Страница 9 из 128
Сережа исчез в офисе в разгар рабочего дня. Ни названия фирмы, ни ее адреса Полина не знала. После наступления переменности она нашла приемлемый способ существования: за одну работу не держалась, а каждое утро заходила в первую попавшуюся контору и нанималась на любую должность. Она успела побывать и клерком, и секретаршей, и главбухом, и даже начальником производства. Пытаясь выжить и понимая, что жизнь сына зависит от того, сможет ли она его прокормить, Полина быстро перестала испытывать муки совести, когда соглашалась на работу, о которой не имела ни малейшего представления. Она надеялась, что не успеет нанести большого вреда за один день — ведь шансов назавтра прийти в это же место у нее не было.
Сережа все время был с ней. Входя в незнакомый офис, Полина крепко держала шестилетнего сына за руку. Если наниматель выказывал недовольство — разворачивалась и уходила, но чаще никто не возражал.
Пока Полина выполняла порученные ей задания, Сережа играл у нее под столом. Так он не попадался никому на глаза, и Полина все время чувствовала, как он шевелится у ее ног. Днем они перекусывали тем, что приносили с собой, а вечером получали в кассе расчет, ужинали и покупали продукты для завтрашнего обеда. Денег Полина предпочитала не держать — к утру любые купюры превращались в бесполезные бумажки.
С ночлегом тоже особенно не церемонились: входили в первый попавшийся подъезд и дергали все двери подряд. За одной из них всегда обнаруживалась пустующая квартира. Среди чужого брошенного добра Полина первым делом находила что-нибудь интересное для сына: книгу или игру, потом принималась за уборку. Ей хотелось уюта даже в чужом и временном жилье. Если она покидала комнату, Сережа хвостиком шел за ней. Ему передавался материнский страх разлуки.
Самыми мучительными для Полины были минуты, проведенные в душе. Пока она наскоро приводила себя в порядок, Сережа сидел под дверью и пел — так они договорились. Слушая его голос, приглушенный толстой фанерой двери и мерным плеском воды, Полина боялась, что песня прервется, она выскочит из ванной и никого не найдет.
Спали в обнимку. Сон Полины стал так тревожен и чуток, что она просыпалась от малейшего движения сына, от изменения его дыхания. Она сильно похудела за время переменности. Под глазами залегли серые тени.
— Наверное, дни стали слишком похожи один на другой, — сказала Полина Игорю. — Наверное, жизнь устоялась, стала стабильной, как ни парадоксально это звучит. Я забыла, что переменность может сыграть злую шутку в любой момент. Никогда себе этого не прощу. Я не имела права расслабляться.
В том офисе она получила совсем мизерную должность. Суть работы заключалась в том, чтобы сравнивать данные в бумажных документах и электронной таблице и исправлять, если обнаружится несоответствие. К концу второй страницы цифры начали сливаться в одно безнадежно серое пятно. Полина по нескольку раз перепроверяла каждую ячейку и думала о том, что за такую работу наверняка заплатят мало, и на ужин нужно будет придумывать что-то совсем простое, может быть, довольствоваться батоном и кефиром. «Мы нищие, — подумала Полина. — У нас ничего нет. Никаких запасов, никаких гарантий». Цифры в таблицах расплылись от слез, навернувшихся на глаза. Обычно Полина не разрешала себе раскисать, но усталость накатила такая, что она почти не могла сопротивляться. Минут пять она сидела, замерев, и пыталась взять себя в руки. Когда это, наконец, удалось, Полина выгнулась в кресле, вытянула ноги и вдруг поняла, что под столом подозрительно свободно.
— Сережа, — нерешительно шепнула Полина, наклоняясь. Внизу оказалось неожиданно светло: задняя стенка стола, сделанная из двух листов тонкого оргалита, разошлась, и в центре ее зияла широкая щель. Сережи не было.
— Пожалела себя. Себя пожалела! Себя пожалела, а его — потеряла, — Полина выглядела сумасшедшей. Ее светлые зеленые глаза смотрели в одну точку и блестели лихорадочным блеском.
— Что случилось дальше? — спросил Игорь. Полина повернулась и окинула его безразличным взглядом. — Вы искали его?
— Конечно, — ответила она. — Я знала, что главное — не паниковать. Я взяла сумку, взяла нашу с ним теплую одежду и стала ходить по коридорам. Если видела человеческие глаза — нормальные, не пустые, — спрашивала, не видел ли кто маленького мальчика. Но никто не видел. Все стали такие равнодушные…
Она помолчала, качая головой.
— Я не знаю, сколько раз обошла все здание. Этаж за этажом, офис за офисом. Потом наступил вечер, охрана вывела меня на улицу. Я поискала немного там, но не отходила далеко, чтобы не потерять здание из вида. Мне было очень плохо, очень одиноко. В телефоне остался номер Сережиного отца. Дальше вы знаете.
— И где теперь это здание?
Полина судорожно пожала плечами:
— Мы, собственно, около него и встретились.
Она бросила взгляд за окно автомобиля, в котором сидела вместе с Игорем, и указала пальцем на синий забор из рифленого железа.
— Как только закончился рабочий день, пришли строители, поставили этот забор и стали разбирать здание, бесшумно и очень быстро. Пока я говорила с вами по телефону, они избавились от верхних пяти этажей. Но ничего, я придумаю, что делать… Обязательно придумаю!