Страница 7 из 128
— Вы можете подождать окончания съемок? Мне хотелось бы поговорить с вами.
— Это невозможно, — ответила она, — мне нужно идти.
— Тогда подождите всего минуту. Я захвачу свой телефон.
— Они вас не отпустят, если вы вернетесь, — Лина насмешливо покачала головой.
— Почему вы так думаете?
— Они считают, что вы — их вещь, собственность. Боятся потерять вложенные в вас деньги.
— Хорошо, — сказал он. — Пойдемте. Я вас провожу.
— Вы уверены?
— Да. Абсолютно.
Они пошли вперед по пыльной дороге.
— Вы не порезались о стекла во дворе? — спросил Антон.
— Нет, — ответила Лина.
— Вам удобно ходить босиком? Может, нужно достать вам обувь?
— Нет, я не люблю вещей. Я люблю чувствовать землю голой кожей.
— То есть, вы не потребитель?
— Нет.
— И не смотрите рекламу?
— Нет.
— Зачем же пришли на съемки?
— Из-за вас. Как вы это делаете?
— Что именно?
— Играете так, что люди начинают вас любить.
— Я не знаю, — Антон пожал плечами. — Никто меня специально не учил. В двенадцать лет снялся в первый раз, с тех пор меня стали приглашать — чем дальше, тем больше. Стойте! Выходит, вы знали, кто я?
— Знала.
— Почему же сказали, что не знаете?
— Просто так. Люди врут иногда безо всякой причины.
— Но кто вы? Чем вы заниматесь?
— Я стараюсь приносить пользу, но это трудно…
— Какую пользу? Почему — трудно?
— Мир превратился в помойку, за один день его не отчистишь. А я люблю, чтобы было чисто. Красиво.
— Все это любят.
— Делают вид, что любят. У вас в кадре красивая картинка, а позади декорации — серые стены и грязный пол. На улице — битые стекла под ногами и кучи хлама. Они прикрывают тобой убожество. Ты — ширма, декорация, ничто…
— Прекрати! — Антон злился, но ни секунды не жалел, что ушел. Ему нравилось чувствовать себя свободным. Широкий мир не набросился на него, не растоптал, не загнал в капкан. Он встретил его спокойно и сдержанно, словно не заметил. Ему казалось, что он ушел, потому что предчувствовал в Лине простор огромного неба над головой и свободу идти по пыльной дороге и смотреть, как заканчиваются заборы, и в полях поднимается туман.
Дорога пошла вверх. Из широкой колеи она постепенно превратилась в узкую тропинку, которая нырнула под кроны яблонь. В воздухе разлился тонкий аромат цветущего сада. Лина шла впереди, белые лепестки падали на ее черные волосы, слегка касались их и медленно соскальзывали на землю.
— Куда мы идем? — спросил Антон.
— Хочу подняться на холм.
— А что там?
— Яблоневый сад.
— Ты же куда-то спешила?
— Нет, — холодно ответила Лина, — я сказала, мне нужно скорее уйти от павильона. Они собирались вызвать охрану.
— А где ты живешь? Чем ты занимаешься? Тебе есть, куда идти?
Лина остановилась и обернулась.
— В переменности ни у кого ничего нет. Разве ты не знал?
— У меня есть. Я же не единственный…
Лина снова пошла вверх по тропинке. Ее узкая белая спина, перечеркнутая черными штрихами тельняшки, мелькала у Антона перед глазами, а голос, казалось, доносился прямо из ночного воздуха.
— Как ты думаешь, — спросила она, — сколько актеров снимается в рекламе? Назови примерную цифру тех, кого заказчик может нанять прямо сейчас.
— Трудно сказать. Может быть, несколько сотен. Может быть, тысячи.
— Несколько десятков. И ты — самый востребованный. Остальные ждут заказов месяцами.
— Как это?
— Рекламодателей очень мало. Заказчики не хотят рисковать и требуют самого лучшего. А лучший — ты. Остальные не приживаются.
— Но как это могло произойти?
— Никто этого не понимает. Но своим сегодняшним уходом ты обрушил целую индустрию. Кстати, мы пришли.