Страница 16 из 23
Но мальчишка, что странно, не возражает и даже обнимает в ответ. Другие зрители смотрят на девчушку снисходительно и не вмешиваются.
– Ты жив! Жив! – пищит девчонка, выпуская Реймуна. – Они скрывали от меня, что тебе плохо! Я бы сразу приехала!
– Не стоило, Маюрано, не стоило, – Сальвер треплет ей волосы на макушке, взъерошивая их еще сильней. – Родители правильно сделали, что не сказали тебе. Представляешь, что бы было, если бы ты все это время изводила себя мыслями о худшем?
– Прости.
Девочка склоняет голову, понимая его правоту. Предполагаю, что она его младшая сестра – только так можно объяснить реакцию других. Ни для кого, кроме меня, не странность ее поведение. Точнее мне кажется невероятным благодушие Реймуна, с которым он ведет себя с девочкой.
Так, я думаю, он мог бы отнестись только к члену семьи, причем с которым у него очень близкие отношения. Маюрано страдает искренне, что даже мне жаль ее и тех минут, которые она провела в переживаниях за старшего брата. Я в семье, если правильно помню, единственный ребенком, потому мне никогда не понять ее чувств.
Леди Фламенко Сальвер отправляется с дочерью наверх по лестнице умываться и приводить ее в порядок, а лорд Гаусельм Сальвер ведет меня, сына и Надаля Пеша в столовую. Там нас уже ждет еще один мужчина, называющийся лордом Кентином Сальвером, младшим братом Реймуна и старшим – Маюрано.
По этикету, вскользь рассказанному Паскау Горта, за столом никто меня не ущемляет, но вспыхнувший разговор не интересует совершенно. О «несчастном» случае и ранении никто не заикается.
А я рассматриваю лордов. Обстановка комнаты не впечатляет, а вот несмываемые тени на глазах – в первую очередь. Те же серые штрихи на глазах Гаусельма и Кентина Сальвера, вроде и у Фламенко Сальвер тоже есть, но не у Реймуна.
Случая разузнать об этом побольше не представляется, а когда меня спрашивают о прогнозе урожайности на следующий год, я и вовсе теряюсь. Отмахиваясь незаинтересованностью в данной области и полным погружением в медицину, дальнейших расспросов и ярлычка дуры удается избежать. Врачей среди этих троих нет ни одного.
Скучать долго не приходится и двух леди ждать обязательно. На стол каждому подают закуску, но открывать блюда не спешат.
Спускающихся к столу не узнать: женщина переоделась и выглядит почти также, но вот ее дочь преобразилась до неузнаваемости. Белое личико, не испорченное красными пятнами от горячих слез, сияет. Черные, как и у всех Сальверов, волосы блестят, а улыбка сверкает ярче белого прозрачного кулона на шее.
Все-таки удивительно можно преобразиться, пользуясь косметикой: в столь короткое время покраснение не может сойти, даже если бы девочку топят в ледяной воде.
Закуска поражает. Притом поражает неприятно. Бананы в томатном соусе с удовольствием уплетает мальчишка, еще в Приючье стащивший у меня из-под носа жареного кролика.
Ладно, Реймун, я понимаю, он от мира даже не от сего, но когда блюда нахваливает лорд Пеш, который выглядит самым адекватным мужчиной. Я, пожалуй, выпадаю в осадок. Остается только глупо улыбаться и согласиться с лордом Гаусельмом Сальвером, что я на диете. И он тотчас разражается тирадой, что женщины с ума сходят на почве внешности и маленьких девочек к этому приучают!
Главное блюдо уже не просто выглядит необычным, а ненормальным. Длинные «рыбные» палочки толщиной в два пальца сварены в пресном меду с добавлением каких-то неопознанных овощей. В этот момент я обещаю себе, что больше не удивлюсь никаким гастрономическим странностям этой семьи и Пеша, пока слуги не расставляют питье.
Оно меня просто сносит. (Остановите Землю, я сойду!) В высоких стаканах подают повидло в виде замороженных маленьких шариков. Я, чтобы совсем не обижать хозяев, решаюсь попробовать только десерт – кофейные орешки – и остаюсь довольна. Чем-то напоминает вкус… горького шоколада? Даже если захочу, то уже и не вспомню вкус того, что ела сорок лет назад.
Лорд Гаусельм усмехается: от обеда я отказываюсь, а на сладости налетаю, что даже не замечаю, как мне дважды дают добавки. Кофейные орешки на удивление вкусные, в отличие от остальной поданной еды.
На удачу, хозяева ужин не затягивают, предпочитая обсудить столичные новости в мягких креслах гостиной, попивая мутно-зеленый напиток и закусывая десертом. А мне стоит откланяться не только потому, что разговоры об экономике и сельском хозяйстве меня не прельщают, но и страшно болит живот, отвыкший от еды.
Перед тем как уйти вслед за слугой, которому приказано проводить меня до выделенной гостевой комнаты, я краем глаза замечаю усевшегося на диван Реймуна, поглаживающего по черным-черным волосам устроившуюся у него на коленях младшую сестру.
Для гостей в поместье Сальверов отведен целый этаж – третий. Как мне было сообщено, первый этаж для приема гостей, а для слуг задние помещения. Второй этаж жилой для хозяев. Третий – для гостей. Четвертый – для детей. И пятый до сих пор пустует, используется как склад.