Восемь дней роз

[r] Хо­чешь тро­нуть ро­зу - рук ис­сечь не бой­ся,

Хо­чешь пить - с пох­мелья хво­рым слечь не бой­ся.

А люб­ви прек­расной, тре­пет­ной и страс­тной

Хо­чешь - по­нап­расну сер­дце сжечь не бой­ся!

Омар Хай­ям [/r]

Так при­ят­но ка­сать­ся её ру­ки. Уж не знаю, в чём тут де­ло, да и ка­кая раз­ни­ца. По­чему бы не по­лучать удо­воль­ствие от жиз­ни, ес­ли есть та­кая воз­можность. Тог­да, во вре­мя вой­ны и мо­ей шпи­он­ской де­ятель­нос­ти, я был ли­шён ка­ких бы то ни бы­ло ра­дос­тей. По­ложа ру­ку на сер­дце, я во­об­ще ду­мал, что не вы­живу, ум­ру где-ни­будь на по­ле боя не­уз­нанным ге­ро­ем. Но мне пред­ста­вил­ся вто­рой шанс. Яд На­гини ос­та­вил ме­ня в жи­вых, воз­можно, слу­чилось то са­мое чу­до, о ко­тором обыч­но про­сят у выс­ших сил.

Нет, я не счи­таю те­перь се­бя из­бран­ни­ком не­бес и ба­лов­нем судь­бы, прос­то не хо­чу тра­тить ос­тавши­еся го­ды на бес­по­лез­ные тер­за­ния по прош­ло­му. Каж­дый день мо­ей но­вой жиз­ни на­пол­нен ма­лень­ки­ми ра­дос­тя­ми, на­чиная с ут­ренней чаш­ки ко­фе и за­кан­чи­вая про­беж­кой пе­ред сном. Приз­на­юсь, из­ме­нить жизнь бы­ло не­веро­ят­но слож­но. Мой не­урав­но­вешен­ный ха­рак­тер и рас­ша­тан­ная нер­вная сис­те­ма по­нача­лу ме­шали мо­им по­пыт­кам сде­лать из се­бя дру­гого че­лове­ка. Пер­вые три го­да да­лись осо­бен­но тяж­ко: я пос­то­ян­но сры­вал­ся на ок­ру­жа­ющих, пе­ри­оди­чес­ки на­пивал­ся, как свинья, хо­тел на все плю­нут и вновь стать злоб­ным под­земным монс­тром. Не пред­став­ляю, как Пер­ке­ле тер­пел та­кого ра­бот­ни­ка и дру­га.

Но со вре­менем ста­ло лег­че. Я зас­тавлял се­бя че­рез си­лу улы­бать­ся кол­ле­гам, оде­вать­ся в бо­лее от­кры­тые ве­щи, сле­дить за чис­то­той во­лос, веж­ли­во здо­ровать­ся с со­седя­ми. Каж­дый но­вый день пос­те­пен­но, мил­ли­метр за мил­ли­мет­ром, приб­ли­жал ме­ня к бо­лее при­ят­ной вер­сии Се­веру­са Сней­па. И мне ста­нови­лось всё лег­че с са­мим со­бой. На­учить­ся лю­бить се­бя я так и не су­мел, но те­перь я уже про­ще смот­рю на ошиб­ки сво­ей мо­лодос­ти. Я не про­щу се­бе мно­гих ве­щей, но смо­гу жить не ог­ля­дыва­ясь на прош­лое, не ища в се­бе кро­вожад­но­го убий­цу и пре­дате­ля, ка­ким я счи­тал се­бя пос­ле смер­ти Ли­ли. Иног­да я да­же не ве­рю, что моя жизнь вош­ла в при­выч­ное для обыч­ных лю­дей рус­ло. И я це­ню всё то, что при­нес­ли мне про­шед­шие нес­коль­ко лет: у­ют­ный дом, лю­бимая ра­бота, друзья, крес­тник и ду­шев­ное спо­кой­ствие.

А сей­час я си­жу за прек­расным праз­днич­ным сто­лом ря­дом с дру­гом, под­держав­шим моё стрем­ле­ние к са­море­али­зации и са­мо­улуч­ше­нию, с пле­мян­ни­ком, ко­торый лю­бит ме­ня по-дет­ски ис­крен­не, и кра­сивой де­вуш­кой, пусть да­же мо­ей быв­шей уче­ницей и не­вес­той толь­ко по­нарош­ку.

Мне нра­вит­ся мя­со в мо­ей та­рел­ке, щед­ро по­литое вин­ным со­усом, ко­рал­ло­вое платье Гер­ми­оны, зе­лёная люс­тра под по­тол­ком, за­кол­ка в во­лосах Эли­забет, гал­стук Пер­ке­ле, то, как пе­рего­вари­ва­ют­ся маль­чиш­ки. Да что там, мне всё нра­вит­ся. Всё, кро­ме то­го, что я не мо­гу за­дер­жать это мгно­вение.

***

Се­верус си­дит ря­дом, и на его гу­бах иг­ра­ет лег­кая улыб­ка. На­вер­ное, он ду­ма­ет о чём-то очень хо­рошем. Уди­витель­ный, он уди­витель­ный че­ловек. Не знаю, что про­изош­ло в его жиз­ни за пос­ледние го­ды, но он из­ме­нил­ся. Уми­рот­во­рен­ный, спо­кой­ный, из­лу­ча­ющий внут­реннюю си­лу и жиз­ненную муд­рость.

Воз­можно, я ещё слиш­ком мо­лода, что­бы пол­ностью по­нять, нас­коль­ко тя­жела бы­ла жизнь это­го муж­чи­ны. Я, Рон и Гар­ри, ко­неч­но, мно­гого на­тер­пе­лись в школь­ные го­ды, но у нас всё же бы­ло детс­тво. У ме­ня и Ро­на бы­ли лю­бящие ро­дите­ли, у Гар­ри — вер­ные друзья и лю­бимая де­вуш­ка. Се­верус был ли­шён все­го. Сло­ман­ный и не­нуж­ный, слов­но ста­рая иг­рушка, ко­торая ни­ког­да не бы­ла в ру­ках лю­бяще­го хо­зя­ина. Те­перь я по­нимаю, по­чему он был та­ким не­люди­мым и злоб­ным. Не­нави­дел соб­ра­ние Ор­де­на, хо­тя был са­мым вер­ным слу­гой Дамб­лдо­ра. Сколь­ко же он при­ложил уси­лий, что­бы за­быть, сте­реть из глаз боль, ко­торая иног­да прос­каль­зы­вала в его взгля­де. Я ви­жу пе­ред со­бой не прос­то ин­те­рес­но­го, ум­но­го муж­чи­ну, но че­лове­ка пре­одо­лев­ше­го се­бя и своё прош­лое.

Не ска­жу, что я фа­талист, но, воз­можно, всё слу­чилось не прос­то так. Пусть хоть и ма­лая, но есть ве­ро­ят­ность то­го, что сей­час я ря­дом с ним не прос­то из-за мо­его нес­держан­но­го язы­ка. Ес­ли нам прос­то пред­на­чер­та­но судь­бой уз­нать друг дру­га луч­ше. Уви­деть лю­дей, ко­торых мы рань­ше не ви­дели, сколь­ко бы не смот­ре­ли гла­за в гла­за.

***

Пос­ле ужи­на я приг­ла­сил Гер­ми­ону про­гулять­ся по пар­ку Илой­не­нов. Во-пер­вых, это бы­ло впол­не в жан­ре на­шего спек­такля, во-вто­рых, мне прос­то это­го хо­телось. Я ни­ког­да не умел уха­живать и го­ворить кра­сивые сло­ва. По мне, так сло­ва все­го лишь ис­кря­ща­яся лен­та сер­панти­на — кра­сивая, но, по су­ти бес­по­лез­ная вещь, да­рящая лишь ви­зу­аль­ное — в на­шем слу­чае а­уди­аль­ное — удо­воль­ствие. Для ме­ня всег­да бы­ли цен­нее пос­тупки. Пом­ню, ког­да я при­шёл к Дамб­лдо­ру с по­вин­ной, я ждал слов, слов про­щения или гнев­ных мо­ноло­гах о мо­ём нич­то­жес­тве. Но он дал мне боль­ше. Он по­дарил мне своё до­верие. Мы час­то го­вори­ли, но, всё же, пос­тупка­ми и толь­ко ими Дамб­лдор пред­по­читал по­казы­вать свою лю­бовь к лю­дям. Я же всег­да был го­разд на при­нося­щие боль сло­ва. Воз­можно, де­ло в том, что сло­ва ка­зались мне пус­ты­ми, я не по­нимал, нас­коль­ко силь­но они мог­ли ко­го-то ра­нить. Ведь пос­тупки важ­нее и по­каза­тель­нее. Мож­но клясть­ся в друж­бе, а по­том пре­дать, как Хвост. Те­перь я и в сло­вах бо­лее сдер­жан, но всё же смот­рю на пос­тупки и су­жу толь­ко по ним.

