Страница 122 из 138
- Ангелочек, - заметила вторая вяло жующая девица, после того, как карлику навалили полную миску, и наступила блаженная тишина,- Мами говорит, что это горбатое пугало твой брат! Она ничего не перепутала?
- В семье не без урода! - Стефка присела на край скамьи, получив свою порцию овсяной похлебки.
Готовили, кстати, в заведении Мами-ля-Тибод очень даже неплохо, не смотря на пост.
- Мами говорит, что ты не будешь работать с клиентами,- вяло поинтересовалась третья, тощая и высокая, не в пример двум первым, девушка,- тогда что ты будешь делать?
Стефка пожала плечами.
- А что надо? Могу шить!
Эту фразу услышала, ворвавшаяся на кухню, как всегда бодрая и энергичная Мами.
- Уже жрет! - констатировала она, увидев залезшего по уши в глубокую миску карлика,- я так и знала! Если он будет тут пастись, как козел на лужайке, да ещё под юбки девкам лезть, то отрабатывай, милая, содержание своего братца! Стаскивайте Ангелочку все рванье, - приказала она своим подопечным,- пусть штопает, все равно ей делать нечего! Только не заваливайте девчонку работой, она не портниха, да и с мэтром такого уговора не было.... И на этом я считаю наш разговор законченным. Гулять можешь выходить во двор, он закрытый и тебя никто не увидит!
Задохнувшаяся от царящего на кухне запаха перегара, Стефка торопливо воспользовалась разрешением и вышла во дворик. Там, среди всякой хозяйственной утвари, красовались пока ещё укутанные снегом грядки, но все равно из проталин уже выглядывала, дерзко рвущаяся к солнцу и свету зелень травы. Да и, не смотря на дымный угар, валящий из высоких труб окружающих домов, в воздухе ощущалась острая свежинка, напоминающая о том, что весна не за горами.
Стефка, лениво прищурившись, посмотрела на садящее где-то за островерхими крышами закатное багровое солнце. День прошел так быстро, и вскоре все должно было повториться сначала - и визг, и крики, и звуки разгула и разврата. Интересно, почему все дома терпимости работают только по ночам? Может, потому, что мужчин пугает ночная тишина?
Когда женщина вернулась в свою клетушку, к ней протиснулась толстая девка с огромным задом и пышной грудью. Её довольно приятное лицо с черными кудрями и карими глазами смотрело на мир вполне счастливо, можно даже сказать, умиротворенно. Она принесла ей для штопки нижнюю юбку с прорехой.
- Вот,- досадливо вздохнула девица,- зацепилась за что-то! Могу и сама зашить, да только голова очень болит с похмелья. Ты издалека, Ангелочек?
- Из Эльзаса!- Стефка решила придерживаться этой версии до конца.
Она принялась за работу, но света из окна уже не хватало, поэтому толстушка принесла ей масляный светильник.
- Меня зовут Изабо. Я у Мами уже четыре года,- трещала она без умолку, с любопытством рассматривая новенькую, - попала сюда сразу же после чумы, когда у меня умерли родители, а дядька, отцов брат, обозвал меня шлюхой и выгнал из дома.
Стефка с соболезнующей миной покосилась на девушку, сшивая полотнища обширной полотняной, далеко не первой свежести юбки.
- И тебе здесь нравится?
- Уж лучше, чем драить чугунки и выносить ночные горшки, как служанкам,- жизнерадостно рассмеялась Изабо,- конечно, иногда эти козлы так разойдутся, что и глядеть на них не охота, но у меня своя клиентура, поэтому я без заработков не остаюсь. Здесь не любят таких худосочных, как ты! Мужчины не собаки, чтобы бросаться на кости.
- А ты любила, когда-нибудь?- поинтересовалась графиня, вспомнив вчерашнюю лекцию метра.
- Почему любила,- удивилась собеседница,- я и сейчас люблю! У меня есть дружок, с которым я сплю не за деньги, а потому что он такой милашка!
Стефка наморщила лоб, пытаясь осознать сказанное. Не получилось! Она от удивления даже перестала латать юбку.
- И он не ревнует тебя к остальным?
- Ревнует?- у толстухи от смеха необъятная грудь заходила ходуном,- а на что бездельник будет жить, если я перестану зарабатывать нам на хлеб? Опальный поэт - его выслали из Парижа за разные неблаговидные дела, поэтому он и в городе-то до тех пор, пока удачно скрывается. И у нас с ним на двоих только то, что я выбиваю из клиентов, подбрасывая их к потолку!
Тут Изабо животом сделала такое непристойное движение, что Стефания не удержалась от смущенного смеха.
- О чем же пишет твой поэт? - поинтересовалась она,- неужели о любви?
- Какой там..., о любви! - небрежно отмахнулась Изабо, - о выпивке, воспевает иногда мой зад, а в основном о том, как ему нравится жить и как ему не хочется умирать. Он премилый, озорной и веселый, я его просто обожаю! Только,- глубоко вздохнула она,- его уже дважды чуть не повесили!
Графиня слегка оторопела - наверное, это была какая-то экстраординарная личность!
- Где же он скрывается от бальи?
Девушка недоуменно пожала плечами, почесав нос.
- Да, скорее всего, на Дворе Чудес! Там все прячутся, ведь никто туда не суется. Ну, а как стемнеет, Франсуа приходит ко мне, - губы Изабо изогнула нежная улыбка, - правда, я почти все время занята, но и для него минутку всегда улучаю. Женщина не может жить без любви, она без неё все равно, что мертвая.
Стефания задумчиво перекусила нитку, заканчивая латать прореху. Как-то странно все это звучало..., если ещё учесть, кем было произнесено!
После того, как Изабо забрала свою юбку, зашла ещё одна девица - этой надо было починить корсаж. Поэтому, когда де Монтрей пришел к своей протеже, то увидел её в слабом свете светильника, склонившуюся над шитьем. Дом уже сотрясался от смеха, грубых мужских голосов и женского визга - девицы начали свою работу.