Страница 15 из 122
Сейчас никаких мыслей не появилось. Сознание включилось, как лампа – сразу, высветив последние воспоминания и дав первые ощущения: "Я в постели, голый. Вчера мужик на меня набросился, я отрубился. Тело болит… Наверное, он меня пинал. Ноги болят… Я их сбил в ручье… И мозоли натёр. Лицо горит и зудится… Обгорело на солнце. А уши почему зудятся? А, комары нажалили!"
Рослов выпростал руки из под одеяла, потёр лицо и уши, испытывая огромное наслаждение. В стороне скрипнула дверь, он повернул голову, увидел женщину, повязанную платком на манер плакатных колхозниц – узел сзади, под волосами. Но ни ватника, ни сапог – белый халат на уровне колен, туфли на среднем каблуке. И очень приличная фигура, что стало заметно, как только гостья - а может, хозяйка? - приблизилась.
- Пришел в себя, славно. Как звать-то? Руслан… Жар ещё есть?
Теплая ладошка легла на лоб, взгляду аспиранта открылось декольте с ровной загорелой кожей, и соблазнительной ложбинкой. Молодое симпатичное лицо, милая улыбка, обнажившая прекрасные зубы – как не улыбнуться в ответ?
- Да я здоров, вроде.
- Это вряд ли, но, надеюсь, кризис миновал. Я полночи билась, вон, глянь, сколько лекарств извела, - ладошка описала полукруг, указывая на мусорное ведро, заполненное бумажными упаковками и ампулами. - Когда Еремей тебя привёз, ты горел, бредил…
- Вы медсестра?
- Фельдшер. Полина.
- А Еремей…
- Пасечник. Когда ты в обморок упал, карлик Асом тебя на руках к нему и принёс. Ерёма лошадь чуть не загнал, боялся, помрёшь. Где тебя угораздило простыть? Летом-то?
- А вот, сумел, места знать надо, - пошутил аспирант, но тотчас зашёлся в приступе кашля. – Простите. Вы не поверите, но в меня молния шандарахнула. Я ночь под ливнем пролежал, вот и простудился…
Расспрашивая, Полина налила теплого молока из глиняного кувшина, предложила выпить. С жадностью опустошив стакан, аспирант сказал:
- Есть хочу зверски! Полина, а телефон далеко? Мне бы позвонить…
- Телефон? – удивилась Полина и подняла брови, как бы изумлённо. – Во что звонить? И зачем? А покормить, это я мигом!
- Ой, не надо! – возмутился Руслан, не расположенный к шуткам. – Ну, рация тогда! Допускаю, мобильник у вас тут не берёт, но какая-то связь должна быть! И дуру мне гнать не надо!
- О-о-о, похоже, у тебя опять горячка… - огорчилась фельдшер, и не думая обижаться на "дуру". – Погоди, я завтрак принесу.
Она велела больному лежать смирно, оставила халат в соседней комнате и вышла наружу. Немного подумав, Руслан поднялся с постели, оделся, благо ковбойка и джинсы лежали на стуле рядом. Чистые, сухие.
"Постирала, и спасибо, - затягивая ставший широким ремень, поблагодарил он Полину, встал, качнулся, оперся плечом о стену, - блин, совсем я ослабел".
Переждал дурноту, пошел к двери. На крыльце мальчишка строгал какую-то деревяшку, а теплый ветерок ерошил ему волосы. Голова Руслана кружилась. Решив немного отдохнуть, он сел на ступеньку, прислонился плечом к брёвнам дома, пробормотал, глядя на стружки, летящие из-под ножа:
- Пацан, что за деревня?
- Белый Бом.
- Сколько до Горно-Алтайска, знаешь?
- Горно чего? Неа, - мотнул головой мальчишка.
Рослав понял, что чего-то не понимает, но отнёс это на счет недомогания – голова сильно кружилась. Это заставляло мир крениться, и глазами воспринимался он как вид через трубу: не целиком, а кусками, по две-три избы вдоль раскатанного в пыль и грязь просёлка. Ладно хоть уши, пусть и глухо, словно ватой заткнутые, воспринимали гагаканье, кряканье, петушиные крики, мычание и поросячий визг - чисто сельскую озвучку.
- Вот глухомань! А в город, вообще, как добраться?
Мальчишка откликнулся:
- Староста, Тимофей Кондратьич, завтра собирались, с мобилавкой. Вон, где палисадник.
Пошатываясь, аспирант добрался к дому старосты. Крупная собака, лёжа посреди двора, похлопала хвостом по земле, как бы приветствуя, буркнула "гав" с закрытой пастью. На стук в дверь никто не ответил. Рослов вошёл в дом:
- Тимофей Кондратьевич?
Крепкий мужик лет сорока появился из второй комнаты:
- День добрый. Это тебя Мироничев привёз? С пасеки?
- Здрасьте. Мне надо в город.
- Завтра. Но ты бы отлежался, а? Мордаха красная, горишь ведь. Заплохеет в дороге, и что с тобой делать? Не зря Поля сюда бежит, - староста показал в окно, - ишь, всполошилась!
Аспирант успел задать ещё пару вопросов, удивиться, возмутиться, но Полина потребовала, чтобы он вернулся в постель, цепко схватила за рукав. Чувствуя, что сил на сопротивление не хватит, Руслан сдался и побрёл назад, в опрятный дом с вывеской: "Медицинский пунктъ". Хотя голова и кружилась, но аспирант отметил непривычный твердый знак, который в конце надписи стоял скромно, не выделяясь ростом и статью, в отличие от собрата из заголовка журнала "КоммерсантЪ". Насколько помнится, такой архаизм носил довольно странное название - "ер".
- Или "ять"?
Аспирант потёр лоб, задумался над совершенно неважным сейчас вопросом, но Полина оказалась девушкой решительной и быстро сбила его с дурацкой мысли. Она уложила Руслана в постель, поставила на кровать удобный деревянный столик на низких ножках, с которого тот с удовольствием поел. Куриная лапша с волокнами мяса, гречка и котлета – улетели вмиг. До чая фельдшер заставила принять ложку темной сладковатой микстуры, высыпала на язык больного сразу два порошка, потребовала запить киселём, а потом поставила укол.