Ро­зы цве­тут, одур­ма­нивая жи­телей это­го по­местья тёп­лым аро­матом неж­ности. Я люб­лю гу­лять по са­ду и нас­лаждать­ся за­паха­ми, но свой сад не со­дер­жу. Всё-та­ки цве­там нуж­на за­бота жен­ских рук.

Неж­ные паль­цы Гер­ми­оны ка­са­ют­ся не­рас­крыв­шихся бор­до­вых бу­тонов. Я сры­ваю один из цвет­ков и ак­ку­рат­но по­мещаю его в куд­ря­вый за­виток каш­та­новых во­лос.

— Здесь нас вряд ли кто-то ви­дит, мож­но быть са­мими со­бой, — сму­щён­но го­ворит вол­шебни­ца.

— Знаю, но по­чему ты счи­та­ешь, что я ве­ду се­бя не как обыч­но? — знаю, глу­пый воп­рос. Она ви­дит во мне ста­рого злоб­но­го про­фес­со­ра. Дол­жно быть, Пот­тер сдер­жал сло­во и ни­кому не рас­ска­зывал о на­ших с ним встре­чах. Ина­че бы мисс Грей­нджер име­ла бо­лее ши­рокие взгля­ды на ха­рак­тер сво­его быв­ше­го пре­пода­вате­ля. Но тем луч­ше: уз­на­вать ста­рого зна­комо­го за­ново по чь­им-то рас­ска­зам неп­росто. Дру­гое де­ло — уви­деть из­ме­нения са­мому.

— Вы из­ме­нились, про­фес­сор, — сно­ва сму­щён­ный ру­мянец. Ка­жет­ся, это ре­ак­ция на мою улыб­ку. При­ят­ное теп­ло где-то в об­ласти сер­дца от фак­та, что я вы­зываю этот алый узор на ще­ках.

— За­будь­те о про­фес­со­ре. Вы то­же уже не та школь­ни­ца-заз­най­ка, не так ли, мисс Грей­нджер? — она удив­лённо смот­рит на ещё од­ну ро­зу в мо­ей ру­ке. Сам не знаю, за­чем я сор­вал оче­ред­ной цве­ток. Прос­то нуж­но бы­ло чем-то за­нять ру­ки. Раз­го­вор с Гер­ми­оной вы­зывал дав­но за­бытое юно­шес­кое вол­не­ние в гру­ди. Под­но­шу бу­тон к но­су. Вды­хаю пол­ные лёг­кие, слов­но бы ища спа­сения от нах­лы­нув­ших чувств в аро­мате­рапии. Нет, это не спа­са­ет от слад­ко­го том­ле­ния, на­обо­рот, под­стё­гива­ет же­лание ска­зать или сде­лать ка­кую-ни­будь ро­ман­ти­чес­кую глу­пость. Воз­можно, и не сто­ит сдер­жи­вать этот по­рыв. Я ведь хо­тел жить пол­ной жизнью, но по­чему-то ста­ратель­но из­бе­гал её ро­ман­ти­чес­кий ас­пект. Счи­тал се­бя нес­по­соб­ным на та­кие ощу­щения. Но мисс Грей­нджер… Что-то в ней за­дева­ет стру­ны дав­но ис­тлев­шей ги­тары. Мне страш­но и слож­но, но я дол­жен прой­ти и че­рез это. И пусть я не ин­те­ресен и не ну­жен этой юной ведь­ме, но сей­час она здесь, ря­дом со мной, и не важ­но, что де­ло в глу­пой слу­чай­нос­ти, ко­торую я сам до­вел до аб­сурда. Жить по-нас­то­яще­му, из­бе­гая слож­ностей, не­воз­можно.

— Гер­ми­она, бе­зус­ловно, всё, что мы де­ла­ем, мож­но наз­вать иг­рой. Но кто ска­зал, что мы не мо­жем по-нас­то­яще­му по­лучать от это­го удо­воль­ствие? Да и по­том, ес­ли ро­зы вы­рас­та­ют на ис­кусс­твен­но соз­данной пло­дород­ной поч­ве, нель­зя же наз­вать их ис­кусс­твен­ны­ми? — сам удив­лён, что ввер­нул та­кой вот за­ковы­рис­тый на­мёк.

— Про­фес­сор, я не сов­сем по­няла, — де­вуш­ка не­довер­чи­во смот­рит на ме­ня, су­дя по все­му, прек­расно по­нимая, о чём речь.

— Для на­чала — Се­верус. А по по­воду мо­его так на­зыва­емо­го афо­риз­ма — не пы­тай­ся вник­нуть в суть про­ис­хо­дяще­го. Прос­то по­лучай удо­воль­ствие, — я за­цепил ро­зу за раз­рез для пу­гови­цы на кар­ма­не сво­ей ру­баш­ки. Ка­рие гла­за про­води­ли цве­ток и воп­ро­ситель­но пос­мотре­ли на ме­ня. Я толь­ко по­жал пле­чами: — Не вы­киды­вать же его, а в мо­их во­лосах он не бу­дет смот­реть­ся столь же блис­та­тель­но, как в ва­ших.

— Се­верус, я вас не уз­наю, — мисс Грей­нджер тя­нет­ся к ро­зе на мо­ем кар­ма­не и поп­равля­ет заг­нувший­ся ле­пес­ток. — Но это к луч­ше­му. Иг­рать не­вес­ту ста­рого доб­ро­го про­фес­со­ра зель­ева­рения бы­ло бы слож­но.

— Ты, дол­жно быть, хо­тела ска­зать «ста­рого злоб­но­го», — ус­ме­ха­юсь и дос­таю вол­шебную па­лоч­ку из ру­кава ру­баш­ки. Лег­кий взмах — и ко­рал­ло­вое платье Гер­ми­оны ста­новит­ся вин­но­го цве­та. — Те­перь ро­за те­бе ещё боль­ше к ли­цу.

— Да вы эс­тет, мис­тер Снейп, — она кар­тинно вски­дыва­ет ру­ки.

— Не пе­ре­иг­ры­вай, Гер­ми­она. Од­на­ко ста­новит­ся прох­ладно, нам сто­ит по­торо­пить­ся, — я ки­ваю в сто­рону до­ма.

— А ла­бора­торию? Вы по­кажи­те мне её? — в её гла­зах за­гора­ют­ся не­тер­пе­ливые ис­корки лю­бопытс­тва и одер­жи­мос­ти сво­ей ра­ботой.

— Не се­год­ня, Гер­ми­она. Уже поз­дно, а те­бе яв­но не хва­тит по­луча­са для зна­комс­тва со все­ми эк­спе­римен­таль­ны­ми при­бора­ми. Мы обя­затель­но про­ведём там вре­мя, но уже зав­тра, — я мяг­ко при­об­ни­маю её за из­лишне ху­дые и ос­трые пле­чи. Она опус­ка­ет пун­цо­вое ли­чико, пы­та­ясь скрыть оче­ред­ной при­лив сму­щения. — Ес­ли те­бе не при­ят­ны мои при­кос­но­вения, то я пос­та­ра­юсь свес­ти их к ми­ниму­му.

— Нет, прос­то всё это так… не­обыч­но. Мне нуж­но вре­мя при­вык­нуть. И у вас хо­лод­ные ру­ки, — за­меча­ет мисс Грей­нджер, бо­рясь со сво­ей жен­ской сутью, ко­торая не поз­во­ля­ет ей так быс­тро сог­ла­сить­ся на при­кос­но­вения чу­жого муж­чи­ны.

— Про­шу про­щения, — я тру ла­донь об ла­донь и вновь при­об­ни­маю её, но уже за та­лию.

— Я тут по­дума­ла, а по­чему мне не по­каза­ли мою ком­на­ту, — ми­ловид­ное ли­чико ста­новит­ся серь­ёз­ным, а бро­ви хму­рят­ся.

Я за­думы­ва­юсь, но осо­бых ва­ри­ан­тов тут нет. Мы ведь «об­ру­чены уже два го­да».

— По­лагаю, нас по­сели­ли в мо­ей спаль­не с ви­дом как раз на ро­зовый сад, — я пы­та­юсь про­из­нести это са­мым обы­ден­ным то­ном, но это не по­мога­ет. Гер­ми­она нер­вно дёр­га­ет­ся и выс­во­бож­да­ет­ся из мо­их объ­ятий.

