Страница 17 из 31
Этим забавным происшествием были отмечены первые дни плавания. Постепенно все привыкли к молчаливости и эксцентричным выходкам Тюдора Броуна. За столом в кают-компании его попросту не замечали, как если бы его там вовсе не было. Каждый нашел для себя занятие и развлечение по вкусу. Маляриус, проведя пару дней в постели, начал понемногу есть и вскоре смог принять участие в бесконечных партиях в вист с доктором и Бредежором. Эрик, очень занятый по службе, все свободные часы посвящал чтению.
"Аляска" шла без опоздания по намеченному курсу. 11-го оставили позади Аландские острова, 12-го прошли Зунд, 13-го достигли Скагеррака, 14-го поравнялись с Гельголандом, 15-го миновали Па-де-Кале и 16-го обогнули мыс Аг." На следующую ночь Эрик, спавший в своей каюте, пробудился от необычной тишины и обратил внимание на то, что не слышит привычного постукивания винта. Ему нечего было тревожиться, так как на вахте стоял лейтенант Кьеллкист. Но из любопытства он поднялся наверх, чтобы осведомиться о случившемся. Из рапорта главного механика он узнал, что ствол нагнетательного насоса испортился и пришлось заглушить котлы. "Аляска" шла теперь под парусами при слабом юго-западном ветре. Подробное обследование не помогло выяснить причину аварии. Механик предложил зайти в ближайший порт для починки насоса. Капитан Марсилас, лично осмотрев поврежденный насос, одобрил это мнение. "Аляска" находилась в тридцати милях от Бреста. Был отдан приказ держать курс на этот большой французский порт.
Глава тринадцатая.
ДЕРЖАТЬ КУРС НА ЮГО-ЗАПАД.
На следующий день "Аляска" вошла в Брест. К счастью, повреждение оказалось незначительным. Инженер, тотчас же прибывший на корабль, заверил, что все будет исправлено за три дня. Это небольшое опоздание отчасти можно было возместить погрузкой угля в Бресте, что избавило бы от необходимости делать предусмотренную маршрутом остановку в Гибралтаре. Остановившись затем прямо на Мальте, судно могло выиграть целые сутки, сократив тем самым опоздание до двух дней. К тому же при расчете времени, необходимого для перехода "Аляски", была принята во внимание возможность непредвиденных задержек. В случае крайней необходимости экспедиция могла задержаться в пути на тридцать дней. А потому нечего было тревожиться, и путешественники решили относиться к возникшему препятствию с философским спокойствием. Вскоре выяснилось, что эта неожиданная остановка послужила удобным поводом для чествования шведских моряков. За несколько часов весть о прибытии "Аляски" распространилась по всему городу. А так как из газет было известно о цели ее плавания, то экипаж шведского судна вскоре стал предметом всеобщего внимания. Морской префект и мэр Бреста, начальник порта и капитаны кораблей, стоявших на рейде, нанесли официальный визит капитану Марсиласу. В честь отважных исследователей, отправлявшихся на поиски Норденшельда, был дан торжественный обед и бал. Как ни мало были склонни доктор и Маляриус к светским приемам, все же им пришлось присутствовать на банкетах, которые устраивались в их честь. Что касается Бредежора, то он чувствовал себя там, как рыба в воде. Среди гостей морского префекта, приглашенных на встречу с офицерами "Аляски", присутствовал высокий старик с благородным и грустным лицом. Эрик невольно заметил в устремленном на него печальном взгляде незнакомца чувство симпатии, в котором невозможно было ошибиться. То был г-н Дюрьен, генеральный консул в отставке, один из деятельных членов Французского географического общества, широко известный своими исследованиями в Средней Азии и в Судане, Эрик всегда читал с большим интересом статьи о его путешествиях. А потому, когда юношу представили г-ну Дюрьену, он мог поддерживать сознанием дела беседу с французским ученым. Как ни естественно чувство удовлетворения достигнутыми результатами, оно не всегда является уделом путешественника. Нередко, когда его приключения приобретают широкую огласку, он пожинает шумные успехи в обществе; но не так уж часто ему дается встретить в гостиных знатоков, способных оценить по достоинству его труды. Почтительная любознательность молодого лейтенанта искренне тронула всеми уважаемого географа, и