Страница 67 из 88
Сумрачный лес у деревянной крепости на Нарве перекликался с тревогой в душе Фриг. И очередная женитьба Вотана была не причём. Столько лет молчать, обманывать, что смертельно занят. Как это простить?!
Гринмила ворота не открыла. Муж отсутствовал. Фриг предложила переговорщиков, но их не приняли, хозяйка крепости послала гонцов к мужу и брату. Пришлось стать лагерем у закрытых ворот. Начинать с разорений не хотелось.
Первым прибыл брат Гринмилы. Вереница лодок с деревянной уточкой на корме и щитами по бортам оставляла впечатление кривого зеркала. Увальни в кольчугах высаживались на берег и грамотно окружали лагерь. Удивление и растерянность на их лицах светились сквозь прорези шлемов. Женская вольница не укладывалась в местные традиции.
Князь из Хольмграда[1] явно собирался вначале поговорить. До этого не дошло, в изгибе реки показались дракары Вотана. Небо затянутое свинцовыми тучами прорезал солнечный луч.
С высокого борта флагманского судна бросили широкий трап. Крепость и оба вооруженных лагеря смотрели, как тот вальяжно спускался на берег. Песцовая безрукавка поверх легких доспехов делала фигуру ещё массивнее. Светлые волосы с проседью разметались по плечам, под ногами крутились волкодавы (щенки собаки, что спасла его под Салоной). На плече две чёрные птицы оттуда же, по меркам воронов они только вступали в жизнь.
Ни вины, ни беспокойства на холёном лице, только уверенность, что своим присутствием он делает мир счастливым.
– Моя жена, – представил он её изумлённому брату Гринмилы, раньше такие мелочи великий вождь не вспоминал.
Фриг не сомневалась, сейчас он объявит попойку.
– Так удачно собрались! Готовь пир, – улыбнулся он пухленькой красавице открывшей ворота.
Пара девчушек с весёлым хохотом повисла на плечах отца. Русокосая хозяйка на сносях растеряно взглянула на брата. Дружина расслабилась, разглядывая диковинных вооружённых женщин.
Убранство терема показалось пошлым. Её муженёк на мелочи внимания не обращал. Соперничать с женщиной на десять лет моложе бесполезно. Шуты, скоморохи и гусляры прерывали любой осмысленный разговор. Князь из Хольмграда успокоился, когда Вотан сообщил:
– Фриг займётся ставкой на Эйсюсла[2]. Нужна база ближе к месту событий.
Все знали про затяжную склоку с Ванием, которого римляне прислали маркоманам вместо Маробода. Покойный Арминий свёл счёты с предателем, но противоречия оказались шире, и граница между интересами устанавливалась кровью.
Слова покоробили. Её мнением пренебрегли. Если бы не явилась в крепость на Нарве, так бы и пребывала в неведении о Гринмиле. Кровавый ком обиды в груди рос. Вотан нарочито не замечал поджатые губки обеих женщин.
Момент истины настал, когда подвыпивший супруг выбрал спальню Фриг. Валкира позже докладывала, как князь ругов утешал сестру:
– Не кипятись, она тоже его жена. Давно не виделись. Ты моложе, красивее, ещё повернёшь, как захочешь.
Встреча грозила превратиться в военный совет. От беспросветности темнело в глазах. В далёкой северной земле опереться не на кого. Женский отряд с ребятнёй быстрее обуза. Гордость била через край, но удачного выхода она не видела. Соглашаться на роль батрачки так унизительно.
Она не догадывалась, что вариант с Эйсюсла возник у Вотана в последний момент. Тот понимал, что женщины не уживутся. А он не хотел отказываться от её отрядов, незаменимых в разведке и спасении раненых. Требовалось уговорить снежную глыбу, в которую превратилась Фриг.
А у неё не было сил даже на скандал. С обречённым видом тёрла пальцами виски, в огоньке масленого светильника блеснули остатки гравировки подарка из Нисы. Вотан улыбнулся и присев на колено, погладил нефритовую зелень камня на её пальце. Изображение почти стёрлось.
– Где та девочка, что выпустила на меня змею?
Слова прозвучали некстати, но обоих унесло в туманные дали юности.
Разве забудешь роскошь золотых локонов в зелёной траве и жужжащий аромат степи на высоком берегу Дона, радугу над озером в день свадьбы и вкус горького беспамятства ранения Салоны.
Вотан перевернул ладошку и поцеловал. Мир вздрогнул, холод отчаяния треснул. Время вспять не повернуть, ничего не изменить, и это её шельмец, другого просто нет. Подрастут соперницы моложе, свежее, но прошлое не изменит никто. Он рядом, такой тёплый, родной.
Оба нырнули в тайфун желаний. Вселенная стонала и тряслась, тонула в воронке страсти, пока не взорвалась рождением новой звезды, выплеснув в мир любовь.
Страсть примирила супругов. На Айсюсла выяснилось, что Фриг станет матерью, и палитра розовых оттенков заслонила неприятности.
Северный архипелаг дивил мягким климатом. Плоская равнина с островками лиственных перелесков напоминала родную степь. Но зимы здесь не пробирали стужей до костей, правда и жара отсутствовала.
С рождением сына изменилось всё. Жаль только, что светленький, самый красивый на свете мальчик не был девочкой. Передать магические знаки отличия верховной жрице амазонок было некому. Родами она едва не померла, на повторение чуда не надеялась.
По землям, разорённым стычками, прошёл мор, и Вотан привёз на Айсюсла ватагу ребятни, матери выдали их за детей Ярилы.
– Не могу же я бросить свою кровь, – оправдывался он.
Фриг сомневалась, что все от её мужа, но приняла. Она теперь по-другому смотрела на многие вещи. Дети то в чём виноваты? Да и масштаб освоения новых земель потребует верных людей на всех уровнях.
Когда спустя несколько лет Дэвас на дракаре привёз сюда Сармаху, острова кипели жизнью. Вотан оборудовал стоянку флота, но сам как обычно отсутствовал. Фриг подумала бы, что вьёт гнездо с Гринмилой, но та приплывала пару раз в гости, явно терзаясь ревностью.