— Это не до­пус­ти­мо, про­фес­сор, — воз­му­ща­ет­ся она.

— Пов­то­рюсь, не про­фес­сор, а Се­верус. И, про­шу, ти­ше, — я взгля­дом на­поми­наю ей о том, по­чему мы здесь. Она за­мол­ка­ет, но про­дол­жа­ет гнев­но смот­реть на ме­ня.

— Гер­ми­она, не­уже­ли вы ду­мали, что об­ру­чён­ным сов­ре­мен­ным вол­шебни­кам пре­дос­та­вят раз­ные спаль­ни? Не пе­режи­вай­те, я впол­не удов­летво­рюсь ди­ваном, — чуть не рас­сме­ял­ся от её ре­ак­ции на сло­во «удов­летво­рюсь».

— И всё-та­ки это прос­то ужас­но, — хму­ро за­меча­ет гриф­финдор­ка.

— Моя ком­на­та впол­не ком­форта­бель­на, и к то­му же я не храп­лю по но­чам, так что не сто­ит ут­вер­ждать то­го, в чём ты еще не убе­дилась, — я про­вожаю её в ком­на­ту, ко­торую Пер­ке­ле от­вёл для мо­их ви­зитов.

***

Всё это ме­ня раз­дра­жа­ет. Я, ко­неч­но, не счи­таю Сней­па из­вра­щен­цем и по­нимаю, что он не со­вер­шит про­тив ме­ня ка­ких-ли­бо на­силь­ствен­ных дей­ствий. Но ночь в од­ной ком­на­те с ма­ло зна­комым муж­чи­ной — ис­пы­тание ещё то.

И не важ­но, что я знаю про­фес­со­ра с один­надца­ти лет. В том-то и де­ло, что я знаю ПРО­ФЕС­СО­РА Сней­па, а не муж­чи­ну — Се­веру­са. Тем бо­лее, он, по­хоже, и впрямь за мной уха­жива­ет. Мне это, бе­зус­ловно, при­ят­но, но не хо­телось бы да­вать ему лож­ные зна­ки вни­мания. Я не из тех де­вушек, ко­торые поз­во­ля­ют муж­чи­нам вся­чес­кие ве­щи…

И всё-та­ки, ка­кая кра­сивая ро­за!

Я рас­пу­тываю свои во­лосы и дос­таю алый цве­ток. Аро­мат та­кой неж­ный. Под­да­юсь ми­нут­но­му по­рыву и сып­лю ле­пес­тки в тёп­лую во­ду. При­ят­но пог­ру­зит­ся в ван­ну пос­ле та­кого на­сыщен­но­го дня. Мне у­ют­но здесь, хо­тя я обыч­но с тру­дом при­выкаю к но­вым мес­там. Ван­ная ком­на­та вы­пол­не­на в пас­тель­ных то­нах, пов­сю­ду бу­тыл­ки с эфир­ны­ми мас­ла­ми и аро­мат­ны­ми шам­пу­нями. Мяг­кие по­лотен­ца, вор­систый ков­рик око­ло ван­ны, сто­ящей в цен­тре ком­на­ты. И за­пах роз. Здесь, в этом по­местье, вез­де пах­нет ро­зами.

На­деваю лёг­кий ха­лат, стя­гиваю влаж­ные во­лосы в неб­режный пу­чок на за­тыл­ке и вы­хожу. Се­верус си­дит на бал­ко­не спи­ной ко мне. Крас­ка на бе­лой рез­ной лав­ке чуть пот­реска­лась. В ру­ке у мо­его быв­ше­го пре­пода­вате­ля фар­фо­ровая ча­шеч­ка: на­вер­ное, он пь­ёт ве­чер­ний чай. Я под­хо­жу и ви­жу: на ска­мей­ке дей­стви­тель­но сто­ит под­нос с чай­ни­ком и ещё од­ной чаш­кой. В ма­лень­кой хрус­таль­ной мис­ке го­роч­кой ле­жит ра­хат-лу­кум. Мне ста­новит­ся слег­ка смеш­но, ведь он то­же из роз.

***

Я си­жу и лю­бу­юсь чу­дес­ным за­катом, вды­хая ро­зовый аро­мат. Как го­ворит Эли­забет: «Роз не мо­жет быть слиш­ком мно­го». На­вер­ное, у неё лег­кое по­меша­тель­ство на этих цве­тах. Но я не воз­ра­жаю. Мне то­же нра­вит­ся си­деть на этом бал­ко­не, уви­том плю­щом, и пить зе­лёный чай. Я был удив­лён, что в поч­ти проз­рачной жид­кости пес­тре­ют не алые об­рывки ле­пес­тков, а си­ние цвет­ки ва­силь­ков, сме­шан­ные с яго­дами го­луби­ки. Но сла­дос­ти всё так же от­ра­жа­ют при­вязан­ность хо­зяй­ки до­ма к ши­панос­ным кра­сави­цам.

Пос­лы­шал­ся скрип две­ри. Я знаю, что это Гер­ми­она за­кон­чи­ла свои вод­ные про­цеду­ры, но не обо­рачи­ва­юсь. Не хо­чу быть на­зой­ли­вым.

Она по­яви­лась в по­ле мо­его зре­ния. Вся в бе­лом, с влаж­ны­ми во­лоса­ми и ка­пель­ка­ми во­ды на тон­ких за­пясть­ях. Пе­рес­тавляю под­нос с ча­ем на круг­лый сто­лик, ос­во­бож­дая ей мес­то. Гер­ми­она са­дит­ся, я чувс­твую за­пах каш­та­новых куд­рей. От это­го ста­новит­ся жар­ко, по­это­му я раз­вя­зываю узел на мо­ем шей­ном плат­ке. Мол­ча про­тяги­ваю ей чаш­ку чая и ми­соч­ку с ла­комс­твом. Алые гу­бы ка­са­ют­ся фар­фо­ра. Ми­мо про­лета­ет не­оно­вая ба­боч­ка, тре­пеща шёл­ко­выми крыль­ями, и са­дит­ся на ра­хат-лу­кум. Хо­боток за­мира­ет на слад­ком бру­соч­ке. Ру­ка Гер­ми­оны за­мер­ла в сан­ти­мет­ре от уго­щения.

На­секо­мому не пон­ра­вилось ла­комс­тво. Ба­боч­ка сно­ва кру­жит над на­ми и за­мира­ет на мо­ей гру­ди, выб­рав цве­ток в мо­ем кар­ма­не в ка­чес­тве у­ют­но­го мес­та для от­ды­ха.

— Ва­ша ро­за мо­жет за­вять, — мисс Грей­нджер до­жида­ет­ся, ког­да нез­ва­ная гостья по­кинет мес­то сво­его пре­быва­ния, опус­ка­ет цве­ток в на­кол­до­ван­ный проз­рачный гра­фин с во­дой.

— При­ят­ных снов, Гер­ми­она, — я встаю и ухо­жу в ван­ну. Не по­тому, что мне не хо­чет­ся си­деть с ней и смот­реть на лу­чи за­ходя­щего сол­нца, но я чувс­твую, что это слиш­ком ин­тимно. Не сто­ит спе­шить. Впе­реди ещё семь дней…

***

Он ухо­дит, так и не на­чав ве­чер­нюю бе­седу. Я ос­та­юсь на­еди­не с ча­ем и за­кат­ны­ми лу­чами сол­нца. Тёп­лый ве­сен­ний ве­чер обе­ща­ет плав­но пе­ретечь в од­ну из та­ких но­чей, ког­да хо­чет­ся лю­бовать­ся звёз­да­ми. Где-то за­пел со­ловей.

Не­веро­ят­ная ти­шина, на­руша­емая лишь зву­ками при­роды. За столь­ко лет жиз­ни в го­роде я от­выкла от по­коя. Веч­ная спеш­ка, же­лание про­явить се­бя, до­казать, что твоя жизнь не пус­та, что ты мо­жешь мно­гое. Я бе­гу, бе­гу. И вро­де бы, мно­гое по­луча­ет­ся, це­ли дос­ти­га­ют­ся, по­яв­ля­ют­ся но­вые. И вре­мя ле­тит не­умо­лимо. Ещё, ка­жет­ся, толь­ко вче­ра я по­лучи­ла то за­вет­ное пись­мо из Хог­вар­тса, а се­год­ня — поч­ти дип­ло­миро­ван­ная ведь­ма. Я гор­жусь тем, кто я есть, но мне всё вре­мя хо­чет­ся стать ещё ум­нее, важ­нее и по­лез­нее. Но, ког­да вре­мя вдруг за­мира­ет, и я ос­та­юсь на­еди­не са­ма с со­бой, мне ка­жет­ся, что всё не так. Слов­но бы я бе­гу по зам­кну­тому кру­гу, без оп­ре­делен­ной це­ли и без смыс­ла. Ос­та­юсь ли тем, кто я есть, или прос­то де­лаю то, че­го от ме­ня ждут?

