечатать. Она много думала о том, как вернуть родительскую компанию. Набраться опыта — хороший ход, но девушка хотела быть честна с собой. Пока что Келли набралась под руководством Джеймеса только опыта в том, чтоб вовремя подносить ему нужный документ, папку или поставить печать в нужном отделе. Если так продолжать, то можно стать отличным секретарем, но никак не руководителем. Келли было горько признавать свое поражение и неверный выбор в должности, но было ли разумным искать новую работу прямо сейчас? ..