Страница 6 из 21
1.
Виктор проснулся часов в шесть утра и долго смотрел в потолок, пытаясь уснуть. Ничего не выходило, и он стал думать о фильме про собственную смерть.
Теперь, ранним утром, когда в квартире было прохладно и тихо, когда стекло не пропускало даже приглушенных звуков – ни стука капель дождя по жестяному подоконнику, ни шороха автомобильных шин, ни человеческих голосов – мысли стали яснее.
"Какого черта?! – подумал Виктор. – Какая чушь! Верить в то, что ты мертвый – что может быть глупее? Это наваждение, какая-то болезнь. Конечно, я был болен вчера, иначе разве я мог бы не то что поверить, даже представить?.."
Он лежал, подложив руки под голову, и думал. Первое, что показалось ему подозрительным – название канала. СЛТ. Оно не было похоже на традиционные названия: ОРТ, РТР, СТС, НТВ, ДТВ. Нигде, нигде не было аморфной, растекающейся буквы "Л". В названии канала "Л" выглядела бредово и глупо.
Потом: сама передача. Не записалось ни начала, ни конца. Не было ни заставки, ни закадрового текста, ни титров. Просто видео. Это тоже казалось подозрительным.
Виктор сел, облокотился о спинку дивана: он не раскладывал его на полную ширину с тех пор, как Рита перестала ночевать в большой комнате. Ему вполне хватало половинки, на которой вместо тюфяка он раскатывал сложенное вдвое зимнее одеяло, а поверх расстилал свежее белье, которое сам стирал и гладил каждую неделю.
Взгляд его уперся в черный матовый экран телевизора, похожий на закопченное стекло, через которое он мальчишкой смотрел на солнце, и Виктор подумал, что стоило бы вчера обратить внимание, монтировалась ли запись, или одна камера снимала весь ролик непрерывно. Ведь если монтировалась, значит, кто-то мог запросто снять фальшивку. Найти похожего мальчика, одеть его в такую же одежду...
Да! Одежда была главным! Именно по одежде он и узнал себя: коричневые брюки со стрелками, светлая рубашка в дурацкую бежевую полоску – он всегда терпеть не мог эту рубашку...
А как еще ему было себя узнать? Вода сильно искажала черты, и испуганное лицо было похоже на Мунковский "Крик", на тысячи других испуганных лиц.
И тогда вполне могло выйти так, что кто-то нашел похожего мальчика, одел его в такую же одежду и снял художественный фильм: смонтировал дубли, где-то подрисовал...
А потом...
Потом.
Потом этот кто-то пробрался в квартиру, когда он и Рита были на работе, а Саша в школе, и покопался в приставке. И тогда неудивительно, что пропали все прочие записи, и тогда...
Тогда все сходилось!
Виктор тут же вспомнил, что еще весной, в день рождения, приносил на работу старый альбом с фотографиями. Светлана из бухгалтерии попросила старые снимки, чтобы отксерить и сделать поздравительную газету, а потом альбом так и завалялся в ящике стола.
И там был, был снимок, сделанный в этот же день, за несколько часов до падения, когда они с ребятами играли в футбол и выиграли, а у Пашки был с собой фотоаппарат, и...
И потом они разошлись по домам, а он пошел на берег реки. И он увидел эту иву, нависающую над водой.
Было красиво и немного жутко: пустырь с пожухшей травой, бетонный забор. За забором – какой-то завод. Высокие каменные башни, странные здания без окон. Железные лестницы, краны... Толстенные, блестящие на солнце трубы: загнутые, из земли уходящие прямо в глухие стены. Спираль колючей проволоки по верху бетонного забора.
И зеленая, плакучая, льнущая к воде ива.
Ветер раскачивал ее ветви, а больше вокруг не шевелилось ничего.
И, конечно, он полез.
И, конечно, выпив, он стал показывать всем и каждому эту фотографию и говорить, что тогда тоже был день его рождения, потому что черт знает, как он вообще выплыл...
А народу было много: их отдел, и кто-то из цехов, и та же бухгалтерия...
Виктор спустил с дивана ноги и потянулся за пультом: он всегда держал пульты от телевизора и приставки на табуретке рядом с диваном, потому что выключал их, уже засыпая, и включал, как только вставал.