Я всег­да бы­ла луч­шей: в на­чаль­ной шко­ле, в Хог­вар­тсе, в уни­вер­си­тете. С са­мого рож­де­ния ок­ру­жа­ющие лю­ди вос­хи­щались, ка­кой я со­об­ра­зитель­ный ре­бенок, раз­ви­тый не по го­дам. Ро­дите­ли гор­ди­лись мной и пос­то­ян­но твер­ди­ли, что я не дол­жна под­вести их ожи­дания. И я ста­ралась изо всех сил, да­же ког­да мне бы­ло оди­ноко и боль­но от то­го, что все ви­дят во мне хо­дячую эн­цикло­педию. Нет, я люб­лю учить­ся, по­лучать но­вые зна­ния. И всё же, иног­да мне хо­телось по­быть прос­то под­рос­тком, со­вер­шить ка­кую-ни­будь глу­пость. Но я бо­ялась, что тог­да все мои уси­лия пой­дут пра­хом, что учи­теля и ро­дите­ли ра­зоча­ру­ют­ся во мне. И вот я уже са­ма став­лю се­бе жёс­ткие рам­ки, ог­ра­ничи­ваю во всём, де­лаю лишь то, что дол­жна. Я смот­рю на се­бя в зер­ка­ло и ду­маю: «Так и дол­жно быть, я мисс Грей­нджер – ум­ни­ца, нас­то­ящая гриф­финдор­ка, от­ветс­твен­ный ра­бот­ник и сту­дент». Но по­рой мой взгляд ка­жет­ся мне ка­ким-то без­жизнен­ным, об­ре­чён­ным. Гла­за мо­ей под­ру­ги Джин­ни не та­кие. Она пол­на жиз­ни, она име­ет пра­во на ошиб­ки и бес­ша­баш­ные пос­тупки. А нас­коль­ко я жи­ва?

Я пы­та­юсь рас­счи­тать свою жизнь. Пла­ны, бес­ко­неч­ные пла­ны… У ме­ня ре­пута­ция за­нуд­но­го про­фес­си­она­ла во всех сфе­рах ма­гии, кро­ме про­рица­ния, ко­неч­но. Да­же по­лёты я под­тя­нула. Я час­то оде­ваю стро­гие ман­тии, стя­гиваю во­лосы в пу­чок, ско­ро, на­вер­ное, и оч­ки по­явят­ся. Все го­вори­ли, что я по­хожа на Мак­Го­нагалл, и не жда­ли от ме­ня дру­гого имид­жа. Слов­но бы внеш­ность что-то ре­ша­ет.

Но я смот­рю на Се­веру­са и по­нимаю: ожи­дания ок­ру­жа­ющих не всег­да от­ра­жа­ют дей­стви­тель­ность. Этот су­ровый внеш­не че­ловек су­мел стать дру­гим. Каж­дая чер­та его ли­ца го­ворит о том, что луч­ше не свя­зывать­ся с та­ким че­лове­ком. Чёр­ные бро­ви над­менно вски­нуты над неп­ро­ница­емы­ми гла­зами, они пре­дос­те­рега­ют, со­об­ща­ют об опас­ности. Но это взгляд слож­но за­быть. Ус­мешка слов­но бы прик­ле­илась к гу­бам за все те го­ды, ко­торые он дол­жен был иг­рать роль сар­кастич­но­го уб­людка. Воз­можно, я оши­ба­юсь и он не иг­рал, а имен­но был им. Но эти гу­бы уме­ют улы­бать­ся. Нос де­ла­ет внеш­ность зель­ева­ра ещё бо­лее неп­ривле­катель­ной. Паль­цы слов­но блед­ные длин­но­ногие па­уки обе­ща­ют сталь­ную хо­лод­ную хват­ку, но я ведь знаю, ка­кие они теп­лые и неж­ные. Ху­дой, вы­сокий, я пом­ню его в чёр­ном оде­янии, раз­ве­ва­ющем­ся на вет­ру. Гроз­ный про­фес­сор… Та­ким мы ви­дели его. С пер­во­го взгля­да Гар­ри оп­ре­делил­ся в сво­ей неп­ри­яз­ни к Сней­пу. Да и все мы сра­зу сос­та­вили оцен­ку по внеш­ности, поз­же она под­твер­ди­лась и по­каза­тель­ны­ми дей­стви­ями со сто­роны Се­веру­са. Нам бы­ло так лег­ко не вгля­дывать­ся, ви­деть толь­ко гладь озе­ра, но ник­то не за­хотел ныр­нуть пог­лубже. Так и бы­ва­ет. Мы нев­ни­матель­ны, по­вер­хностны, эго­ис­тичны. За­няты толь­ко со­бой. Нет¸ да­же не так: мы пы­та­ем­ся соз­дать у ок­ру­жа­ющих не­кий об­раз се­бя и под­держи­вать его. За­чем? Воз­можно, что­бы убе­речь своё ра­нимое «я».

Мо­жет быть, Се­верус по­это­му был та­ким скрыт­ным и злым, не­люди­мым и мрач­ным. Но по­чему те­перь он дру­гой? Что дви­га­ет им? За­чем он ме­ня­ет­ся, или же это оче­ред­ной об­раз, ко­торый скры­ва­ет нас­то­яще­го мас­те­ра зе­лий? От­кры­ва­ет ли он ду­шу или же, на­обо­рот, на­шёл спо­соб спря­тать се­бя в бо­лее на­деж­ный ко­кон.

Я ви­жу, как вда­леке из не­боль­шо­го ле­са вы­бега­ет пёс. Он ози­ра­ет­ся по сто­ронам, слов­но бы в по­ис­ках сбе­жав­шей до­бычи или же ка­ких-то не­види­мых вра­гов. За­тем, нем­но­го по­топ­тавшись, са­дить­ся на влаж­ную ноч­ную тра­ву и ти­хонеч­ко под­вы­ва­ет, гля­дя на лу­ну, ко­торая за вре­мя мо­их раз­ду­мий по­каза­лась на си­не-се­реб­ристом не­бе. Я де­лаю нес­коль­ко глу­боких вдо­хов, пы­та­ясь за­пом­нить, как всё ещё тёп­лый аро­мат роз на­пол­ня­ет мои лег­кие, но в воз­ду­хе уже по­яви­лась ноч­ная влаж­ность, и за­пах ста­новит­ся ка­ким-то из­лишне тер­пким.

За­навес­ки, раз­де­ля­ющие ком­на­ту и бал­кон, слег­ка ко­лышут­ся. Я смот­рю на бе­лое проз­рачное по­лот­но, и мне ка­жет­ся, буд­то бы оно впи­тыва­ет в тон­чай­ший узор кру­жева не­види­мые об­ла­ка ту­мана, ко­торые скры­ва­ют от ме­ня бе­лос­нежный ди­ван и спя­щего на нём муж­чи­ну. Мне дос­та­ет­ся толь­ко приз­рак, толь­ко ощу­щение чь­его-то при­сутс­твия. И я чувс­твую, как ко­мок жа­лос­ти к се­бе под­ка­тыва­ет к гор­лу. Я чувс­твую оди­ночес­тво, ко­торое не заг­лу­шить об­ще­ни­ем с кол­ле­гами и друзь­ями. Я чувс­твую, что соз­на­тель­но соз­даю пус­то­ту вок­руг се­бя, за­пол­няю дни лож­ной спеш­кой, при­думы­ваю це­ли, ко­торые спа­са­ют ме­ня от по­доб­ных мыс­лей. Я при­меняю от­го­вор­ки в ди­ало­ге со сво­ей ду­шой, ко­торая на са­мом де­ле не хо­чет ждать, ко­торая ждёт том­ле­ния и жаж­дет люб­ви.

Я де­лаю шаг, пре­одо­леваю кру­жев­ной ту­ман и смот­рю на уми­рот­во­рён­ное ли­цо зель­ева­ра. Ве­ки чуть под­ра­гива­ют, склад­ки бе­лой прос­ты­ни на гру­ди под­ни­ма­ют­ся и опус­ка­ют­ся в такт ды­ханию. На под­ло­кот­ни­ке крес­ла ле­жит его чёр­ная па­лоч­ка, в по­луть­ме не вид­но узо­ров на ру­ко­ят­ке.

