Страница 38 из 127
Таня полежала еще несколько минут, потом нужда подняла. А там проснулась окончательно, и все пошло своим чередом.
Она стояла перед раскрытым шкафом, перебирая наряды и размышляя, что же надеть сегодня, и тут услышала стук в дверь. Она запахнула халат, отступила в комнату и крикнула:
- Заходите!
Вошел Дарлинг, а следом за ним - коренастый господин средних лет в строгом черном костюме, с невыразительным лицом и лоснящейся бородавкой под носом. В руке он держал пухлый глянцевый саквояж. Дарлинг шагнул к Тане и коснулся губами ее щеки.
- Доброе утро, дорогая! Как спала?
- Как бревно.
- Замечательно. У нас сегодня обширная программа... Да, разреши представить тебе доктора Джона Смита из городского управления. Нужно оформить тебе медицинский сертификат. Пустая формальность, но так надо. Доктор осмотрит тебя - ну там, горлышко, пульс, Возьмет кровь из пальчика. А когда закончите, спускайся вниз, в зал. Позавтракаешь - и на экскурсию.
Не дожидаясь ответа, он вышел.
Доктор Джон Смит сказал:
- Вы позволите?
Он прошел к туалетному столику, раскрыл саквояж и принялся вынимать и раскладывать инструменты.
- С чего начнем, доктор? Пальчик или горлышко? - спросила Таня.
Он повернулся и как-то странно посмотрел на нее.
- С горлышка, разумеется, - прокаркал он. - С нижнего. Снимайте халат и ложитесь. Да не жмитесь, я же врач.
Таня пожала плечами, скинула халат и легла на кровать. Он взял со стола парочку инструментов и приблизился к ней.
- Знаете, доктор Смит, - светским тоном проговорила Таня. - У нас в варварской России есть варварский обычай: врач перед осмотром обязательно моет руки. Нонсенс, правда? На врачах ведь микробы не живут.
Доктор хмыкнул, но в ванную вышел...
Безропотно вытерпев процедуру и проводив доктора, Таня оделась по-прогулочному - белая блузка с коротким рукавом, широкая серая юбка-миди, белые "пумы" на толстой подошве - и спустилась в зал, расположенный, как она и предполагала, за застекленной красной дверью, откуда вчера выла скрипка.
Вдоль внешней стены с тремя высокими окошками по отлогой дуге тянулась скамья, обитая красным плюшем. Перед скамьей стояло пять-шесть овальных столиков с придвинутыми стульями, тоже обтянутыми красным. К внутренней стене примыкала стойка, за которой колдовал Джулиан в поварской курточке, а чуть дальше - небольшая пустая эстрада. Перед стойкой высился ряд высоких круглых табуреток, на одной из которых сидела спиной к залу растрепанная пышнозадая блондинка. За самым дальним столиком, около двери - точной копии той, в которую вошла Таня, - сидела вчерашняя китаянка и о чем-то оживленно болтала с миниатюрной соседкой, лица которой Таня не видела. Чуть ближе в гордом одиночестве восседал худой и лысоватый пожилой мужчина с лисьей мордочкой. Сгорбившись, почти уткнув в тарелку длинный нос, он сосредоточенно ковырял вилкой. На скамье возле третьего столика в изломанной позе полулежала очень тощая и невероятно бледная дама со взбитой темной прической и огромными трагическими глазами, которые казались еще огромнее в обрамлении черных синяков. На стуле, лицом к Тане, за тем же столиком разместилась еще одна женщина - широкоплечая, черноволосая, жилистая, с плоским, глуповатым крестьянским лицом. Тети Поппи не было видно.
С ближайшего столика Тане замахал рукой Дарлинг.
- А, вот и ты. Добро пожаловать. Ланчи выдают вон там, - он ткнул пальцем в направлении стойки и Джулиана.
Таня прошла к стойке, спиной уловив на себе взгляды всех присутствующих, и встала напротив Джулиана.
- Доброе утро, мэм, - скривив толстые губы (и как только умудрился?) в некоем подобии улыбки, бросил Джулиан. - Йогурт, апельсин, рисовые хлопья с молочком, ореховые хлопья с молочком, яичница с беконом, сосиска, булочка, джем, масло, кекс, кофе, чай, сливки, сахар?
- Добрый день, Джулиан! - громко и приветливо произнесла Таня. - Все, кроме чая... и, пожалуй, хлопьев. Его улыбка сделалась более отчетливой.
- Да, мэм.
Он поставил на стойку поднос и принялся проворно закидывать на него всю снедь, перечисленную, а точнее, не перечисленную Таней. Она с трудом донесла переполненный поднос до столика. Дарлинг хмуро смотрел, как она разгружает еду.
- У тебя десять минут, - сказал он. - Мы едем на вернисаж.
- Прости, на что? - И подумать не могла, что он, оказывается, интересуется искусством.
- Выставка в художественной галерее, - пояснил он. - За нами заедут.
Она успела и доесть, и спокойно выкурить первую, самую сладкую, сигаретку. Дарлинг сидел как на иголках, дергал головой на каждый звук, доносящийся с улицы. Наконец, когда оттуда промурлыкал три ноты автомобильный клаксон, он с заметным облегчением встал и буркнул Тане:
- Пошли.
У подъезда стояла доподлинная "антилопа-гну", словно только сейчас съехавшая с трассы Удоев- Черноморск, или как там было у классиков. Колымага, изобретательно склепанная из разных подручных материалов на основе древнего "шевроле" с откидным верхом. И парочка в ней восседала довольно живописная. Юноша томный, тоненький, кудрявенький, чистенький, в бархатном костюмчике, а за рулем - бородатый, широкий, в драном свитере, настоящий пират. От первого, как и следовало ожидать, несло розовой водой, от второго - потом и вонючим табаком. На Таню они прореагировали по-разному. Юноша состроил недовольную физиономию, а бородатый плотоядно оскалился.
- Эй, Дарлинг, эта бимба с нами? - крикнул он. Юноша дернул его за рукав, и бородатый замолчал.
- Это Таня, она из России, - сказал Дарлинг, подведя ее к антикварному авто.
- О, Россия! - восторженно заорал бородатый. - Я Иван Ужасный!
- На самом деле его зовут Бутч Бакстер, - индифферентно проговорил Дарлинг.
- А это Стив Дорки, - сказал Бакстер, едва не задев пальцем аккуратный носик томного юноши.
- Рад познакомиться, - кисло отреагировал тот определенно врал.
В дороге Иван Ужасный порывался занять Таню бессвязным рассказом о крысах, якобы нападающих на пассажиров и служащих лондонского метро. Дорки и Дарлинг угрюмо молчали. Таня отделывалась короткими репликами, а больше смотрела по сторонам, вбирая в себя новые городские пейзажи. Ньюгейт, Уайтчепел, потом знакомые очертания Тауэра.