Страница 72 из 81
Она расплылась в ехидной улыбке, и девчонки дружно подняли его на смех.
Отчужденную Лику, стоявшую столбом, из которого вот-вот просочатся слезы, вдруг прорвало:
- Что же ты молчишь, рухлядь старая? А ну, рассказывай по порядку! Я-то думала, ты по бабам таскаешься...
- Дура ты и самка.
Захаров зарылся в пряную медь ее волос: "А ведь и я, грешным делом, подумал про нее то же самое... Решил, что подыскала себе ухажера и коротала с ним вечера. Гадал все: кому ноги обломать".
- Потому и к папе зашел? - ни с того ни с сего спросила Надежда.
Захаров вздрогнул и посмотрел на молодую девушку. Как она догадалась? Он ведь и сам только сейчас, после заданного ею вопроса, понял, что именно потому и пошел. Что сделаешь, если завещанный классиками основополагающий принцип ученого гласит: "Доверяй, но проверяй"? Вплоть до седьмого колена...
Воспользовавшись суетой, Шурик ушел в спальню, куда воткнули дорожные сумки, достал берет, лихо натянул на полысевшую голову и погрузился в размышления о "седьмом колене". Нахлынули недавние воспоминания...
* * *
У небольшой пристани, справа от которой на камнях возвышается рыбный ресторан, толпились шумные, размахивающие руками, как алеппские армяне, мужчины. Мелькали и женщины в черных, длинных, по самые щиколотки, юбках. Лохматые подростки в пестрых футболках и унылые овцы сновали между лавками. В темных открытых дуканчиках - лица безмятежных торговцев, а рядом с ними свисают гирлянды просушенных на солнце колбас, пучки трав, вязанки вяленой рыбы, ожерелья и браслеты из ракушек и прочая всякая всячина. Захаров увлекал своего спутника Митьку все глубже и глубже в торговые ряды. Иногда что-то его заинтересовывало, он останавливался и на ломаном арабском вступал в переговоры. Когда то он изъяснялся лучше. Арабский был вторым языком при обучении на востфаке, но общаться ему практически не приходилось, поэтому язык затерся в памяти. Поправлял его Дмитрий, помогал подобрать нужные обороты. Но вскоре умолк. Комитетчик заподозрил, что Шурка интересуется чем-то конкретным на Арваде. Казалось, что он ищет кого то из знакомых. Шипулин забеспокоился, вспомнив, что инициатива поездки на остров принадлежала Захарову.
- Спроси его, торгуют ли где то корабликами?
- Чего ж сразу не сказал? - обрадовано спросил он, как крест с плеч сбросил. - Это повыше.
Митьке не в диковинку было, что советский чело век, дорвавшись до зарубежья, затаривается покупками на всю оставшуюся жизнь. Притом у каждого свои причуды. Надо сказать, что ему ни разу за земляка краснеть не пришлось. Захаров вообще не жилился, не выкраивал последние крохи на сувенирчики, не стрелял в целях экономии сигареты. В этой неизменной рубахе "сафари" принимали его больше за француза. Юркий и энергичный, Захаров был общителен, но его контакты ни разу не вызвали у Митьки тревоги. Одним словом - земляк. Жаль, что ничего путного для себя не нашел... Желая разбавить настроение, Митька повел Шурика к Араму на пристань. Быстроногий бой мгновенно организовал анисовой водки.
- Словно "капли датского короля" от насморка, - не очень порадовался Шурка.
Перекатываясь с боку на бок, к ним двигался повар, ювелирно вписываясь в повороты между столиками, несмотря на огромный, колыхающийся при каждом шаге живот. Подойдя, витиевато поздоровался и присел рядом, широко раскорячив ноги. Возле столика суетился бой, сноровисто кидая блюда закуски. Прелая бамия, маслины, завернутые в анчоусы, мидии с лимонной приправой, разноцветье ароматов могло поднять дух и у египетской мумии. Митя с удовольствием засек, что и Захаров словно воспрянул. Потекла степенная беседа. Слух восточного человека не настроен на дела бытовые, насущные. Во всякой суете сует он улавливает шепот вечности.
- Предания рассказывают, что бизнес мастерить кораблики не несет удачу, - с достоинством ответил повар Арам на вопрос неуемного Шурки.
Облокотился мясистой рукой на край стола. Пространства было предельно мало, но засученные рукава белоснежной сорочки не коснулись даже торчащего листа салата.
- Мсье интересуется моделями? - Проницательный взор армянина выискивал тайную страсть туриста.
- Слышал одну легенду... О лоцмане с острова Арвад. Надеялся получить подтверждение истины. - Захаров печально улыбнулся.
- О лоцмане ничего не слышал... - покачал головой Арам. - Истина? В чем она?... - Неторопливый голос успокаивал гостей. - Плотничают на Арваде и даже кораблики мастерят, но кто их купит? Рыбаки и матросы хорошо покупают шерсть местных овец. Плетут на досуге свитера или здесь их покупают. В море нужная вещь. Даже вот такие береты, - армянин стянул с головы необычный головной убор, - нужная вещь.
Арам вдруг оживился, словно на ум пришла нужная мысль.
- Рассказывают, что в такой шапочке долго бродил по острову безумный плотник. Передвигался он на костылях, потому что с детства был безногим. Верно, от этого и умом тронулся. От одиночества до безумия недалеко. Он-то, говорят, и мастерил корабли. И рассказывали, будто бы гостил у него однажды шотландский моряк. Откуда друг друга знали - сказать не могу, да и никто не может. Шотландец и оставил ему шапочку, ну, как бы на память, что ли? Пришел день, к пристани причалило судно. Богатый иностранец нашел лавку, выкупил все ее содержимое за баснословные деньги. Плотник сразу покинул остров, и больше его никто здесь не видел. Лавку оставил своему подмастерью. Да, видать, и этот после такого с головой дружить перестал - начал шить береты шотландских моряков. Но островитяне - люди суеверные, по сей день считают, что такие шапочки при носят удачу даже безногому.
Армянин хохотнул, хотел было водрузить беретик на голову, но Захаров жестом попросил взглянуть на него.
- А, - щедро махнул рукой Арам, - забирай на счастье, на память. Россия большая страна. А будешь в Армении - поклонись моей земле, Эчмиэддину. Вроде как моей головой, да?
- Ну, "шукран" тебе великое. - Шурка от радости запутался в русских и арабских выражениях.
Всю дорогу он вертел в руках шапчонку, прижимал к груди, как наиценнейшее приобретение всей жизни. Демонстрировал Митьке шитый шелком красно-белый крест на синем фоне - символ восходящей на Востоке звезды. Английский флажок с золоченой гербовой опояской имел вензель "КАЛЕДОН".