Но­ги ос­та­лись не ук­ры­тыми прос­ты­нею. У не­го длин­ные и уз­кие ступ­ни, слег­ка женс­твен­ные паль­цы ног с ак­ку­рат­ны­ми ног­тя­ми.

Во­лосы раз­ме­тались по по­душ­ке — чёр­ное на не­оно­во-бе­лом. Спит на спи­не, од­ну ру­ку по­ложив по­верх прос­ты­ни сбо­ку, а вто­рая по­ко­ит­ся на жи­воте, по­вёр­ну­тая так, что мне не раз­гля­деть чёр­ную мет­ку, зме­ящу­юся чуть вы­ше за­пястья.

В тем­но­те его про­филь выг­ля­дит слов­но вы­резан­ный из мра­мора ка­ким-то чу­дако­ватым скуль­пто­ром. Мне ка­жет­ся, что я смот­рю на не­го уже очень дол­го, что ско­ро рас­свет, а я так и не смо­гу сой­ти с это­го мес­та. Ски­дываю нез­ри­мые пу­ты, приг­воздив­шие ме­ня к хо­лод­но­му по­лу и, ста­ра­ясь сту­пать как мож­но ти­ше, до­хожу до боль­шой кро­вати. Пру­жина скри­пит, я спеш­но нак­ры­ва­юсь оде­ялом и боль­ше не дви­га­юсь. Но про­фес­сор спит, не­обес­по­ко­ен­ный соз­данным мной шу­мом. Я зак­ры­ваю гла­за и про­вали­ва­юсь в сон.

***

Пас­мурное ут­ро нас­ту­па­ет со всей сво­ей тя­гучей мед­ленностью. Про­сыпа­юсь, ду­маю, что, дол­жно быть, ещё очень ра­но, но один взгляд на боль­шие нас­тенные ча­сы оп­ро­вер­га­ет мои ощу­щения. Шея за­тек­ла, и я, не­доволь­но кри­вясь, при­под­ни­ма­юсь на лок­тях и на­чинаю пох­русты­вать за­тёк­ши­ми поз­вонка­ми. Зе­ваю, уже есть же­лание по­зав­тра­кать: так всег­да бы­ва­ет, ес­ли неп­лотно по­есть на­кану­не.

Встаю, ог­ля­дыва­юсь по сто­ронам в по­ис­ках та­пок и осоз­наю, что я не один в ком­на­те. Сон­ли­вость как ру­кой смах­ну­ло. Я за­дум­чи­во тру пе­рено­сицу: это при­да­ет бод­рости и храб­рости. Под­кра­дыва­юсь к кро­вати и смот­рю на спя­щую мисс Грей­нджер.

Она очень за­бав­ная во сне. Уди­витель­но, как лю­ди выг­ля­дят, ког­да спят и не за­меча­ют ни­како­го вни­мания к их пер­со­не. Воз­можно, имен­но в этот мо­мент их мож­но уви­деть та­кими, ка­кие они есть на са­мом де­ле. Ин­те­рес­но, я то­же во сне дру­гой?

Хо­тя не сто­ит осо­бо на это рас­счи­тывать: вряд ли я прев­ра­ща­юсь в прек­расно­го прин­ца. Ско­рее на­обо­рот: ста­нов­люсь еще ужас­нее.

Но Гер­ми­она — дру­гое де­ло. Не то что­бы она силь­но ме­ня­ет­ся во сне, но ли­цо ста­новит­ся бо­лее мяг­ким, ухо­дят мор­щинки за­дум­чи­вос­ти и оза­бочен­ности все­лен­ски­ми проб­ле­мами. За­бав­ные куд­ряшки ста­новят­ся пу­шис­ты­ми и тор­чат во все сто­роны. Гу­бы ше­велят­ся: дол­жно быть, го­ворит с кем-то во сне. Ин­те­рес­но, о чём? Не­бось спо­рит с ка­ким-ни­будь мас­ти­тым зель­ева­ром о спо­собах под­го­тов­ки кот­лов. Паль­чи­ки креп­ко сжа­ли оде­яло. Уди­витель­но ми­лая де­вуш­ка.

Вдруг ча­сы на­чина­ют гром­ко от­би­вать де­сять ро­ковых уда­ров. Гер­ми­она дёр­га­ет­ся, рас­па­хива­ет гла­за, вскри­кива­ет от удив­ле­ния.

— Про­фес­сор! А... ой, за­была, прос­ти­те, — она смот­рит на ме­ня и крас­не­ет. Я осоз­наю, что так и не на­кинул ха­лат. Это я зря! Не­гоже муж­чи­нам по ут­рам раз­гу­ливать в до­воль­но тон­ких пи­жам­ных шта­нах. Хо­чет­ся как пос­ледне­му маль­чиш­ке по­зор­но сбе­жать и спря­тать­ся. Вот по­это­му я из­бе­гаю за­водить ро­ман­ти­чес­кие от­но­шения. Не умею я вес­ти се­бя с жен­щи­нами, веч­но что-то пор­чу или ока­зыва­юсь в иди­оти­чес­кой си­ту­ации.

Мисс Грей­нджер, од­на­ко, быс­тро при­ходит в се­бя и де­ла­ет вид, что ни­чего не про­изош­ло. Она вста­ёт. Сла­ва Мер­ли­ну, до­гада­лась спать в ха­лате! Толь­ко прос­ве­чива­ющих­ся из-под ноч­но­го оде­яния соб­лазни­тель­ных из­ги­бов жен­ско­го те­ла мне сей­час не хва­тало, хо­тя эф­фект вряд ли бы уси­лил­ся.

Дверь с гро­хотом от­кры­ва­ет­ся и вре­за­ет­ся в сте­ну. Бод­рая Эли­забет вры­ва­ет­ся в ком­на­ту, тря­ся ка­ким-то кон­вертом. Она во­об­ще не за­меча­ет нап­ря­жён­ности мо­мен­та, ра­дос­тно смот­рит на ме­ня и Гер­ми­ону.

— Ми­нис­терс­тво на­конец-то выб­ра­ло наш дом для еже­год­но­го ба­ла в честь ва­шей по­беды! — кри­чит хо­зяй­ка по­местья. Я оза­дачен­но мор­гаю, по­тому что этот са­мый ду­рац­кий бал дол­жен был сос­то­ять­ся в по­местье О­уэнов. Все эти де­биль­ные ве­сен­ние ба­лы ме­ня всег­да раз­дра­жали, по­это­му, собс­твен­но, я на них и не яв­лялся. И во­об­ще, два ба­ла под­ряд — яв­ный пе­ребор. Сна­чала бла­гот­во­ритель­ный. По­том в честь по­беды. И от пос­ледне­го мне не от­вертеть­ся: Пер­ке­ле не поз­во­лит сбе­жать.

— О­уэны под­хва­тили ка­кой-то ви­рус, и те­перь у них ка­ран­тин. Проб­ле­ма толь­ко в том, что у ме­ня сов­сем ни­чего не го­тово. Но я уже на­няла де­кора­торов. Ду­маю, за па­ру дней они спра­вят­ся. Ах, Гер­ми­она, я так жда­ла это­го дня, ког­да и мой дом при­мет по­беди­телей. Это та­кой по­чёт, тем бо­лее, что Се­верус наш доб­рый друг. Это бу­дет чу­дес­но, прос­то за­меча­тель­но! — ще­бета­ла мис­сис Илой­нен.

— Бэт, поз­воль нам при­вес­ти се­бя в по­рядок, и мы спус­тимся к зав­тра­ку. Там и об­су­дим пред­сто­ящее со­бытие, — не вы­дер­жи­ваю я и скры­ва­юсь в ван­ной ком­на­те.

***

Эли­забет по­яв­ля­ет­ся как раз во вре­мя. Вся эта ут­ренняя си­ту­ация… И смеш­но, и грус­тно. Но этот бал — прос­то ужа­са­ющая пер­спек­ти­ва. Ведь на не­го при­едут ВСЕ! Нач­нутся кол­догра­фии, ре­пор­та­жи. Нам со Сней­пом не от­вертеть­ся. Ес­ли бы не этот бал, мы прос­то мог­ли бы всё за­мять. Но тут бу­дут не­ос­по­римые до­каза­тель­ства на­шего ро­мана. Нель­зя же приз­нать­ся в его фик­тивнос­ти. Ох, что же нас ждёт...

— Вы бу­дете чу­дес­но смот­реть­ся на ба­лу. Зная Се­веру­са, мо­гу пред­по­ложить, что у вас нет ни од­ной сов­мес­тной кол­догра­фии. Это та­кое упу­щение! Вот по­том бу­дут де­ти спра­шивать, по­чему ма­ма и па­па вмес­те не фо­тог­ра­фиро­вались. Я уже всё про­дума­ла. Глав­ное — это ро­зы, ко­неч­но! — Эли­забет бе­зудер­жно при­дава­лась рас­сужде­ни­ям о пред­сто­ящем со­бытии.

Я осе­ла на кро­вать, су­дорож­но со­об­ра­жая, что пред­при­нять, как вдруг в ок­но вле­тела со­ва. Я сра­зу уз­на­ла Гил­берта. Эта со­ва — мой по­дарок ро­дите­лям пе­ред пос­тупле­ни­ем в уни­вер­си­тет. Обыч­но Гил­берт при­носил пись­ма раз в две не­дели. Пос­ле рож­де­ния Ли­сан­дры у них поч­ти не ос­та­лось вре­мени на длин­ные пись­ма. Од­на­ко пос­леднюю вес­точку от них я по­лучи­ла дней пять на­зад. Со­ва спи­киро­вала мне на пле­чо, кон­верт ока­зал­ся в мо­их ру­ках.

Эли­забет ос­та­вила ме­ня од­ну с кор­респон­денци­ей. Пись­мо ока­залось до­воль­но объ­ём­ным по срав­не­нию с обыч­ны­ми дву­мя-тре­мя пред­ло­жени­ями. Не­ров­ный по­черк вы­давал ма­мино вол­не­ние.

«Гер­ми­она! Я очень ра­зоча­рова­на и расс­тро­ена, что моя собс­твен­ная дочь ве­дёт се­бя по­доб­ным об­ра­зом. Вче­ра мы с тво­им от­цом по­лучи­ли пись­мо от Мол­ли. И по­чему-то из не­го я уз­наю, что ты, ока­зыва­ет­ся, по­мол­вле­на. Сна­чала я ре­шила, что это ка­кой-то ро­зыг­рыш. Ты ведь го­вори­ла, что близ­не­цы У­из­ли спо­соб­ны на мно­гое. Но, поп­ро­сив у Мол­ли под­робнос­ти, мы по­лучи­ли вы­рез­ку из ва­шей глав­ной га­зеты. Гер­ми­она! Это прос­то воз­му­титель­но!

Я так по­нимаю, что мис­тер Снейп, су­дя по тво­им рас­ска­зам о шко­ле, не от­ли­чал­ся мяг­костью ха­рак­те­ра. Он, ко­неч­но, мно­гое сде­лал для ва­шего ми­ра, но ка­кая раз­ни­ца? Он твой быв­ший про­фес­сор и стар­ше те­бя в два ра­за! Да он те­бе в от­цы го­дит­ся. Не го­воря уже о том, что он весь­ма аг­рессив­ный, су­дя по опи­санию Мол­ли.

Це­лых два го­да ты и сло­вом не об­молви­лась о ва­ших от­но­шени­ях. Слов­но бы мы те­бе чу­жие. Я до­веря­ла те­бе, но ты пос­то­ян­но от ме­ня скры­ва­ешь жиз­ненно важ­ные ве­щи. Этот твой ма­гичес­кий мир… То вой­на, то ка­кие-то не­понят­ные за­коны, вы там тво­рите, что хо­тите.

Не­уже­ли ты так нас стес­ня­ешь­ся, что не поз­на­коми­ла с этим тво­им про­фес­со­ром? Или ты прос­то не хо­чешь боль­ше пус­кать нас в свою жизнь? Иног­да мне ка­жет­ся, что у те­бя ка­кая-то рев­ность к Лис­се. На­де­юсь, я оши­ба­юсь.

Мы всег­да лю­били и лю­бим те­бя, Гер­ми­она. Мы столь­ко на­тер­пе­лись из-за это­го тво­его ма­гичес­ко­го ми­ра. Каж­дый год от­пуска­ли те­бя в шко­лу скре­пя сер­дце. Я пос­то­ян­но ду­маю, как там моя де­воч­ка. Не слу­чилось ли в их ми­ре ещё ка­кой-ни­будь бе­ды? Счас­тли­ва ли она там?

Мне так важ­но знать о тво­их де­лах и пла­нах. И де­ло не в том, что мне ну­жен по­вод для гор­дости — я прос­то пе­режи­ваю.

Да, ко­неч­но, этот Снейп ста­роват для те­бя. Но ес­ли он те­бе нас­толь­ко ва­жен, то за­чем же ты скры­вала от ме­ня свои чувс­тва? Как ты пред­по­лага­ла из­вестить нас о сво­ей свадь­бе? Или же прос­то ду­мала при­ехать к нам уже в ка­чес­тве мис­сис Снейп? Или во­об­ще боль­ше не при­ез­жать?

Мне не­об­хо­димо знать, что о те­бе есть ко­му по­забо­тить­ся. Сей­час я не в вос­торге от тво­его ро­мана. Но, ес­ли вду­мать­ся, то мне и па­пе бу­дет спо­кой­нее, ес­ли ты бу­дешь ря­дом с на­деж­ным че­лове­ком. Мол­ли го­ворит, что, нес­мотря на тя­желый ха­рак­тер, Снейп до­воль­но пре­дан­ный че­ловек.

Я всё ещё сер­жусь, что ты не со­об­щи­ла о сво­ём ре­шении нам с па­пой. Но, воз­можно, и прав­да те­бе сто­ит по­торо­пить­ся с бра­ком. Ты ведь та­кая ув­ле­ка­юща­яся лич­ность: нач­нёшь ра­ботать и всё вре­мя пос­ве­тишь ка­ким-ни­будь оче­ред­ным ис­сле­дова­ни­ям. И в ито­ге ос­та­нешь­ся без семьи.

Так или ина­че, я нас­той­чи­во про­шу те­бя: пос­ко­рее при­ез­жай к нам вмес­те со сво­им из­бран­ни­ком. Ты и так слиш­ком дол­го всё дер­жа­ла в сек­ре­те. Ба­буш­ка то­же ждёт. Она так об­ра­дова­лась, что до­жила до то­го дня, ког­да уви­дит те­бя в под­ве­неч­ном платье.

Я всег­да бу­ду пом­нить те­бя сов­сем крош­кой, но по­нимаю: моя де­воч­ка вы­рос­ла. Пов­то­рюсь, те­бе по­ра соз­дать свою собс­твен­ную семью. Я всег­да твер­ди­ла те­бе о карь­ер­ном рос­те, ус­пешной на­уч­ной де­ятель­нос­ти. Но я оши­балась — это всё вто­рос­те­пен­но. Глав­ное — семья, Гер­ми­она. Всег­да пом­ни это.

Ес­ли бы не ты и Лис­са, я не пред­став­ляю, как бы жи­ла. Лю­бим те­бя, до­чень­ка. Жду с не­тер­пе­ни­ем встре­чи. Не пе­режи­вай, мы при­мем твой вы­бор.

P. S. Вче­ра при­ез­жа­ла Ви­олет­та. Она то­же ра­да, что ты на­конец ре­шила обус­тро­ить свою лич­ную жизнь. Ду­маю, и Сал­та­несов при­дёт­ся приг­ла­шать на свадь­бу.»

Ска­зать, что я бы­ла оша­раше­на — не ска­зать ни­чего. Это боль­ше бы­ло по­хоже на ка­кой-то глу­пый ро­зыг­рыш. Сна­чала ма­ма не­доволь­на Сней­пом, а к кон­цу пись­ма речь о ско­рой свадь­бе за­водит. Они что, так жаж­дут сбаг­рить ме­ня в дру­гую семью?

Бред… А Ви­олет­та рас­трез­во­нит всем родс­твен­ни­ком о мо­ём пред­сто­ящем бра­косо­чета­нии, ко­торо­го-то и не пред­по­лага­лась на де­ле. Это прос­то не­веро­ят­ное уни­жение — со­об­щать всем, что ни­какой свадь­бы не бу­дет. А ба­буля так во­об­ще мо­жет от го­ря сер­дечный прис­туп по­лучить. Что же де­лать?

***

Я вы­шел из ван­ной и по ли­цу Гер­ми­оны по­нял: что-то про­изош­ло. И, ви­димо, при­чиной пе­чали бы­ло пись­мо в ру­ках де­вуш­ки.

— Что-то слу­чилось? — под­хо­жу и са­жусь ря­дом.

— Вот… Пись­мо от ма­мы, — хри­пит гриф­финдор­ка.

— Ка­кие-то проб­ле­мы? Я мо­гу чем-то по­мочь? — не по­нимаю, что та­кого слу­чилось в её семье, ес­ли она так грус­тна.

