Страница 57 из 127
В аскетически обставленной полутемной студии почтенный кембриджский профессор беседовал один на один с людьми самых разных профессий, объединенными общенациональной известностью и тем обстоятельством, что для какой-то части населения Британии каждый из гостей служил своего рода интеллектуальным маяком. Говорили об искусстве, литературе, жизни, о состоянии общества и мировых проблемах. Громкой популярностью программа профессора Суиннертона не пользовалась, в рейтингах не упоминалась, но была по-своему едва ли не самой влиятельной из всех телепередач, а наиболее удачные беседы продавались за рубеж и демонстрировались в Европе, в Америке, в Австралии. Поначалу профессор чуть дар речи не потерял от такой наглости. Подумать только, до чего упали моральные критерии общества, что какая-то там бандерша, парвеню, воплощение одной из страшнейших язв, поразивших страну, не считает для себя зазорным ломиться в его элитарно-интеллектуальный клуб! Но потом то ли любопытство взяло верх над возмущением, то ли слишком хорошо запомнилась цифра на чеке, обещанном профессору в том случае, если передача состоится, - одним словом, Фрэнк Суиннертон согласился встретиться с миссис Дарлинг - в приватном, разумеется, порядке, - но убедительно просил бы не считать оное согласие гарантией, так сказать...
В назначенный час профессора Суиннертона встретил Брюс, Танин личный шофер, и к приятному удивлению маститого ученого мужа отвез его не в шикарный новомодный ресторан, а в уютное семейное кафе на Слоун-сквер, известное профессору с юности. За кьянти и спагетти беседа потекла легко и непринужденно. Говорили об искусстве, литературе, жизни, о состоянии общества и мировых проблемах. Профессор покинул Таню совершенно очарованный ее красотой, эрудицией и нестандартным строем мысли.
- О, если бы все предприниматели были хоть чуточку похожи на вас! Но увы...
- Увы, - согласилась Таня.
На передачу она явилась в, строгом темно-синем костюме, оттененном пышным белоснежным жабо и вызывающем легкую ассоциацию с женской полицейской униформой, .неброском, почти незаметном макияже и больших очках в тонкой металлической оправе. В таком виде она напоминала строгую и серьезную молодую директрису современной общеобразовательной школы.
Фрэнк повел беседу в своей непринужденной манере, где нужно лавируя между острыми рифами стереотипов сознания, попеременно сталкивая их, вызывая смущение, недоумение, восхищение - то есть чувства, заставляющие потом задуматься.
Таню Дарлинг он прямо и открыто представил зрителю как бандершу, но диалог повел в русле, несколько странном для такого случая:
- А вы лично верите в существование изначального зла?
- Как в первородный грех?
- Он есть? - зацепился Фрэнк.
- В располовиненной форме, как два огрызка от яблока познания.
Народ в студни обомлел, даже оператор выглянул из-за стойки посмотреть на миссис Дарлинг воочию.
- Поясните свою метафору, Таня.
- Не мной она придумана.
Ее речь была спокойной, текла медленно и гладко, лексика и произношение вполне литературны, даже рафинированы.
- В равной степени мужчина и женщина являются единым целым, и зло в том, что они противостоят друг другу как враждебные полюса.
- Начало все же одно и единое целое состоит из двух, но не более, или вы другого мнения? - Фрэнк обворожительно улыбался.
- Изначально - возможно, но уж коли это случилось, путь познания тернист, и у обеих сторон есть право выбора, каким следовать, с кем и когда.
За стеклянной перегородкой студии зашевелился народ, одобрительно кивая головами.
- Полагаете, в этом вопросе не должно быть конкретного лидерства какой-либо стороны?
- Лидерство, инициативность - или покорность и готовность к подчинению есть фактор вторичный, обусловленный воспитанием в той или иной среде, что зачастую воспринимается как индивидуальные особенности той или иной личности.
- Как и общественных устоев?
- Устои - это и есть устои, то есть нечто устоявшееся, но никак не вечное и не предвечное.
- Но разве общественная мораль не вызвана историческими условиями?
- Конечно, - лукаво улыбнулась Таня, - как защитная реакция любого организма.
- Реакция? На что в данном случае?
- На страх.
Танины глаза сверкнули, в голосе прозвучал вызов. Где-то затрещало, посыпались искры, зафонил тонким писком магнитофон.
Пустили рекламу, после чего Фрэнк извинился перед зрителями за неполадки и с той же чарующей непринужденностью вернулся к разговору.
- Вы упомянули страх. Может быть, в нем и кроется общественное зло?
- Где кроется зло - это каждый сам исследует, а страх - это лишь признак, способ существования зла.
- Иными словами, - поспешил Фрэнк направить разговор в нужное русло, почему-то ощутив сам непонятную жуть, - два полюса, то есть мужчина и женщина, познавая друг друга, могут ощущать страх, возможно, бояться партнера?
- Так было на протяжении всей человеческой истории. - Таня щелкнула языком и, как бы извиняясь, пояснила: - Видите ли, я выросла в России, где зло материализуется с примерной периодичностью. В этой связи чрезвычайно полезно учение Маркса. Бытие определяет сознание. Исторический материализм учит, что мысль, овладевающая массами, - материализуется! Так что же привело конкретное общество к тому, что оно имеет на данный момент?
- Давайте выберем, уточним территорию, например, развитые, цивилизованные страны.
Таня поправила очки, вздохнула, как учитель, вынужденный объяснять глупому ученику что-то очевидное.
- Пусть будут развитые, где женщина наконец обрела свободу и только учится, как с ней жить и что дальше делать.
- Разве торговля собственным телом - лучший выбор для женщины?
- Если мы согласились с тем, что она свободна, значит, выбирать путь - ее право.
- Но ведь на протяжении веков, всего развития цивилизации этот род деятельности никогда не вызывал особого почета и уважения.
- Вы толкуете о мужской цивилизации, о патриархальном сознании, которое и принизило женщину, поставив ее в условия зависимости, абсолютной или относительной.
- Но когда-то это было исторически обусловленной необходимостью...