Страница 52 из 81
- Проводи меня! - спокойно попросила Надюшка. Баха кивнул, словно только и ждал такой просьбы. По дороге они разговорились.
- Что в сумке-то было? Форма?
- Да нет. Все на мне. Талоны на спортивное питание.
- Много?
Она пожала плечами:
- За месяц.
Отоваривать их случалось редко, она прикинула, и получилось, что ей по большому счету они были без особой надобности.
- Ты их себе забери. Кто в столовке знает, что ты не занимаешься спортом? Возьми, тебе, глядишь, пригодится.
- А сама чего? - недоверчиво спросил Бахтишка.
- Да не люблю в столовку соваться. Туда не знаешь в какое время лучше заходить. Если подвезли пиво, ловить нечего, не протолкнешься. Я на эти талоны кофе беру. Отец его жбанами глушит.
- Ну, сгодится, хоть и не деньги, конечно...
- Почему, то есть как это не деньги? - Надька рассердилась.
- Да ладно, не свирепей. Хочешь, покажу, как надо настоящие бабки клеить?
- По карманам шерстить, что ли? На стреме стоять предлагаешь?
- Сказала бы еще "на атасе". Я ж на линии работаю. Тебе делать ничего не надо. Если хочешь, можешь посмотреть, но, если проболтаешься, тебя Алик собственными руками задавит.
Имя Бахиного подельника она слышала, хотя видеть ни разу не приходилось. Но по рассказам она составила для себя его образ и понимала, что Баха его побаивается куда больше, чем собственного отца.
- А откуда он узнает, что я проболталась? Ты лучше свой язык держи за зубами.
В условленный день они встретились.
В троллейбусной давке народ разъезжался со службы по своим микрорайонам. В час пик на центральных улицах транспорт едва справлялся с людскими потоками. Цепляясь за поручень, Надюшка пристально следила за движениями юркого подростка. Баха энергично расталкивал локтями пассажиров, пробираясь по ближе к середине. У передней двери с безразлично отстраненным видом стоял рябоватый мужчина. Фиксатой улыбочкой он приветливо посверкивал тетке, завалившейся на него авоськами да баулами; периодически одергивал рукав пиджака, прикрывая запястье с наколотыми тушью мохнатыми членистоногими лапками. При каждом толчке искусно заштрихованный по всем правилам светотени паучок с любопытством выглядывал из под манжета. "Алик", - поняла Надежда и перевела взгляд на Баху. Тот уже припал к спине дородного дядьки. Правая рука его держалась за поручень над головой, воистину не ведая, что творит левая, пальцы которой жили своей жизнью. Не касаясь ткани подкладки, медленно сковырнули кнопку бумажника, застыли без движения до следующей встряски. Большой и безымянный пальцы раздвинули внутреннюю строчку прошвы в портмоне, а средний и указа тельный, нащупав бумажную стопку, крепко зажали ее, и рука плавно поползла из кармана.
Купюры были новенькими. Глянцевая бумага скользила, Бахе недоставало сноровки удержать пачку двумя пальцами. Надежда увидела, как в его руке мелькнул веер денег и осыпался почти у самых ее ног. Вскрикнув, она пошатнулась, как если бы ее кто-то толкнул, и растянулась на полу, прихватывая кого-то за ноги. Она сделала все, чтобы падение выглядело естественным, и успела прикрыть деньги собственным телом. Боковым зрением проверила салон: кажется, никто не понял. Подобрала под животом купюры, подоткнула их под резинку блейзера, а для вящей реалистичности, встав, накинулась на Баху:
- Чего толкаешься?
Парень побледнел. Похоже, растерялся. Она кожей ощутила его испуг и добавила уже более спокойно:
- Сам не выходишь, чего на проходе застрял? А ну, подвинься! - Она оттолкнула его и ринулась к переднему выходу. - На следующей выходите?
Тетка впереди невразумительно прокряхтела. Надежда напирала всем телом, придвигаясь вплотную к Алику. Обида за Баху, злость душили ее. Она ненавидела в этот момент себя, что ввязалась в авантюру. И все же любопытство, желание испытать неведомые ощущения, проверить себя придало ей решимости. Сразу появилось странная уверенность, что при передаче денег она наложит на Алика что то вроде заклятия. И она впервые захотела этого, в надежде, что разъединит подельников, и тогда Баха сумеет жить по иным правилам. На остановке на секунду задержалась, наклонилась. "Ворованные деньги обожгут твои руки", - прошептала она и подняла покрасневшее лицо, дерзко вперив в Алика взгляд, словно бросала вызов. Протянула хрустящие купюры.
- Это не вы обронили? - насмешливо спросила Надежда.
Он метнул взгляд из стороны в сторону, взял деньги и неожиданно вспомнил, что ему пора выходить.
Вечером в подъезде Баха пересчитывал ее долю:
- Я уж думал, подставишь. Я аж на измену под сел, а ты ничего, не повелась.
- И это все? - не поверила она своим глазам. - Да там раз в десять было больше! Твой партнер тебя за пацана держит.
- Не лезь, куда не зовут, поняла? Партнер. Тоже придумала! Не будь его, я век бы сопливым пацаном оставался. От получки до получки на побегушках у мастера с "Текстильмаша" бегать, как петушок какой? Фигушки. Я не идиот.
- Знаешь, ты в бутылку не лезь, но Алик как раз твоими соплями и пользуется. Если тебя задержат, слезами привод в ментовку не замоешь. Это, конечно, твое дело, а мне кажется, что по малолетке в зону - не в поход с отрядом идти. Идиот или нет, а повесишь на себя свое и чужое, сам не возрадуешься.
- Да пошла ты, прорицательница!
- А ну, шурши отсюда по-скорому! - рассвирепела она.
За ее спиной настежь распахнулась дверь, в проеме показалась испуганная Наталья Даниловна.
- Надежда! На каком языке ты разговариваешь с мальчиком!
Насупленный мальчик смотрел исподлобья, закусив губу.
- И это девочка из приличной семьи... - покачала головой мама.
* * *
Неделю после этого ее не покидало ощущение испачканности. Казалось, что отец сверлит насквозь своими глазами, как по книжке читая в ней то, о чем и думать-то не хотелось. Она избегала любой возможности разговора с ним, хотя втайне хотела с кем-нибудь поделиться, кому-то поведать о своей порочности. "Но только не ему!" - Надежда знала, как он верит ей, потому не смела даже заикнуться о собственной глупости.
Она полезла за колонку в ванной комнате, где за трубой вытяжки был устроен тайник. Никому из домашних не пришло бы в голову залезть ногами на краешек ванной и, балансируя с подстраховкой в виде натянутой для белья лески, заглянуть в отдушину. Она достала деньги, прислушалась. До ее слуха донесся обрывок разговора родителей. Мать что-то рассказывала о последнем педсовете, делилась своими сомнениями по поводу "трудных" подростков.