Страница 95 из 127
Так я жил, деля свое время и внимание между культуртрегером Бруксом и моей таинственной прелестницей, имени которой я не знал, да и не чаял узнать. Никого иного вокруг себя я не замечал и несказанно удивился, когда, возвращаясь с делового визита, был остановлен возле лифта простоватого вида невысокой женщиной средних лет.
- Молодой человек, ты, как я вижу, налегке. Узлы дотащить не поможешь?
Я осмотрелся. У ног ее лежали три довольно объемистых полосатых узла.
- А на лифте проще не будет? -не без усмешки осведомился я.
- Может, и проще, - согласилась она. - Да только он не работает.
Я подошел к дверце и прочел приклеенное на ней объявление: "В связи с утечкой газа лифт не работает. Администрация" .
Я покосился на тюки. Вид их как-то не располагал. С тяжким вздохом я нагнулся и в порядке эксперимента потянул один. Он оказался неожиданно легким, я взвалил его на плечо, на второе взгромоздил второй. Так как третьего плеча в наличии не было, третий узел пришлось взять женщине. Мы направились на лестницу, по прихоти архитектора отнесенную от лифта на значительное расстояние.
Физический труд заметно упрощает нравы, и уже на втором этаже я с некоторой натугой проговорил:
- Слава Богу, не картошка. Белье, что ли, из прачечной?
- Ага, - коротко отозвалась женщина. Видимо, ей тяжело было говорить.
- Только я, тетка, высоко не потащу. До восьмого - а потом сама. В три приема.
Она бухнула свой мешок на ступеньку, выпрямилась и удивленно посмотрела на меня. Я тоже остановился.
- Так мне выше и не надо, - сказала она. - Я ведь тоже на восьмом. Не знал, что ли?
- Да так как-то... - пробормотал я. - Не примечал.
- То-то. Четвертый месяц дверь в дверь с нами живешь, а все - не примечал. Странные вы люди, городские.
- Какие есть...
К восьмому этажу я взмок, обессилел и обозлел. Какого, спрашивается, помидора эта баба меня столь беспардонно эксплуатирует?! Облегченно бухнув поклажу возле указанной двери, я повернулся к ней и довольно грубо сказал:
- Ну, тетка, с тебя причитается.
- Да уж понимаю. - Она вздохнула. - Что ж, заходи, налью стаканчик.
Алкоголь я потребляю исключительно как заменитель яда, и действует он соответственно. С тех пор как в мою жизнь односторонним порядком вошла незнакомка, я не испытывал потребности в малой смерти, а потому от предложения отказался.
- И правильно, - сказала тетка. - Тогда я тебя борщом домашним покормлю, наваристым. Не все ж тебе, холостому-неженатому, по столовкам-то здоровье гробить.
Хоть я и не совсем неженатый, по столовкам не хожу, предпочитая одинокие гастрономические эксперименты по части консервов и яичницы, но спорить не стал: мысль насчет борща показалась мне убедительной. Она распахнула передо мной дверь, и только тут я понял, что вхожу в ту самую квартиру, в которую в день нашей первой встречи входила моя незнакомка. У меня подкосились коленки. "Однако хватит психозов!" - рявкнул я сам на себя и решительно вошел...
На чистенькой, с умом и любовью оборудованной кухне я отведал борща, оказавшегося настолько мировым, что отказаться от второй тарелочки было просто невозможно. Потом мы пили чай с пирогами и клюквенным вареньем.
- Прежде-то у меня с вареньями побогаче было, - пояснила чуть разомлевшая от еды соседка. Я сонно кивнул. - И вишневое, и крыжовенное, и грушевое со своего сада флягами заготовляла. А как домик с хозяйством продала и в город к сестре перебралась, оно уже не .со пошло. Правда, осталась за свекром покойным дача с участком, но это так, название одно. Восемь соток всего, да и землица худая. Деревца не принимаются, кусты чахнут, одни, прости Господи, цветки наливаются. Уж я воевала-воевала, а толку? Вон, в прошлом годе смороды с шести кустов всего пятнадцать литров собрала. Разве дело?
- Не дело, - лицемерно согласился я. - Так ты, Лизавета, тут с сестрой живешь? - Представиться друг другу мы успели за борщом.
Она кивнула.
- Ага, бабьим колхозом. С ей самой и с дочкой ее приемной.
- Как приемной? - вырвалось у меня.
Лизавета хитро посмотрела на меня.
- Неприметливый, а приметил, да? И Татьяну мою, и Нюточку... Да ты не красней, касатик. Такие уж они обе-две... приметные.
Но ведь они совсем на одно лицо!
Не ты один удивляешься. И похожи, как две капельки, и жить друг без дружки не могут, а не родня. Нюточка - это Павла, мужа Татьянина, дочь. От первого брака.
- А что с отцом не живет?
Лизавета отвернулась и очень тихо проговорила:
- Погиб отец-то,
- Извини... - Я помолчал, потом спросил: - Давно?
- Да уж четыре года скоро... Умный был, добрый, Татьяну любил без памяти, а она его. Я, правда, сама его мало знала... Пойдем-ка в горницу.
Я поднялся и вслед за ней прошел в "горницу" - гостиную типовой трехкомнатной квартиры. Комната поразила меня уютом и неожиданно богатой обстановкой: добротная "сталинская" мебель хорошего дерева, дорогой, явно штучный хрусталь, импортный телевизор, старинные сервизы на застекленной полке дубового буфета, а на мраморной крышке - бронзовые часы. Лизавета заметила мое удивление и, показывая на стену, произнесла:
- Это все от них, от Черновых. Прямее нас наследников не осталось...
Я посмотрел туда, куда указывала ее рука. Над сервантом в широких резных рамах висели два фотографических портрета. На одном - пожилой мужчина с властным и волевым, несколько квадратным лицом. Чувствовалось, что изображенный на фотографии человек отличался упорством и умел повелевать. Из другой рамки смотрело молодое мужское лицо, по сравнению с первым более тонкое и одухотворенное, но выдававшее натуру, склонную к сомнениям, менее сильную, чем на соседнем портрете. Семейное сходство между этими людьми было несомненным. Мне показалось, что второго, молодого, я где-то видел.
- Это вот свекор, Дмитрий Дормидонтович, тезка твой, стало быть. Прежде был большой партийный начальник, человек правильный, справедливый. Я-то его уже слабым, больным застала. Выхаживать помогала. Да вот не выходила...
Лизавета вздохнула и перевела взгляд на другой портрет.
-А это Павел, муж ее. Сгорел заживо. Головешки одни остались. Только по документам и опознали. Старик всего месяца на три сына пережил. А потом нас с квартиры их барской поперли на эти... выселки. Она показала на унылый пейзаж за окном.