Страница 88 из 139
Она смотрела на него и молчала.
- Он там, - сказал Павел.
- Да...
- Ну, пока!
- Пока!
Она смотрела Павлу вслед. Он свернул за угол. Таня тряхнула головой, повернулась и вошла в подъезд.
Дверь ей открыла пышная, вульгарно-смазливая блондинка лет тридцати, растрепанная, полупьяная, с сигаретой в губах, с которых на пол-лица размазалась помада. Она смотрела на Таню выжидательно, не проявляя никаких эмоций.
- Вы Татьяна? - с удивлением произнесла Таня. Она представляла себе жену Павла совсем иначе.
- Не-а, - сказала блондинка. - Таня придет скоро. А вы кто? Уж не Ларина ли? Я вас в кино видела.
- Ларина, - подтвердила Таня. - Иван у вас?
- У нас, у нас. Вы проходите.
Таня вошла в прихожую и тут же направилась к двери, указанной блондинкой. В шикарно обставленной гостиной, окутанной густым дымом, возле неприбранного стола лежал на диване Иван. Он был не то в халате, не то в плотной шелковой ночной рубашке, пестрой, расшитой фаллосами и сценками совокупления чертенят с ангелочками. Таня стала рассматривать эти изображения, испытывая и гадливость, и любопытство.
- Та-анечка! - сказал, продрав глаза, Иван. Он был пьян в стельку, причем пьян эйфорически, блаженно.
- Да, я. Собирайся! - бросила она. Он замотал головой.
- А-а, это ты... А я думал, Танечка вернулась... Она за коньячком пошла...
- Иван, - твердо сказала Таня. - Это я. Я пришла за тобой. Одевайся и поехали. Второй раз просить не буду. Или сейчас, или никогда.
Он расплылся в улыбке, подмигнул ей и покачал пальцем.
- Не-е. Не хочу. Не пойду.
- Не к нам поедем, к маме твоей. Она ждет.
- Не дождется... - Иван хихикнул. - Вот сейчас Танечка придет...
Таня отвернулась и шагнула к дверям.
- Эй, ты куда? - изумленно спросил Иван. - Ты ж пришла коньячку выпить. Оставайся. Танечка целый ящик привезет. Всем хватит. Посидим, выпьем, поговорим.
Таня резко вышла. Из-за дверей доносился обиженный голос Ивана:
- Что ж ты? Пришла - и сразу уходишь? Посидели бы, выпили. Обижаешь...
Она пробкой вылетела из квартиры и сбежала по лестнице.
- Вот и все... вот и все... - повторяла она в такт каждому шагу.
Доехать до дому терпения не хватило. На Садовой она наменяла двушек в гастрономе и из автомата позвонила Никите. Дома его не было. Она порылась в сумочке, разыскала его рабочий телефон на студии.
- Слушаю? - раздался в трубке знакомый голос.
- Никита, это я. Да. Теперь - да. Ты понял?
- Понял, - тихо сказал он. - Ты откуда?
- Из автомата, с Садовой, кажется.
- Спокойненько садись на трамвай, или лучше возьми такси, поезжай домой и жди меня. Ничего не делай. Только жди. Я скоро.
- Да. - Она положила трубку на рычаг, потом сняла и поцеловала ее в микрофон. - Да, любимый мой, хороший мой, да. Да!
Она вышла из будки и, подойдя к краю тротуара, подняла руку. Тут же, как в волшебном сне, подъехало и остановилось свободное такси. Она распахнула дверцу и бухнулась на заднее сиденье.
- Куда? - улыбаясь, спросил шофер.
- Домой! - воскликнула она и рассмеялась.
V
Нюточка за лето удивительно окрепла, выросла, стала шкодливой и озорной. Стоило Павлу или Нине Артемьевне на минуточку отвлечься, ослабить внимание - а она уже сиганет в огород и лопает прямо с куста "гаок" (читай "горох") или "аики" (читай "ягодки"), отправляя в рот полные горсти, вместе с листочками, шелухой, землей и насекомыми. Или с воплем "купаси, купаси!" усвистит к пруду, с такой скоростью перебирая загорелыми косолапыми ножками, что и взрослому не угнаться. Павел, любуясь ею, со смешанными чувствами замечал, что чертами она все больше начинает походить на мать, а окрасом - вообще неизвестно на кого: черненькая, с карими, почти черными лукавыми глазками. Таких, насколько он знал, в его роду не было. Разве что по линии Чибиряков. Не приведи Бог, если в них характером пойдет! Но пока на это было не похоже. Веселенькая, умненькая, по словам Нины Артемьевны, месяца на три опережающая норму по умственному и физическому развитию. И добрая: первым абсолютно осознанным словом было "папа", вторым "на!". При этом Нюточка энергично совала ему в рот недоеденную печень-ку, соску, конфетку - как бы делилась. Чибиряками тут и не пахло.
Всеми правдами и неправдами Павлу удалось выбить отпуск на все лето, и с середины июня он безвылазно сидел в Огоньково, в перерывах между возней с Нюточкой занимаясь работой, взятой из института на дом, и наезжая в город лишь изредка, по мере надобности. Хотя Павел был только рад такому положению вещей, возникло оно вынужденно: на летние каникулы приехали из Сыктывкара Лихаревы, и нужно было освободить квартиру на лето. Они привезли с собой кучу денег, шикарные шубы тамошнего производства, доцентские дипломы, с гордостью показанные Павлу, и чрезвычайно радостную для него весть: они оба остаются в Сыктывкаре еще на год. Не говоря уж о северных деньгах, Владьке вполне реально светила кафедра, а супруге его - докторантура. Павел порадовался за них и за себя, хотя у него на работе ничего светлого не вырисовывалось. Весной директор вызвал Павла к себе и на его глазах вычеркнул "алмазную" тему из плана отдела.
- Нечего тешить свое любопытство за государственный счет, - заявил он при этом.
- Но ведь тематика очень перспективная, - возразил Павел.
- Спорить не буду. Но только - где практические результаты? Результаты где, а? Покажите мне приборы на ваших кристаллах, хотя бы схемы, желательно бы еще заключение производственников о целесообразности внедрения. А? Нечем крыть?
Ушлый Ермолай Самсонович давно уже понял, что Павел ни на кого и ни что не жалуется своему всесильному отцу, не пользуется, недотепа, этой исключительной силой, и особо с Черновым-младшим не церемонился. Но старался все же держаться в рамках. На всякий случай.
- Вы поймите, Павел Дмитриевич, голубчик, значение вашего открытия никем не отрицается, - продолжил он своим академическим тоном. - Но, что поделаешь, нет под него пока что технологической базы, не созрела. Потерпите, через год ик-д ругой вернемся к вашей теме, непременно. А пока... Ну что, свет клином сошелся на ваших алмазах? Посмотрите, сколько вокруг интересного материала. Не нравится вам уран с плутонием - что ж, никто не неволит. Есть еще цезий, редкая земель, да мало ли что? И всему этому найдется применение уже сейчас, в производстве, в обороне.