на его бледных губах заиграла улыбка. - Мне не принадлежит большая заслуга в этих открытиях, - ответил он Эрику на вопрос об удачных раскопках, недавно произведенных им в окрестностях Асуана. - Я шел наугад, как человек, который пытается заглушить тяжелые воспоминания и, отдаваясь любимому занятию, мало заботится о результатах своего труда. Ну, а все остальное стало уже делом случая... Адмирал, заметив взаимную симпатию Эрика и г-на Дюрьена, постарался усадить их рядом за столом, и они продолжали оживленно беседовать и во время обеда. Когда подали кофе, молодой лейтенант подвергся неожиданной атаке со стороны маленького лысого человека, некоего доктора Кергаридека, который ни с того ни с сего спросил его, откуда он родом. В первую минуту, несколько удивленный этим вопросом, Эрик ответил, что он швед, а вернее говоря, норвежец, и что семья его проживает недалеко от Бергена. Затем Эрик поинтересовался причиной такого любопытства. - Причина самая простая, - ответил собеседник. - Вот уже целый час, как я наблюдаю за вами, сидя за столом. Мне никогда не приходилось видеть такое классическое выражение кельтского типа. Надо вам сказать, что я весьма пристрастен к кельтской культуре. И вот впервые в жизни мне довелось столкнуться со всеми признаками кельтского типа у скандинава! Быть может, в этом скрывается ценнейшее указание для науки? Быть может, следует отнести Норвегию к областям, которые некогда посещались нашими галльскими предками? Эрик только было собрался разъяснить брестскому ученому мотивы, снижавшие ценность его гипотезы, как доктор Кергаридек повернулся к нему спиной, чтобы приветствовать даму, входившую в эту минуту в салон морского префекта, и начатый разговор оборвался. Молодой лейтенант наверняка не вспомнил бы об этом эпизоде, если бы на следующий день, проходя по примыкающей к рынку улице, доктор Швариенкрона вдруг не сказал ему при виде погонщика быков из Морбиана: - Мой дорогой мальчик, если бы у меня оставалось хоть малейшее сомнение в твоем кельтском происхождении, то здесь бы оно окончательно рассеялось! Ты только погляди, как все эти бретонцы похожи на тебя! Ведь у них такой же матовый цвет лица, такой же удлиненный череп, такие же карие глаза, темные волосы и даже такая же осанка, как у тебя!.. Нет, что бы ни говорил Бредежор, ты - чистокровный кельт. Можешь быть в этом уверен! Вот тогда-то Эрик и рассказал ему о том, что говорил накануне доктор Кергаридек. И профессор Швариенкрона пришел в такой неописуемый восторг, что в течение целого дня ни о чем другом не мог говорить. Тюдор Броун, как и все пассажиры "Аляски", получил и принял приглашение морского префекта. Можно было даже предположить, что он намеревался отправиться туда в своем обычном костюме, так как именно в нем он сел в лодку в назначенный для обеда час. Но, очевидно, необходимость расстаться со своим неизменным цилиндром показалась Тюдору Броуну столь тягостной, что в ту самую минуту, когда он собирался уже переступить порог префектуры, он круто повернул назад. В тот вечер его больше никто не видел. Эрик, вернувшись после бала, где он много танцевал и веселился, узнал от Герсебома, что Тюдор Броун возвратился на судно около семи часов вечера и пообедал в одиночестве. После обеда он прошел в каюту капитана, чтобы взглянуть на морскую карту, а потом около восьми часов уехал на той же самой шлюпке, которая доставила его с берега. Таковы были последние сведения, полученные об этом человеке. На следующий день, к пяти часам, Тюдор Броун не появился, хотя ему было хорошо известно, что ремонт машины закончен, огни в топках разведены и отплытие "Аляски" не может задержаться. Капитан лично всех об этом предупредил. Поэтому он отдал приказ сняться с якоря. На корабле уже убирали якорную цепь, когда была замечена лодка, с предельной скоростью плывшая к "Аляске". Все.подумали, что на ней находится Тюдор Броун, но вскоре убедились, что она привезла только письмо. Ко всеобщему удивлению, это письмо было адресовано Эрику. Распечатав конверт, Эрик увидел, что в нем была визитная карточка Дюрьена, генерального консула в отставке, члена Французского географического общества. На ней было написано карандашом: