Страница 49 из 128
— Но если ты просто уйдешь, — Полина резко отвернулась от окна и теперь смотрела на него в упор, — если ты решишь не передавать деньги, я сама возьму вторую порцию. И будь уверен, я ее отнесу.
Игорь ушел, сопровождаемый Павловым. Рыжий отправился за ними, а Полина осталась наверху. Ее словно забыли, как будто она была никому не нужна и ничего не значила. Обхватив себя руками за плечи, она смотрела с высоты, как мужчины вышли из огромных ворот. Игорь сел в свой «Фольксваген» и уехал, а Павлов и Рыжий остались внизу — двумя плотными штрихами на белом полотне дороги.
Когда старой ржавой развалюхи Игоря уже не было видно, ожил мобильный Полины. Он лежал в ее толстобрюхой сумке, которую тоже вывернули наизнанку и которую снова пришлось собирать. От звонка Полина вздрогнула — никто не звонил ей уже несколько лет. Поняв, откуда идет звук, стала лихорадочно рыться в вещах. Руки ее дрожали. Телефон запутался в рукаве первой Сережиной распашонки.
— Да? — сказала Полина, приняв вызов.
— Здравствуйте, — ответил низкий бархатный мужской голос, который показался Полине смутно знакомым. — Простите, с кем я разговариваю?
— Я — Полина. А вы?
— Антон. Я звоню вам потому, что этот номер записан в телефоне мальчика.
— Сережи?! — крикнула Полина. — Он жив? Он в порядке? Где он?
Она выпрямилась, лихорадочно закружилась на месте, заметалась по комнате.
— Он жив, да, но сильно напуган. Сидит у меня дома под столом и боится вылезать.
— Где это? Где он? Вы можете дать адрес? Нет, не адрес! Координаты.
— Да. Я сейчас пришлю вам координаты по СМС. Значит, его зовут Сережа?
— Сережа. Можно мне с ним поговорить? Пожалуйста!
— Конечно. Только… — В разговоре повисла пауза, и во рту у Полины стало холодно и щекотно от страха. — Он не говорит.
— Не говорит?
— Нет. Только мычит. Забился под стол и мычит.
— Почему?
— Мне кажется, он сильно испугался. Моя… Карина говорит, что при нем умер мой отец. Видимо, это шокировало его. Я не знаю подробностей — вернулся домой и застал его уже таким. Вы поговорите с ним, скажите, что идете. И приходите скорее, пожалуйста.
В трубке стало тихо, а потом Полина услышала, как тяжело и натужно дышит ее сын.
— Здравствуй, солнышко. Здравствуй, миленький мой.
Сережа замычал в ответ, и в горле Полины встал огромный комок — она тоже лишилась дара речи, услышав эти отчаянные, болезненные звуки. Справившись с собой, она продолжила:
— Сережа, это я, мама. Ты меня узнал?
Он снова замычал, но спокойнее и ниже.
— Я сейчас приеду, хорошо? Будь там с дядей Антоном, слышишь? Только ни за что не уходи. Обещаешь? Я уже еду! А если тебе будет страшно, пусть дядя Антон снова мне позвонит.
Сережа замычал, но уже тише и спокойнее.
— Я приеду. Слышишь? Я очень скоро приеду.
Связь оборвалась, но не успела Полина испугаться, как на телефон пришла СМСка с координатами. Набросив на плечо засаленные ручки своей мягкой пузатой сумки, она толкнула дверь и, вцепившись в перила, стала сползать вниз по скользким заснеженным ступеням.
Снизу на нее, задрав головы, смотрели Рыжий и Павлов. Они стояли у подножия лестницы, в руках у них были недокуренные сигареты.
— Куда собралась, дамочка? — с усмешкой спросил Павлов.
— По тебе соскучилась, Павлов, — ответил ему Рыжий.
— Не, по этому, который уехал.
— А милый мой уехал — не вернется, оставил тока карточку свою… — фальшиво пропел Рыжий, и оба заржали.
— Я знаю, где мой сын! — крикнула им Полина.
Дорога выныривала из густой белизны и бросалась Игорю под колеса, а впереди было молочное и неясное ничто. Кусты и деревья тянули с обочин свои едва зазеленевшие пальцы, покрытые белыми комьями снега, будто бинтами и ватой — им суждено было умереть, почернев от холода.
На соседнем сиденье стояла сумка с вырванной змейкой. Игорь старался не смотреть на нее, но все равно краем глаза видел разноцветные фантики вышедших из обращения купюр. Колец рассмотреть он не мог, и потому, не выдержав, запустил в сумку руку и нащупал одно из них — тонкое, плотное, почти невесомое.
Он представил, как нажимает на кнопку телефона, невидимые и легкие кольца оживают в сумке, по одному поднимаются в воздух скользят по стенам, парят под потолком, огибая лопасти огромных вентиляторов, ныряют в вентиляцию, проскальзывают в приоткрытые двери, пока не окажутся на местах. Сигнал пойдет от одного к другому, и раздастся взрыв. Двадцатиэтажное здание начнет медленно складываться, закричат обезумевшие от страха люди, начнется пожар, из окон и трещин в стенах выползут клубы едкого черного дыма. Этаж наползет на этаж, вниз полетят кирпичи и железо, осколки стекол и офисные столы, пластиковые рамы и человеческие тела. Они будут падать на улицы и тротуары, на кроны деревьев и головы прохожих, на крыши соседних домов.