Страница 43 из 138
Он был так неуместен в их закованном в латы чопорном отряде, что Стефания вздрогнула и недоуменно оглянулась. Смеялась высунувшаяся из повозки крепкая светловолосая девушка, в которой с трудом можно было узнать тот страшный полутруп, который они недавно подобрали на дороге. Рядом с повозкой ехал Гачек, и этот счастливый смех был явно предназначен ему.
Дон Мигель с епископом хмуро переглянулись, но Стефку больше всего удивило странное волнение, возникшее среди обычно невозмутимых как каменные изваяния испанцев. Над отрядом пронесся возмущенный ропот, сникший только от холодного взгляда разгневанного сеньора.
И только тут Стефания вспомнила о спасенной девушке. Ещё одна женщина в отряде! Вот с ней она бы могла поговорить о наболевших проблемах. Простолюдины всегда житейски более опытные!
- Как там Хельга?- спросила она у Гачека на следующий день,- раны её зажили?
- Она здорова! - сухо буркнул тот, отведя глаза.
У девушки от такого ответа удивленно расширились глаза. Тут что-то было не так! Вагант обычно был разговорчив и весел, а сейчас его лицо поражало отстраненностью и даже ожесточенностью. Стефке стало неудобно. За своими переживаниями и таинственными переглядываниями с супругом, она вообще обо всем забыла, а между тем они с доном Мигелем были всё-таки не одни - почему-то был опечален Гачек, что-то происходило с подобранной по дороге Хельгой.
Наша героиня чувствовала себя в ответе за них, и поэтому изо всех сил попыталась вырваться из крепких пут чувственного морока, и вернуться в мир реальных проблем.
- Что с вами случилось, пан Славек? Отчего вы не смеетесь, как прежде?
Прежде чем ответить Гачек осторожно оглянулся на увлеченно рассуждающих епископа и графа. И хотя они разговаривали на родном языке, все-таки с опасением понизил голос.
- Ваш муж вчера ночью приглашал Хельгу в свою палатку.
Стефка не то чтобы огорчилась, она просто не поняла.
- Зачем?
- Он приказал ей обслуживать своих испанцев!
Этот, казалось бы, исчерпывающий ответ, поверг её в ещё большее недоумение.
- То есть, как это обслуживать?
- Мессир сказал ей, что раз она шлюха, то должна заниматься своим ремеслом. Хельга в отчаянии, заступитесь за девушку, донна! У неё уже вчера побывало двое этих ненасытных дьяволов. Они совсем замучили её, и она с ужасом ждет сегодняшней ночи.
Ошеломленную девушку бросило в гневный жар. Бабка Анелька смогла бы в тот момент гордиться своей внучкой - и хотя пани не удалось сделать из неё фанатичную католичку, зато понятие о женской чести было вбито в голову крепко. И пусть Стефка по-прежнему опасалась своего супруга, но всему должны быть пределы, мужскому самодурству тоже! Она уже давно поняла, что мужчины существа сумасбродные, жестокие и бессердечные. С этим ничего не поделаешь, остается только смириться. Такими их создал Господь! Но сначала осуждать девушку за проституцию, обрекать на смерть, а потом самому же отдать приказ надругаться над ней? Нет, это уже было за пределами её понимания!
Разъяренная Стефания немедля подъехала к графу. Дон Мигель был так занят разговором с епископом, что против обыкновения недовольно глянул на жену, когда та попросила разрешения к нему обратиться.
- Да, я отдал такой приказ,- не стал он отказываться, холодно отвечая на её возмущение,- я не понимаю, почему если в отряде едет блудница, то её услугами нельзя пользоваться. Мои люди давно нуждаются в женщине. Пусть исполняет свои обязанности и отрабатывает хлеб, который ест. Каждый должен заниматься своим делом!
- Но она не хочет быть блудницей!- резко возразила Стефания.
- Только порядочная женщина имеет право на одного мужчину, - раздраженно заметил дон Мигель,- я смог бы еще понять, если бы она раскаялась в своем грехе и проводила время за молитвами, но я сам вчера видел, как она в нем упорствует. Девка откровенно заигрывала с вашим Гачеком, а чем он лучше моих людей? А раз она это позволяет ему, то почему отказывает другим?
Хельге нравится Гачек? Что ж, графиня вполне её понимала, и тем возмутительнее казались инсинуации супруга.
- Что здесь плохого, если он ей действительно по сердцу?
Де ла Верда фыркнул с таким возмущением, что в дело поспешил вмешаться его собеседник. Епископ, искренне симпатизирующий юной графине, по-своему стремился сгладить ситуацию.
- Увы, дочь моя, грех прельстителен,- тяжело вздохнул он,- только священные узы брака могут дать женщине возможность, не греша, вступать в плотские отношения с мужчиной. Но раз она теряет целомудрие, то должна понимать, что её жизнь резко меняется и теперь мало что зависит от доброй воли самой женщины. Ради её же спасения ваш муж решил показать Хельге, насколько грязен, тяжел и омерзителен грех! Может, это заставит грешницу по-другому взглянуть на жизнь и раскаяться? Вспомните историю Марии Египетской!
И тут не выдержал и вступил в разговор взбешенный Гачек.
- Но почему, что бы что-то доказать человеку, его нужно обязательно втоптать в грязь, мессир? Если вам не понравилось, что происходит между нами, достаточно было просто сказать об этом!
Лучше бы он и дальше придерживался тактики избегания разговоров с каталонцем.
- Но ведь речь идет не о тебе, вагант,- взгляд графа стал ледяным,- ты отрабатываешь свой хлеб, развлекая донну, хотя мне не всегда нравятся взгляды, которые ты на неё кидаешь! Но это нормально, когда вокруг красавицы собираются преклоняющиеся перед ней рыцари. Что же касается Хельги, то я так решил и так будет! Если после того, как она пропустит через себя моих людей, у неё останутся силы еще и на тебя, то я ничего иметь против не буду!