Карантин

Голос мужчины сбился, прервался кашлем. Он оступился, потом ещё и ещё, пошатнулся, упал на колени. Прекрасная дама наклонилась поцеловать его, а когда поднялась – бледный рот оказался испачкан красным. Вой собак взвился к небу, словно пламя костра. Подхватив подол алого платья, дама прошествовала по лестнице и исчезла из виду. У мужчины хватило сил перевернуться на спину, перекреститься и раскинуть руки. Потом он застыл.

Ужас охватил Яну целиком, как вода, от замерзших босых пяток до стиснутых челюстей. Ходить к родителям ночью настрого запрещалось, но ей было все равно. Перебежав коридор, Яна замолотила в дверь спальни кулачками:

- Мама, папа, пустите! Мне страшно!

Ей послышался долгий стон – неужели родители заболели? Изо всех сил Яна рванула дверную ручку. Папа с мамой лежали, тесно обнявшись, они не спали. И рассердились совсем не так сильно, как Яна боялась.

- Иди к нам, малышка, - сказала мама и раскрыла объятия.

Яна прыгнула к ней, зарылась лицом в подмышку, крепко-крепко охватила руками. Она чувствовала, как ладони отца осторожно касаются её щек и волос, как мама гладит её по спине, как запах теплых духов и сладковатого пота мешается с табаком и одеколоном, и страх потихоньку кончился, вышел потом.

- Мама, - решилась она. – Там внизу, во дворе человек кажется умер.

- Откуда ты знаешь?

- Видела.

Вскочив с постели, мама выглянула в окно.

- Не выдумывай, пусто на улице. У тебя точно температуры нет?

- Посмотри в детской.

Не надев тапочек, мама пробежала сквозь коридор и тут же вернулась, включила свет, стала натягивать джинсы.

Отец стал у двери и растопырил руки.

- Не пущу. Трупу ты уже не поможешь, а у нас дочка.

- Я врач, Антон. Пойми меня.

- Ты хирург, чем ты поможешь чумному. А ещё ты мать. Подумай о Яне, если не хочешь о себе думать. А станешь рыпаться – свяжу и привяжу к кровати.

Представив, что мама сейчас спустится вниз, во двор, в собачий вой, и станет трогать мертвеца, Яна снова заплакала в голос, со всхлипами. Папа побежал за водой, мама обняла Яну и начала укачивать как маленькую. Потом уже сонную, теплую и доверчивую уложила между собой и отцом. И перебирала ей волосы, пока девочка не задремала.

Яна проснулась от хлопка входной двери. На тумбочке в прихожей лежали упаковка антибиотика и листок бумаги, исчерканный птичьим, прыгающим маминым почерком.

«Простите, ушла на смену. Нужна в больнице. Антоша, Яна - люблю!

PS: уколы в 9, 15, 21».