Страница 104 из 127
Подозрительно взволнованный голос сказал:
- Леонида Рафаловйча, пожалуйста.
- Он отдыхает, - резко ответила Лилия Теодоровна.
- Это очень срочно.
- А кто его спрашивает?
- Это... это его друг детства. Вы только скажите ему, что... что произошла ошибка, Чернов жив, а погиб другой, и передайте...
У Лилий Теодоровнм потемнело в глазах. Она хрипло вдохнула.
- Нет, это вы передайте, передайте вашему пахану, чтобы перестал нас преследовать! Если вы не того угрохали, это ваши проблемы! Мы вам его честно сдали! - провизжала она в трубку, и в ее визге мешались животный страх и лютая ненависть.
- Погодите, я...
Но она уже припечатала рычаг кулаком.
- Лиля! - прокричал из спальни Рафалович. - Кто звонил?
Она ответила не сразу.
- Какой-то пьяный идиот. Не туда попал и стал права качать.
Павел толкнул застекленную дверь и вошел.
- Хэлло, Пол! - Бенджи Олпорт, инспектор Иммиграционной службы, показал в улыбке все шестьдесят четыре зуба и, не вставая, протянул руку через стол. Присаживайтесь. Есть для вас новости, уж не знаю, хорошие или плохие. Еще перед Рождеством я на всякий, случай закинул вашу анкетку в Муниципальную комиссию по благоустройству. Есть ответ. Положительный. Вы им подходите. Постоянное место в...
- В полиции нравов? - искренне изумился Павел. Олпорт расхохотался.
- Не смущайтесь. Девяносто пять процентов американцев сделали бы ту же ошибку. Все знают, что такое "vice squad", но "lice squads"-это шуточка только для служебного пользования. "Вшивая команда", а официально выражаясь, бригада эпидемнадзора. Приличное жалование, и занятие как раз для такого романтика, как вы.
Будете ходить в почти космическом скафандре и истреблять врагов человечества струёй из большого серебристого баллона. Как в "Звездных войнах". - Отхохотав минуты полторы, Олпорт опустился в кресло в полном изнеможе- нии. - И будьте спокойны, место надежное. Пока в городе есть кварталы, где проживают полноправные граждане, страдающие избытком меланина и недостатком серого вещества, вшивой команде безработица не грозит. Ха-ха-ха! Ну не любят наши черные братья чистоту, и все тут. Только не считайте меня расистом, некоторые из афров - мои лучшие друзья... Ха-ха-ха, хорошая шутка, верно? Ну, что, старина, с вас пиво и чипсы!
- Спасибо, Бенджи, непременно... Я, собственно, зашел поставить вас в известность, чтогоже получил положительный ответ на резюме, которое послал в Управление Национальных Парков. Меня приглашают на собеседование в Денвер, Колорадо.
- О-о, значит, романтике космоса вы предпочли романтику дикой природы? Суровые скалы, островерхие ели, медовые росы, форель играет в хрустальных ручьях, прекрасные альпинистки срываются в пропасть, а отважные рейнджеры их оттуда извлекают... Но если серьезно, Пол, романтика быстро приедается, а работа там довольно сволочная. Торчать в беспросветной глуши за двадцать миль отвратительной дороги до ближайшего бара с кегельбаном, патрулировать и в дождь и в снег, снимать со скалы обкурившихся тинэйджеров, лезть под дуло браконьера, развлекать досужих туристов, расчищать дорожки, как дворник, - и все это за гроши... К тому же, если вы возьмете работу в другом штате, потеряете право на пособие.
- Готов рискнуть, Бенджи. Что я теряю, если не подойду им и сразу же вернусь?
- Только деньги на авиабилеты. Но это ваши деньги. Ха-ха-ха!
- Хай, рейнджер! - приветливо сказала молодая женщина, сидящая у костра. Мы что-то нарушили?
- Темнеет, мэм, вам пора спускаться, если не хотите ночевать на скале, сказал Павел.
- А если мы именно этого и хотим? - с озорной улыбкой спросила женщина.