— И не спра­шивай. Это все та глу­пая статья. Мои ро­дите­ли те­перь то­же счи­та­ют, что по­ра го­товить приг­ла­ситель­ные на свадь­бу. Я не знаю, как им всё объ­яс­ню, — она сло­жила лист и уб­ра­ла в вол­шебную сум­ку.

— Прос­ти, что зас­та­вил те­бя ввя­зать­ся в эту иг­ру, — о та­ких пос­ледс­тви­ях я и не по­думал.

— Это я ви­нова­та. Ес­ли чес­тно, са­ма да­ла по­вод для та­ких спле­тен. На бла­гот­во­ритель­ном ба­лу ко мне прис­та­вал один нас­той­чи­вый уха­жёр. И я ска­зала, что по­мол­вле­на, — приз­на­лась Грей­нджер.

— Вот как, — мне бы­ло от­че­го-то очень смеш­но. Вы­ходит, она са­ма наз­ва­лась мо­ей не­вес­той. Всё-та­ки мо­им име­нем пу­га­ют на­зой­ли­вых пок­лонни­ков. — Да уж, Гер­ми­она, всё это при­нима­ет не­ожи­дан­ные обо­роты. Но не пе­режи­вай. Ду­маю, всё не так и ужас­но. Как толь­ко ре­шим проб­ле­му с Пер­ке­ле, от­пра­вим­ся к тво­им ро­дите­лям. А там ре­шим, как всё им объ­яс­нить. Ты по­мога­ешь мне, я — те­бе. Мы слиш­ком да­леко заш­ли, что­бы от­сту­пать на се­реди­не пред­став­ле­ния, — не мо­гу поз­во­лить сей­час раз­ру­шить всё од­ним ма­хом. Де­ло не толь­ко в день­гах и ре­пута­ции. Мне прос­то хо­чет­ся ещё нем­ножко по­быть ря­дом с Гер­ми­оной. Где-то в глу­бине ду­ши уже про­рос­ла на­деж­да на неч­то боль­шее, чем прос­то иг­ра в лю­бовь. Как бы глу­по это не бы­ло, но бук­валь­но за день я по­чувс­тво­вал неч­то та­кое, че­го не ощу­щал уже дол­гие го­ды. Я эго­ис­ти­чен, по­тому и дер­жусь за лю­бой пред­лог, что­бы дать нам шанс уз­нать друг дру­га по­луч­ше. Что­бы она уви­дела во мне ко­го-то боль­ше­го, чем прос­то быв­ший про­фес­сор Се­верус Снейп.

— Хо­рошо, Се­верус. Но я и прав­да не пред­став­ляю, что мы мо­жем им ска­зать в своё оп­равда­ние, — Гер­ми­она вя­ло улыб­ну­лась.

— Да­вай от­ло­жим этот воп­рос на бли­жай­шие нес­коль­ко дней. Сей­час нам луч­ше спус­тить­ся на зав­трак. А пос­ле я по­кажу те­бе ла­бора­торию. Ду­маю, это от­вле­чет те­бя от грус­тных мыс­лей, — встаю и пе­реса­жива­юсь на крес­ло, бе­ру в ру­ки све­жую га­зету. Гер­ми­она смот­рит на ме­ня удив­лённо.

— А ты не идешь на зав­трак?

— Иду. Но в дан­ный мо­мент я жду, ког­да ты умо­ешь­ся и пе­ре­оде­нешь­ся. Ты ведь не же­ла­ешь раз­гу­ливать по до­му в ха­лате? — она смот­рит на свою одеж­ду, крас­не­ет и нап­равля­ет­ся в ван­ну. А я пог­ру­жа­юсь в чте­ние. Сра­зу про­пус­каю две по­лосы о пос­леднем мат­че по квид­ди­чу, статью о скан­да­ле в из­вес­тном дам­ском са­лоне и стра­нич­ку зна­комств. Ме­ня ин­те­ресу­ет толь­ко по­лити­ка и но­вос­ти на­уки. Не чи­таю сплет­ни, ис­клю­чения сос­тавля­ют толь­ко ста­тей­ки обо мне, ес­ли та­кие вдруг воз­ни­ка­ют, и Пот­те­ре. При встре­че всег­да при­ят­но ввер­нуть ка­кое-ни­будь осо­бо за­бав­ное пред­по­ложе­ние о его лич­ной жиз­ни, вы­читан­ное в га­зете. Я удив­лён, что до сих пор не по­лучил от не­го со­ву с воп­ро­сами обо мне и Гер­ми­оне.

Го­да два на­зад мы слу­чай­но встре­тились на Ди­агон-Ал­лее. Я, ка­жет­ся, по­купал ка­кие-то ин­гре­ди­ен­ты для оче­ред­но­го зелья, а Пот­тер при­об­ре­тал по­дарок для сво­ей суп­ру­ги. К то­му вре­мени моё ми­ровоз­зре­ние пре­тер­пе­ло серь­ёз­ные из­ме­нения. Ви­димо, и у Пот­те­ра то­же по­меня­лись взгля­ды на жизнь. Маль­чиш­ка пов­зрос­лел и стал на удив­ле­ние ра­зум­ным со­об­ра­зитель­ным мо­лодым че­лове­ком. Он веж­ли­во поз­до­ровал­ся, спро­сил о мо­их де­лах и не­ожи­дан­но пред­ло­жил зай­ти ку­да-ни­будь вы­пить и по­бол­тать. Он не из­ви­нял­ся, не вос­хва­лял мои под­ви­ги, во­об­ще не вспо­минал о прош­лом. Слов­но бы мы толь­ко встре­тились и поз­на­коми­лись. Пос­ле это­го ве­чера мы на­чали пе­ри­оди­чес­ки пе­репи­сывать­ся и встре­чать­ся, что­бы про­пус­тить ста­кан­чик-дру­гой. Он обыч­но рас­ска­зыва­ет о сво­их де­лах, о семье, ра­боте, вни­матель­но, а глав­ное, с ин­те­ресом слу­ша­ет про мои ис­сле­дова­ния. Единс­твен­ное, от че­го я от­ка­зыва­юсь — ид­ти к не­му в гос­ти. Но на каж­дый праз­дник по­лучаю приг­ла­шение. Воз­можно, од­нажды я всё-та­ки при­ду. К при­меру, на день рож­де­ние к его ре­бен­ку, ес­ли та­ковой по­явит­ся, а я в этом не сом­не­ва­юсь.

[c] Гла­ва 3 [/c]

[r] На ро­зах блис­танье ро­сы но­вогод­ней прек­расно,

Лю­бимая - луч­шее тво­ренье Гос­подне - прек­расна.

Жа­леть ли ми­нув­шее, бра­нить ли его муд­ре­цу?

За­будем вче­раш­нее! Ведь на­ше се­год­ня - прек­расно.

Омар Хай­ям [/r]

Пос­ле сыт­но­го зав­тра­ка я вслед за Се­веру­сом спус­ти­лась в чу­дес­ней­шее из мест — в ла­бора­торию. Ог­ромное обо­рудо­ван­ное по­меще­ние для лю­бых на­уч­ных изыс­ка­ний по зель­ева­рению пот­рясло ме­ня до глу­бины ду­ши. Здесь бы­ло ВСЁ!

По сте­нам сто­яли шка­фы со все­воз­можны­ми ин­гре­ди­ен­та­ми. По­сере­дине — сто­лы с раз­но­мас­тны­ми кот­ла­ми, про­бир­ка­ми и инс­тру­мен­та­ми. А в од­ном из уг­лов рас­по­ложи­лась ма­лень­кая стек­лянная ком­натка, обес­пе­чива­ющая за­щиту ва­ряще­гося зелья от внеш­них фак­то­ров вли­яния.

Про­фес­сор пред­ло­жил поз­на­комить­ся с его раз­ра­бот­ка­ми и пре­дос­та­вил мне все свои за­писи. По­ка я чи­тала его тру­ды, он при­нял­ся под­го­тав­ли­вать не­об­хо­димое для сво­его эк­спе­римен­таль­но­го зелья, ко­торое поз­во­лил ва­рить вмес­те с ним. Бе­зус­ловно, его дос­ти­жения в зель­ева­рении бы­ли гран­ди­оз­ны­ми. Но я не мог­ла за­быть о том, что для их из­го­тов­ле­ния не­об­хо­димы ред­кие ин­гре­ди­ен­ты жи­вот­но­го про­ис­хожде­ния.

— Се­верус, ты же зна­ешь, нас­коль­ко ре­док фос­фо­рес­ци­ру­ющий са­лем­ский угорь. Да­же ес­ли твоё зелье ока­жет­ся дей­ствен­ным, то лю­ди прос­то не смо­гут его ку­пить. Се­бес­то­имость ин­гре­ди­ен­тов слиш­ком вы­сока, — я смот­рю на Сней­па, ожи­дая его ре­ак­ции. Ка­жет­ся, он пы­та­ет­ся не вспы­лить. По край­ней ме­ре, его ка­дык нер­вно дёр­га­ет­ся: зна­чит, не до­волен мо­им за­яв­ле­ни­ем.

