Пустоцвет

Силой вырываюсь из  его плена.

С волнением, испугом, страхом. Рычу шепотом:

- Руки сломаю, - попытка отдышаться (а сердце отчаянно колотится; перехватило дыхание; мышцы сжались в теле, позорно вымаливая капитуляцию... мою перед ним, вторя физической тягой души желанию). Еще вдох - и добить угрозу: - ...в нескольких местах.

Заржал вдруг, отступая.

- И никто тебя не спасет. И даже твоя корочка, - рычу дальше.

- А твоя? – хихикает.

- А моя, - улыбаюсь (а самой выть, ныть, реветь хочется от того, что творю, от того, что от самого заветного отказываюсь), - меня спать зовет.

Молчит.

Сверлю взглядом пронзительным:

- Ты до квартиры хотел провести. А дотащил до подвала. Или, по-твоему, я - бомж?

Заржал громко, не выдержав:

- Был вариант такой. Но я был бы только рад...

- Даже так? – сквозь изумление захохотала.

- Тогда бы сейчас ко мне поехали… раз к себе не зовешь.

- Поздно уже, баиньки пора.

- А мы бы баиньки и пошли… - злокозненно ухмыляется.

- Знаю я твои «баиньки». А вернее, чувствую… едва ли уже не целиком.

- Ты мне льстишь, - ржет, нахалюга.

Не сдержалась и я от широкой улыбки.

- Всё! Хватит! Пора кончать! - попытка моя встать.

- Так и я о том же! – едва ли не взмолившись, радостно вскрикнул, перебивая меня; тотчас ухватил силой и потянул меня назад, усаживая обратно.

И снова ржем, как кони.

- Дурак ты! – силой его отталкиваю, сползая прямо уже так, на пол с его колен. Неловкие движения - и наконец-то выровнялась на ногах. Последовал примеру. И вдруг усердие вновь меня ухватить, обнять, но враз останавливаю, вытянув руки, хотя, как идиотка, все еще смеюсь, не имея сил остановиться. – С тобой хорошо, но…

- Но дома – лучше...

- Вот-вот! – паясничаю. – Так что домой пора!

Попытка обойти его сбоку и пойти по лестнице наверх, но буквально на выходе вновь ловит меня в свои стальные цепи.

- Давай проведу! – ухмыляется.

- К себе домой вали! – шутливо гаркаю, пытаясь вырваться из хватки.

- Ну, поцелуй хотя бы! На прощание…

- Не-не-не! – запричитала я, отмахиваясь, выдираясь. – Хватит! Уже был – да так, что чуть в подвале жить не осталась.

Поддается, выпускает из захвата.

Хитро улыбается:

- Ишь какая попалась!

- Какая? – ржу.

- Умница, красавица!

- Только про студентку и комсомолку не начинай, - мигом перебиваю его я, заливаясь звонким смехом.

- Эх, жаль, - хохочет тоже. – Такую речь! Такую малину!

Закачала головой, раздраженно (наигранно) закатив глаза под лоб:

- Спокойной ночи!

Но только шаг на лестницу, как тотчас опять вдогонку – хватает меня за кисть. Силой разворот – и опять губы к губам.

- Костя, ну ты чего? – пристыжено ржу.

- Маленький поцелуй.

- Спать иди!

- В щеку, - строит обиженку.

Поддаюсь, позорно таю под его всепоглощающим напором, улыбаясь:

- Но только в щеку.

И едва я хотела предоставить сию возможность, как дерзкое, откровенное, повелительное – в губы. И столько страсти, пылкости враз, что невольно застонала я в уже и так разожженном желании.

Напор – и едва ли не наотмашь. Толкнула в грудь – попятился. Ржет.

- Гадина! – рычу, а сама краснею. Сгораю от стыда и ненависти к себе одновременно, что столько заморочек в моей больной башке.

Разворот – и со всех ног помчала от него, пока сама не кинулась на шею…

- Сладких снов, зай! – слышу с первого этажа, эхом разлетаясь по всему подъезду.

Смущенная, хихикаю от неловкости.

- Иди спи! – гаркаю в ответ. Еще миг – и замираю у своей двери.

Словно, и вправду, за мной гонится маньяк, живо открыть замок – и нырнуть в квартиру. Плотно захлопнула за собой полотно, провернув барашек.

Истерически, счастливо залилась смехом я, сползая на пол, скользя спиною по холодной стали.

…и будто вновь мне семнадцать, и на улице – весна…

И не я, несколькими часами ранее, из-за него была на грани… каземата.