- В таком случае, мэм, правила обязывают выписать вам счет в пятьдесят долларов за суточное пребывание на территории национального парка и зачитать вам инструкцию по правилам поведения в национальном парке в ночное время.
- 0кэй! - Женщина вздохнула, отвернулась и крикнула куда-то за спину на почти безупречном русском языке: - Эй, Алекс, иди сюда, это интересно! Этот олух собирается читать нам инструкцию!
Павел так и сел, раскрыв рот от изумления. Но его рот раскрылся значительно шире, когда из-за кустов показался все такой же взъерошенный и рыжий Шурка Неприятных в необъятных цветастых шортах до колен.
- Miranda Writ? - недовольно спросил Шурка с жутким акцентом, видимо, не зная, как передать это сугубо американское понятие по-русски. - Он будет нас инструктировать о наших правах? Спроси, за что нас арестовывают?
- За непроходимый и клинический идиотизм, - брякнул по-русски несколько пришедший в себя Павел.
Тут уже женщина раскрыла рот, а Шурка, сразу не врубившись, что рейнджер-то заговорил на его родном языке, набычился и сжал кулаки.
- Да кто ты такой... ой!
- Незримый герой... ой-ой! - передразнил Павел. - А ты, Шурка, все такой же.
И никакой Гоголь не описал бы последовавшую за этими словами немую сцену.
Так в жизни Павла сверкнула очередная судьбоносная встреча. Причем судьбоносная применительно не только к будущему: Аланна,- так звали эту женщину, Шуркииу американскую жену, - невольно прочертила для Павла значительный кусок его прошлого.
Ее история заслуживает отдельного рассказа, если не целого романа. Ее мать, Инга, родилась в семье инженера-горняка в украинском городе Краснодоне, жила в одном дворе с впоследствии легендарным Олегом Кошевым, училась в одном классе с Любой Шевцовой. Когда город заняли немцы, Инга бесстрашно и безрассудно включилась в подпольную борьбу, по ночам расклеивала антифашистские листовки, что-то химичила в сарае с зажигательными смесями и избежала страшной участи молодогвардейцев лишь потому, что была угнана на работы в Германию. Она попала в лагерь на востоке Франции. В октябре сорок четвертого лагерь был освобожден наступающим корпусом генерала Паттона и незамедлительно передан в ведение управления тыла. Ротой, под чьим началом оказался лагерь, командовал отпрыск семейства из "Светского Альманаха". Он был настолько импозантен в своей лейтенантской форме, сшитой на заказ у самих братьев Мосс, что больше уже ни на что не годился, и фактически ротой командовал мастер-сержант Алан Кайф, разбитной и оборотистый ирландец из Денвера, до войны служивший простым клерком в единственном городском супермаркете. Первым делом мастер-сержант Кайф распорядился помыть заключенных, переодеть в рабочие униформы со склада и накормить. Только после этого он скомандовал общее Построение и перекличку - и был сражен наповал внезапно открывшейся миру русалочьей красотой русской девушки Инги с непроизносимой фамилией Котляревская. Пока дальнейшая судьба "контингента" долго и нудно решалась в различных советских и американских инстанциях, бравый сержант сумел добиться ответного расположения Инги, и когда наспех переоборудованные товарные эшелоны увозили бывших невольников на Восток, в СССР, она одна осталась рыдать на перроне в окружении светло-серых "джи-ай". В эту минуту Инга всем сердцем рвалась туда, на далекую и милую Родину, - но не могла, поскольку была уже миссис Кайф. Она знала, что дома никто не ждет ее: земляки, попавшие в лагерь после нее, рассказали, что отца немцы расстреляли за саботаж, а мать нелепо погибла во время облавы. Но ей и в страшном сне не могло присниться, что чуть ли не все ее друзья и подруги по фашистской неволе, так радостно махавшие ей из открытых дверей вагонов шапками и платочками, из гитлеровских лагерей почти прямиком попадут в лагеря сталинские, без всякого суда и следствия. Об этом она узнала много позже и потом уже на родину не стремилась.