Коля

«Может, она и получит мою руку, но сердце — никогда!» — говорят, так заявил однажды Дариан, принц соседнего государства, своей бабке, королеве Астарте. Наверное, тогда он просто набрался храбрости или чего-то забылся, но никогда раньше не решался грубить венценосной родственнице. Тем не менее, эти слова стали своего рода пророчеством. Так и случилось — когда обнаружили останки королевского внука, сердца найти не удалось, а вот руку принесли во дворец. Уже прошло несколько месяцев со дня той ужасной трагедии, а королева всё ещё держит её в своём тронном зале в витрине. Смуглая, музыкальная рука на алой подушке за стеклом в специальном саркофаге. Фу! Как мерзко! Уж похоронили бы давно! Но Астарта наотрез отказывается придать останки огню или земле, и, поговаривают, что рыдает, глядя на них, целыми вечерами. Вот яркий пример сегодняшней деградации!

Что же ты делаешь? Для чего? Как ни странно, но один «преступник», сбегая из Города, думал о принце страны-соседки, что свёл счёты с жизнью несколько месяцев назад. Его Высочество точно так же, как и этот несчастный, боялся расплаты и наказания, и потому он сейчас пришёл в его мысли. Беги! Беги! Что есть сил, беги! Ты больше не можешь находиться в этом мире. Ни дня, ни секунды. Скоро, совсем скоро, эти мрачные, железные конструкции под названием Город останутся позади. Внезапно в густом тумане показалась фигура, но беглый преступник вовремя не заметил её и налетел на встречного.

— Коля! — воскликнул беглец.

— Альберт! Это ты? Ты куда несёшься?!

— Я был… Был… — парень хватал воздух ртом, сердце стучало в груди. — Меня выгнали из дома родители. Ты же знаешь, у них всё должно быть «как положено» … И вот меня прогнали с глаз долой… По… по… по древним… традициям… родительского беспредела.

— Что случилось? Почему?

— Я произнёс слово…

— Какое слово? — не понял Коля.

— Плохое… — хрипло ответил Альберт и кивнул в небо.

— Это как?

— Я сказал: «Когда же это кончится?». Ну, и слово сказал. У нас тогда под окнами подрались две банды. И мать с отцом решили, что я матерю соседей. А я так просто сказал! — из глаз Альберта хлынули слёзы. — Это как «Батюшки!», «Опаньки» и так далее.

— Не плачь, — Коля обнял старинного друга. — Ты же жив… Мне кажется, тебе надо прийти и повиниться перед мамой и папой. Роднее них у тебя никого нет… Они рады будут, поверь. Наверняка отошли уже от злости. Сколько радости им доставишь — ты же живой и здоровый!

— Да, я жив, но меня осудили на изгнание родные мама и папа. Но умер Паук, и они очень расстроились. Но я всё равно больше не могу находиться там. Прощай же! — совершенно неожиданно Альберт вырвался из его объятий и отскочил в сторону. — Прости меня, но я боюсь, что моя семья уже ищет меня, поэтому мне надо бежать!

— Берт, но!..

Но тот уже нырнул в плотный туман, и Коля услышал только его торопливые, удаляющиеся шаги. Вот и всё…

* * *

Сероватая мука снова занесла Город. Мерзкое, промозглое настроение природы. Сегодня с самого утра похолодало. Ничего не скажешь! Спасибо! Так мир преподнёс «подарочек» жителям — прямо на большой праздник День Вымирания Баб испортилась погода. Но на рынке народу было много. Старый Жмыррь, хозяин известной лавки сувениров, как всегда, кутаясь в сюртучок, монотонно зазывал «покупателя»:

— Налетайте! Покупайте! Фигурка отравленного яблока порадует вашего любимого, да и вас самих! Малахитовое от печёнки, неврастеникам — янтарь, пьяницам — кошачий глаз! Пожалуйста, вам какой? А вы в другую палатку… Не проходим мимо! Молодой человек!

Коля проснулся сегодня поздно — вчера они с Антоном ходили на дискотеку. Пообщались вволю, потанцевали, и под утро только покинули ночной клуб для молодёжи. Сын Фёдора звал друга переночевать к себе домой, но тот наотрез отказался. Хорошо, что отыскался тёплый уголочек рядом со старой общественной баней «Для Быдла», между помойкой и каменной стеной, за которой стояла, собственно, печка парилки, откуда из окошка шёл, не успевший остыть, воздух. Молодой человек отправился на рынок… Память сразу привела его к лавке сувениров. А вот и Жмыррь.

— Ю-ю-юноша! Ю-юноша! — крикнул ему хозяин. — Подходим!

— Дядюшка Жмыррь, так это ж я, Кэйод!

— А я и не признал сразу! — обрадовался старик. — Дай-ка, я обниму тебя! С праздником!

— И тебя с праздником!

— Какими же ты судьбами тут?!

— Мне нужно яблоко, но… Но особое…

— Ах, Кэй… — и шепнул ему: — Приходи вечером…

— Ты же знаешь… Меня зовут Коля…

— Не убегай от себя…

— Это имя… оно… оно мне просто не нравится, — улыбнулся молодой человек. — Ну, ладно я побежал! Пока!

Коля чмокнул старика в щеку и поспешил по своим делам, и дядюшка Жмыррь ещё недолго смотрел ему вслед — покупатели позвали его.

* * *

Жмыррь, до того, как стать продавцом в сувенирной лавке, работал в ломбарде. На Земле после Всемирной Катастрофы все металлы и камни стали считаться драгоценными, и цены на них взлетели до небес, потому что отныне являлись редкостью, их просто-напросто мало осталось, не все уцелели во время стихийных бедствий. Даже поделочные камни считались теперь драгоценными. Яшма стала цениться наравне с бриллиантами. И вот, в ломбарде можно было найти чудесные безделушки. Каким-то образом на полках оказалась внушительная коллекция фигурок яблок из всевозможных камней: глаза тигровые, кошачьи, яшма, хрусталь, каких только не было! Говорят, таких яблок по всей Земле наклепали очень и очень много, миллиарды миллиардов штук. Говорят, когда в глубокой-глубокой древности археологи нашли бюст царицы Нефертити, то тут же пошла мода на её изображения. В наши годы почему-то модными стали яблоки.

Коле совсем недавно стукнуло всего восемнадцать лет. После смерти родителей мальчик уехал в село Натальино. Там он поступил в медицинское училище на факультет медбратьев. Днём юноша ходил на лекции, а ночью убирался в столовой, чем зарабатывал себе на жизнь. Жилья у него не имелось. Практически бомж. Квартира в Городе отошла государству, так как мать не успела её приватизировать. Земля в то время поддерживала Новую Венеру, вечную свою подругу, в соперничестве за господство в Галактике Андромеды. Эккена, как всегда, орала о равноправии и всепоглощающей любви. Зеркальная земля, которую звали на самом деле Планетарный Сириус, в своём репертуаре гордо отстаивала свою позицию. Сопротивление продолжалось уже много лет. Время от времени проходили бои, которые ни к чему не приводили. Всё было без толку.

‍