Страница 45 из 128
Сережа проснулся на диване в гостиной. Телевизор не работал, в доме было тихо. Стоило ему сесть и спустить ноги на пол, ожили роботы. Сережа услышал легкое жужжание и металлическое позвякивание из соседних комнат и коридора. Под потолком загудели динамики, невидимая женщина сказала:
— Завтрак будет подан через пятнадцать минут. Вы можете умыться и сходить в туалет. Уборная расположена дальше по коридору. В случае необходимости вы можете обратиться ко мне. Напоминаю, что меня зовут Карина.
Сережа не пошевелился. Он смутно помнил, что вчера был в ванной, мылся и переодевался под присмотром похожего на тумбочку робота, который выдал ему чистую одежду, но сегодня ему снова было страшно. Прошедший день был для него как в тумане, Лучше всего он помнил песенку из мультфильма. Этот мультфильм он впервые посмотрел с мамой. Без мамы было плохо.
— Если вы не помните, где находится ванная комната, — сказала Карина, — наш робот-посыльный с удовольствием проводит вас. Вы также можете передать ему ваши пожелания по поводу одежды.
Сережа встал, чтобы она не присылала робота, но было поздно: на пороге комнаты появился точно такой же слизень, за которым вчера Сережа сбежал из-под стола. Он был нежно-голубым, как океан на рекламной картинке. Передняя часть робота поднялась и превратилась в голову улитки.
— Следуйте за мной, — сказал посыльный, не разжимая губ, которых у него не было, — я провожу вас в ванную.
Робот медленно покатился по коридору, и Сережа робко двинулся за ним. Он видел, как внутри полупрозрачного тела плещется жидкость: цвет у посыльного был неравномерным, темные полоски волнами подкатывали к его голове и растворялись, как прилив. Желания потрогать его у Сережи больше не возникло. Он хотел только вернуться к маме, а больше — ничего.
Между гостиной и ванной располагалась еще одна комната. Сегодня дверь в нее была открыта. Сережа посмотрел туда и увидел две больничные кровати. Одна была пуста и застелена без единой морщинки, на второй спал худой старый мужчина, от рук которого к аппаратам в изголовье шли проводки и прозрачные трубки. У мужчины были впалые щеки и горбатый нос — огромный, плоский, будто вырезанный из желтоватого картона. Сереже стало еще страшнее, и он поспешил уйти.
Он умылся и позавтракал. Роботы убрали за ним грязную посуду. Сережа не знал, что делать, и просто сидел на диване, глядя перед собой, пока ему не стало невыносимо скучно. Выйти из комнаты он не решился, зато подтянул к окну стул и, встав на него коленями и навалившись животом на подоконник, принялся смотреть на улицу.
Солнце скрылось, небо затянули тоскливые серые тучи. Улица была тихой, с дорогой в две полосы и невысокими домами старой постройки. Несколько машин было припарковано у обочин, голуби расхаживали по тротуару в поисках крошек, маленькие коричневые воробьи копошились в прошлогодней траве в поисках семян. Ветер шевелил сухие сережки на клене, который едва начал зеленеть. Людей Сережа не увидел. У окна он стоял долго: увидел, как улетели, одновременно сорвавшись с места, птицы; выучил рисунок густых желтых линий дорожной разметки. У него затекли коленки, но Сережа не уходил. Несколько раз мимо проносились летающие автомобили. Он уже видел такие раньше и не очень удивился. А потом мимо окна проползла старая ржавая машина. Пассажир, сидящий рядом с водителем, наклонился вперед. Мягкой волной упали на лицо медово-рыжие волосы. Нежная мамина рука заправила их за ухо знакомым движением. Сжав руки в кулаки, Сережа изо всех сил заколотил по стеклу и закричал: «Мама! Мама! Мама!».
Она не слышала, автомобиль медленно ехал дальше.
Сережа соскочил со стула и ринулся ко входной двери. Подбежав, он стал дергать за ручку изо всех сил, и когда дверь не поддалась, поднял голову вверх и крикнул в потолок:
— Выпусти меня! Слышишь?! Выпусти!
Зашипели колонки, Карина строго сказала:
— Согласно действующему законодательству я не имею права выпускать ребенка, не достигшего возраста четырнадцати лет, на улицу без сопровождения взрослого: родителя, опекуна или близкого родственника.
— Там моя мама! Моя мама!
Сережа захлебывался слезами. Его горло сводило от волнения.
— Ваши родители могут забрать вас отсюда, когда родство будет бесспорно подтверждено, — бесстрастно произносила Карина. — Подтверждением может служить документ: например, паспорт, свидетельство о рождении или заявление одного из хозяев этого дома. Прошу вас отойти от двери и успокоиться.
Сережа дернул за ручку, дверь не поддалась. Он побежал обратно в комнату и увидел, что ржавая машина остановилась у обочины через дорогу. Из окна гостиной Сережа мог видеть ее багажник. Передние сидения находились вне поля зрения, и тогда он бросился в соседнюю комнату. Он опасливо обежал по широкой дуге кровать, на которой лежал худой, будто вылепленный из воска, старик, и, подпрыгнув, лег на подоконник животом. В окне он увидел, как дверцы машины открываются, и его мама выходит на тротуар.
— Мама! — крикнул он снова. — Мама!
Его ноги яростно молотили по воздуху, но забраться на подоконник он не мог — не хватало роста.
— Мама! — выкрикнул он так громко, как только мог, и, не удержавшись, соскользнул на пол. Полина обернулась секундой позже. Ее взгляд равнодушно скользнул по ярко-синему двухэтажному дому и вернулся к табличке с названием муниципалитета.