Страница 125 из 128
Белой «Копейке», в которой уезжали из зоны стабильности Игорь и Антон, попалась навстречу малиновая, со ржавчиной на бампере. Игорь обернулся и проводил ее настороженным взглядом. Антон не обратил внимания.
Водитель высадил их посреди поля, за которым виднелись крыши старых деревенских домов. Был теплый летний вечер, в маленькой рощице посреди поля надрывалась какая-то мелкая птица: «Ти-цец, ти-цец, тьюит». Ветер стих, травы замерли, их узкие зеленые листья отсвечивали золотом.
Антон и Игорь вышли из машины. «Копейка» развернулась, сминая длинные стебли тимофеевки и нежные сиреневые метелки мятлика, водитель дал по газам, длинный шлейф желтой пыли заструился вслед за машиной. Игорь смотрел ей вслед и закашлялся от попавшего в нос песка, Антон, не оглядываясь, пошел вперед по проезженным посреди поля колеям.
Они шли по дороге, словно два совершенно незнакомых человека. Один впереди, второй — отставая на несколько шагов, один — по левой колее, второй — по правой. И вдруг в этом безлюдном привольном месте, где так хорошо было дышать после пластмассового воздуха стабильности, словно из ниоткуда возник человек. Он поднялся из высокой травы так, словно пророс сквозь землю, хотя на самом деле, конечно, лежал там и ждал, когда кто-то пройдет мимо. Это был Павлов. Они с Игорем остановились, глядя друг другу в глаза, потом Павлов поджал губы и повернулся к Антону.
— Так, так, так, — сказал он. — Вот ведь как интересно. Это что значит, чепушило?
Антон едва удостоил его взглядом, он продолжал идти вперед, заложив руки в карманы, подняв лицо к небу.
— Рубин, я тебя спрашиваю! — голос Павлова прозвучал угрожающе.
Антон пожал плечами и продолжил идти прогулочным шагом. На ходу он вытащил из носа один из самодельных тампонов и бросил его в траву, следом полетел второй.
— Рубин! — заревел Павлов. Его крик был похож на рев быка на корриде.
— Слышь, — сказал, подходя к нему, Игорь, — не трогай ты его. У парня горе. У него мать застрелили. Потом, что он тебе может сказать? Сам видишь — сорвалось все.
— Хорошо, его не трону, — сказал Павлов, — тогда ты объясняй, что случилось. Нет, мы, конечно, были готовы к неудаче, все же мало было шансов, что гладко пройдет, но твое, …, присутствие здесь наталкивает на мысль, что сорвалось не то что бы случайно. Иначе — откуда ты тут нарисовался, такой красивый?
— Просто так получилось.
— Случайно?
— Абсолютно.
— После того как ты сказал, что хочешь, чтобы план сорвался?
— Именно.
— Не верю.
— Твое право.
Игорь сделал шаг вперед, Павлов заступил ему дорогу.
— Ну что ты, ей-богу, — Игорь поморщился. — Все кончилось, Павлов. Все. Ты идешь к своей семье, я — к своей. Рубин не знаю, к кому идет. Может быть, у него еще пара искусственных женщин есть в загашнике, я не знаю. Я очень устал. Про зону не волнуйся, она останется в нынешнем состоянии и расти не будет. Подробности узнаешь у Рубина, когда он очухается. Ему крепко досталось.
— Кто его?
— Ну, я.
— Почему?
— Пришлось подтолкнуть к правильному решению. У него есть одна проблема — долго не может решиться. Думает правильно, все понимает, но на действие решается поздновато.
— Значит, все-таки, падла, ты?
Павлов успокоился, распрямил плечи, поднял голову, задышал ровно и размеренно.
— Значит, ты нахимичил, и Рыжего с Алексеичем взяли из-за тебя. И план сорвался из-за тебя.
— Не совсем так. У них и без меня возникли трудности.
— Но ты загнал последний гвоздь…
Антон уже не уходил от них. Он стоял на дороге чуть поодаль, справа от него большое красное солнце было готово закатиться за горизонт, краем касаясь земли. Свет его был мягким, тени на дорогу ложились длинные. Игорь подумал, что давно уже не видел такого прекрасного летнего вечера, как сегодня. Он хотел бы сидеть на крыльце, обнимать Полину, полной грудью вдыхать вечернюю прохладу и смотреть на завитки ее волос, растрепанных ветром. До этого было рукой подать, Полина и Сережа ждали его в деревне с серыми просевшими крышами, до нее было пять или десять минут ходьбы.
— Я просто не дал вам убить множество людей.
Павлов быстро двинулся вперед — почти незаметно. Антон увидел широкий армейский нож, зажатый в руке Павлова. Нож описал короткую дугу и пропорол рабочую куртку Игоря. Тот успел уклониться, потому что ждал чего-то подобного, знал, что просто так Павлов от него не отстанет.
Нож на долю секунды застрял в плотной ткани, Павлов рванул его на себя и тут же ударил снова. Игорь опять увернулся, но не так быстро, как хотелось бы. Он избежал удара в живот, однако лезвие плотно прижалось к его правой руке, проехало наискосок, разрезая рукав и кожу. Рана раскрылась, ее края разомкнулись, как лепестки тугого бутона, ткань стала быстро пропитываться свежей кровью.