Страница 71 из 122
- Никак нет.
- Руководству своему сообщили? Ах, да, у вас же связи там нет. Ну, в порядке исключения, дозволяю использовать нашу, она с выходом в городскую сеть. Индекс своей дирекции, понятно, не знаете… Поищем в справочнике. Как точно называетесь? Так, Старокузнецк, металлоплощадка… Есть. Набирайте код. Не умеете? Сержант, помогите людям. Местное, три-семь-два-девяносто. Как сообщение напишут, отправьте сами. Рапорт я заберу с собой. Раненого отвезите в приёмный покой и возвращайтесь на работу. Патрульно-постовую группу пришлём, как с вызова вернутся.
Большое подозрение
Столбин смотрел на главного контрразведчика и не мог понять, что тот имел в виду, задавая вопрос: "Могу ли я получить у ваших кадровиков полное штатное расписание Особой экспедиции. А также список заштатных, нештатных или, как вы их называете, негласных сотрудников?"
- Я дам распоряжение фон Боку. Но перечень осведомителей у нас не ведётся. В том нет нужды, мы ведь пользуемся данными полиции, что гораздо удобнее.
- Так-таки нет?
Особист решил, что пришло время вспылить - сыграл раздражение:
- Может, хватит загадок?! Извольте сказать прямо, что вы нарыли! Леонтий Васильевич, если возникли сомнения относительно нашей экспедиции, зачем мерлезонский балет учинять?
Дубельт, в кабинете которого шло совещание, кивнул контрразведчику:
- Скажите. И дайте письмо.
- Извольте. Ерофей Алексеевич, мы нашли документ... Долго рассказывать всю историю, но суть в том, что случайно найденная и подозрительная бумага была отправлена на расшифровку. Орденский вычислительный центр вернул нам листки с пометкой, что им не удалось найти ключ к шифру. Наш нерадивый сотрудник решил, что этого достаточно…
Столбин понял – сработала его информация о странном любопытстве Ордена к авариям на почтопроводах, но виду не подал и сохранил каменную неподвижность лица. Изощрённый ум его уже прикидывал, что могло содержаться в документе, который Орден, конечно же, расшифровал, но счёл за лучшее утаить содержание:
"Небось, о провокации… Что ты тянешь, давай уже письмо, я сам прочту! Нет, выхватывать листки не стану, не надейся. Положи передо мной, а я лениво гляну… О, сколько пропусков! Так вы не всё расшифровали, господа… Хотя, я неправ. Конечно, всё, но для меня сделали купюры, вырезали некоторые места… Тогда кое-что становится понятным! Вы подозреваете, что Особая экспедиция ведёт свою игру, или что у нас сидит агент англичан… Или что-то иное, ещё более гадкое… Ну, тогда я молчу, жду ваших слов… Где-то да промолвитесь…"
Контрразведчик пододвинул главному особисту несколько машинописных листов, но не дождался никакой реакции. Столбин мельком глянул на текст, не вчитываясь и не проявляя любопытства. Он поправил очки и снова уставился на собеседника, ожидая пояснений.
Глава Третьего Отделения Канцелярии ЕИВ, Леонтий Васильевич Дубельт, тоже молчал, сбоку глядя на подчинённых. Он хорошо знал и того и другого, поощрял независимость суждений каждого и поддерживал их негласное соперничество. Хотя функции контрразведки и особистов существенно различались, но работали-то обе службы на одном пространстве и невольно сталкивались. Явного противостояния между ними не возникало, однако "натянуть" нос или "утереть до крови" соседу при удобном случае ни тот, ни другой не стеснялись.
Особистам это удавалось чаще, потому что проверки подозрительных субъектов нет-нет, да и приводили к захвату шпионов, как привычно именовали разведчики вероятного противника. Да что так – вероятного! Англия всегда была, есть и останется врагом, это не подвергалось сомнению. И когда дело касалось защиты интересов Российской Империи – все внутренние трения отметались в сторону, как было с "Туманом Альбиона". Значимость информации, добытой агентом контрразведки в недрах МИ-6, переоценить было невозможно.
Вымучив у Почетного Консула сведения о необычайной активности Ордена, особист помог вскрыть ещё один пласт большой тайны. Но контрразведчик попросил у Дубельта разрешения на глубокую проверку, потому что не исключал принадлежность шифровки сотруднику Особой Экспедиции. А это значило, что если не измена, то нечто подобное таилось в сердце Третьего Отделения Канцелярии Е.И.В., чего Дубельт не имел права допустить! Такая уж работа у него, что подозревать приходится всех. И Столбина. И самого контрразведчика. Всех, кроме себя.
Так думал начальник Третьего Отделения, наблюдая на подчиненными. Контрразведчик знал примерное направление мыслей шефа, но выводил это знание за скобки. Он так давно работал, что стал не просто профессионалом, а отлично умел воспроизводить ход чужих размышлений, как, например, Столбина, который сидел напротив и "дулся, словно мышь на крупу". На самом деле Ерофей Алексеевич сейчас играл роль туповатого служаки, дуболома, который не в состоянии понять, что заподозрен в нечистой игре.
"Хитришь, генерал. Ждёшь, когда я проговорюсь. Хорошо, подыграю. Потом ты взовьёшься, забарабанишь себя в грудь… Но, скорее всего, поймёшь, что я тоже с тобой играю, и потребуешь разговора начистоту… Тогда ход перейдёт к Дубельту. Тот либо отпасует мне, либо, если времени нет, потребует от Столбина основательного письменного доклада, а мне поручит выловить нестыковки и поиск тайной лаборатории…"
- Да, вы верно поняли, мы расшифровали письмо на своей машине. Оно написано на трёх языках. Понятно, зачем Орден нас обманул и почему засуетился, нагнал в Россию тьму своих специалистов. Речь идет о ходоке, который обладает важными знаниями. Этот ходок попал в зависимость от человека, которого называет себя сотрудником Особой Экспедиции. И этот особист предлагает своему руководству создать для ходока лабораторию, чтобы немедля получить сии важные знания. Прямо указано, что обладание такими знаниями позволит стране стать сильнее Ордена… Со всеми вытекающими…