Страница 19 из 23
Ночные часы пролетают практически незаметно, но оставляют после себя неприятный осадок. Всю ночь, как обычно, не смыкая глаз, я думаю, ничего другого не остается. В комнате не предусматривается ни книг, ни бумаги с простейшей канцелярией.
Пейзаж за окном наскучивает спустя десять минут. С пробуждением солнца начинается новый день, но что он может принести, я не смею даже предположить. Дом тихо дремлет.
Тихие шаги на лестнице я узнаю сразу, а вот кто именно встал ни свет ни заря – только предполагаю. Это мог быть кто-то из слуг либо сам Гаусельм Сальвер, либо его старший сын.
Кентин шире в плечах, нежели его младший брат, значительно выше в росте и вот уже несколько лет как женат. Кто бы мог подумать, что в такой внешне мирной семье кто-то может быть тормашем? Кто такой тормаш на самом деле? Просто армейское звание? Вряд ли.
Из головы никак не выходят звуки слепой для меня битвы. Они повторяются и повторяются, сводя с ума, и только с первыми лучами солнца исчезают, как затянувшийся ночной кошмар.
Взгляд касается оставленного на столике гребня. Грани инкрустированных синих камней отражают пробивающиеся в комнату лучи солнца и играют, разбрасывая солнечных зайчиков по стенам. Я поднимаюсь с постели, где сижу всю ночь, и одним движением распахиваю легкие шторы в сторону.
За окном, как и вчера, все девственно белым-бело – падает свежий снег. Откуда-то издалека доносится собачий лай, а по снегу с лопатой наперевес чистит дорожку некий мужчина из слуг, которого вчера мне не довелось встретить. Грустно.
Больше всего беспокоит, что от меня требуется. Поместье не производит ровным счетом никакого эффекта, если меня хотят поразить. Стекло в окнах, отопление – то, чего мне не хватало все пролетевшие, как один миг, годы, но я научилась жить без этих маленьких даров цивилизации.
В мыслях всплывает слабое движение течения Юк, шелест ветвей деревьев, волнение ветра… и разлетающаяся на кусочки, ставшая такой родной избушка. Я уже жалею, что взялась лечить этого юного лорда, который приносит мне столько неприятностей. Пока обещанная благодарность не заботит и никоим образом меня саму не касается.
Не обращая больше внимания на подарок, я беру ленту и вновь завязываю ею волосы, поднимая высокий хвост. Одеваюсь в то же самое, в чем прибыла из магазина. Вчерашнее вечернее нашествие мальчишки со стороны выглядит, по меркам воспитания местной аристократии, как минимум, пошло.
Развязанная рубаха, отсутствие тулузы, непричесанные волосы – как к любовнице шел, а не пожелать спокойной ночи гостье, спасшей ему жизнь. Моя вина в «покушении» не доказана и не обнаружена, а значит можно забыть о маленьком уроке, который я пыталась преподать юнцу, раз и навсегда.
Смысла оставаться в комнате дольше я не вижу, а потому выхожу в коридор, намереваясь спуститься в гостиную и поискать кого-нибудь там. Следует бы узнать, зачем конкретно меня приволокли сюда, угрозами заставляя повиноваться. О мнимой благодарности забыть и никогда не вспоминать. Будем отталкиваться от слухов и отношения к Реймуну окружающих, попутно делать выводы. Знать бы только, как управлять появившейся у меня силой. Если можно творить чудеса. Почему бы не научиться?
Я помню, как в тот момент сила наполнила меня и полилась через край. Сила, выпитая из природы: снег растаял, а сухая земля выжжена дотла. Деревья иссохли, превратившись в серые безжизненные колонны, Жалкое зрелище.
Зато я чувствовала себя настоящей богиней, решающей, кому жить, а кому умирать. Именно я подарила Сальверу так глупо утраченную жизнь. Что получу взамен – пока не знаю, но стоит быть настороже и помочь мальчишке забыть глупые детские чувства, если таковые не просто имеют место быть, но и совершенно искренни.
Я права: спускаясь на первый этаж, слышу приглушенные голоса двух Сальверов. Стараясь не шуметь, я схожу с лестницы, останавливаясь рядом с первой ступенью. Нужно быть незамеченной и понаблюдать за Реймуном с небольшого расстояния. Нужно понять, какой он настоящий? Вздорный, как при первой встрече? Или любознательный, как во время обеда в Приючье? Может, мягкий и верный защитник, как во время сражения? Или добрый и покровительственный любящий брат, как он ведет себя с младшей сестрой? А его нежность вечером наедине?
– Ты знаешь закон, Реймун. Если заиграешься… – произносит мужчина после долгой паузы. – Ты понимаешь, чем ты рискуешь? На мгновение потеряешь контроль над собой, одна неправильная эмоция, и ты перечеркнешь свое будущее.
Тихий, чуть урчащий смех мальчишки, как насмешка, звучит и доносится до моих ушей, заставляя вздрогнуть.
Его лица, стоя в холле, видеть не могу, но представляю, как это бледное истощенное болезнью лицо искажается в гримасе заядлого манипулятора. Прокручивая в голове каждый его образ, чувствую поднимающийся из глубин души страх.
Такая однотонность ликов вмиг кажется надуманной и ненастоящей. До сих пор не знаю, что на самом деле представляет собой человек, носящий звание тормаша. Об особом качестве догадываюсь еще после ночных раздумий. Вероятно, это жестокость? Или что-то очень близкое к этому. Война – значит убийство.