— Гер­ми­она, не на­чинай этот раз­го­вор. Я нас­лы­шан о тво­их но­вов­ве­дени­ях и счи­таю та­кой под­ход неп­ри­ем­ле­мым. Не сто­ит из-за это­го ру­гать­ся: я всё рав­но про­дол­жу ис­поль­зо­вать на­тураль­ные ин­гре­ди­ен­ты, — от­ма­хива­ет­ся он, ста­вя ко­тёл на огонь.

— Ты не по­нима­ешь, я же ис­поль­зую сме­си из рас­те­ний, об­ра­ботан­ные спе­ци­аль­ны­ми зак­ля­ти­ями и оп­ре­делён­ным об­ра­зом при­готов­ленные. Они бе­зопас­ны!

— Мер­лин, Грей­нджер. Я слы­шал, что у маг­глов из-за син­те­тичес­ких про­дук­тов и ле­карств не­веро­ят­ные ос­ложне­ния со здо­ровь­ем. Не­уже­ли же ты ду­ма­ешь, что есть смысл пов­то­рять их ошиб­ки? — по­хоже, он из-за гне­ва вновь на­чал на­зывать ме­ня по фа­милии. За­бав­но, чувс­твую се­бя слов­но про­винив­ша­яся уче­ница, но про­дол­жаю нас­та­ивать.

— Я ис­поль­зую рас­те­ния, а не хи­мичес­кие средс­тва. Ни­чего страш­но­го не слу­чит­ся.

— Гер­ми­она, пос­лу­шай, я прав­да не хо­чу спо­рить. Но пой­ми: зак­ли­нания, ко­торые ты ис­поль­зу­ешь, мо­гут пов­ли­ять на ор­га­низм па­ци­ен­та. Воз­можно, ухуд­ше­ние нас­ту­пит не сра­зу, а спус­тя го­ды. Что­бы так кар­ди­наль­но по­менять спо­собы вар­ки зе­лий, нуж­но мно­го лет про­водить эк­спе­римен­ты на жи­вот­ных. А те­бе и их, ско­рее все­го, жал­ко. Ты не мо­жешь до­казать бе­зопас­ность тво­их идей толь­ко в те­ории: нуж­на прак­ти­ка.

— Но, Се­верус, в лю­бом слу­чае — не­об­хо­димо по­пытать­ся! — гну свою ли­нию.

— Да, да! Ты пра­ва. Всё, мо­лодец, уда­чи в на­чина­ни­ях! — ряв­кнул он. Мне это на­пом­ни­ло дет­ские ссо­ры с Ро­ном. Он от­ве­чал при­мер­но так­же, ког­да не­чего бы­ло воз­ра­зить. Я по­чувс­тво­вала слад­кий вкус по­беды. Но, на са­мом де­ле, Се­верус был прав: я пол­ностью по­лага­лась на те­орию. Мне хо­телось мгно­вен­но­го ре­зуль­та­та, и я пос­пе­шила, не по­думав о том, что та­кие гло­баль­ные но­вов­ве­дения нуж­но не еди­нож­ды оп­ро­бовать на раз­ных ка­тего­ри­ях лю­дей, но для на­чала — на жи­вот­ных. А на это не­об­хо­димо очень мно­го вре­мени, де­нег, ква­лифи­циро­ван­ные по­мощ­ни­ки и хо­рошо обо­рудо­ван­ная ла­бора­тория. Все­го это­го у ме­ня не бы­ло и не пред­ви­делось.

— Гер­ми­она, — по­доз­ри­тель­но мяг­кий го­лос. — Я же го­ворил, что эта те­ма вы­ведет нас на сколь­зкую до­рож­ку. По­чему ты та­кая уп­ря­мая? По­нимаю, гриф­финдор­цы не­ис­пра­вимы, но мне ка­залось, что ты дос­та­точ­но пов­зрос­ле­ла, что­бы ви­деть всю це­поч­ку тех или иных пос­тупков и сле­ду­ющих за ни­ми со­бытий.

— Ес­тес­твен­но, я дос­та­точ­но пов­зрос­ле­ла, Се­верус! — я воз­му­щена та­ким за­меча­ни­ем. Но чувс­твую: он что-то за­мыш­ля­ет, ина­че бы не был та­ким об­хо­дитель­ным, ведь мог ос­корбить и по­силь­нее.

— Вот и за­меча­тель­но. Тог­да луч­ше по­моги мне при­гото­вить один за­нима­тель­ный сос­тав для Эли­забет. Как я уже го­ворил, ро­зы — её страсть, — он смот­рит на ме­ня, при­щурив пра­вый глаз.

— Ну, да­вай поп­ро­бу­ем, — я под­хо­жу к не­му, ло­вя до­воль­ную улыб­ку тон­ких губ. Стран­но, но он дей­стви­тель­но до­волен. Я ожи­дала, что ра­ботать с ним по­доб­но ка­тор­ге, но ока­залось, что мы от­лично ла­дим, ес­ли речь не за­ходит о за­мене ин­гре­ди­ен­тов. Про­фес­си­она­лы, од­ним сло­вом. Уди­витель­но, но да­же с про­фес­со­ром Ки­пом мне слож­нее на­ходить­ся в од­ной ла­бора­тории.

— А ты здо­рово под­на­торе­ла в зель­ева­рении за пос­ледние го­ды. Ты и в шко­ле неп­ло­хо справ­ля­лась, но те­бе не хва­тало экс­пром­та: всег­да всё точ­но по кни­гам, за­учен­но, без вдох­но­вения. Те­перь ви­жу — ты спо­соб­ный зель­евар, — Се­верус был удив­лен. А я гор­да до крас­но­ты на кон­чи­ках ушей. Его ком­пли­мен­ты и то, ка­ким бар­хатным го­лосом он их де­лал, рож­да­ли в мо­ей гру­ди го­рячую пуль­са­цию. Кровь на­чина­ла быс­трее бе­жать по ве­нам, и хо­телось прис­ло­нить­ся к че­му-ни­будь хо­лод­но­му, что­бы унять жар в ще­ках.

Он за­говор­щицки по­иг­ры­вал бро­вями и вы­давал ещё боль­шее ко­личес­тво лес­тных слов в мой ад­рес. По­думать толь­ко — Се­верус Снейп за­иг­ры­вал с Гер­ми­оной Грей­нджер. А глав­ное, ей это нра­вилось. В ка­кой-то мо­мент я сов­сем опь­яне­ла от хва­леб­ных ре­чей, иг­ри­вых взгля­дов, аро­мата роз, ле­пес­тки ко­торых мы сы­пали в ко­тел. Се­верус сто­ял сов­сем близ­ко. Он по­вер­нулся, ка­жет­ся, хо­тел что-то спро­сить, но его сло­ва уто­нули в ду­шис­том ма­реве соб­лазна. На­ши гу­бы встре­тились. Не знаю, кто ко­го по­цело­вал пер­вым, ду­маю, это выш­ло син­хрон­но.

О, эти тон­кие, не­ког­да не­улыб­чи­вые гу­бы, при­вык­шие к сар­касти­чес­кой ус­мешке, ока­зались весь­ма и весь­ма уме­лыми в по­целу­ях. Моя го­лова кру­жилась, но­ги под­ка­шива­лись. При­вет, жен­ские ро­маны! По­ка, сом­не­ния в том, что та­кое мо­жет слу­чить­ся на­яву! Я зна­ла его все­го день, но мне не бы­ло стыд­но за ту жгу­чую страсть, ко­торой я вос­пы­лала к сво­ему быв­ше­му про­фес­со­ру. Учи­тель и уче­ница, чле­ны Ор­де­на Фе­ник­са, сли­зери­нец и гриф­финдор­ка — всё бы­ло в прош­лом. Всё бы­ло не­нас­то­ящим. Не мо­гу ут­вер­ждать, что сей­час я зна­ла, кто он та­кой, этот Се­верус Снейп, но це­ловал­ся он чер­тов­ски хо­рошо. Так, как не мог це­ловать­ся хо­лод­ный сар­кастич­ный про­фес­сор зель­ева­рения из школь­но­го под­зе­мелья, ко­торый по­хоро­нил своё сер­дце пос­ле смер­ти Ли­ли Эванс.

И я с удо­воль­стви­ем рас­тво­рялась в объ­яти­ях это­го дав­но зна­комо­го нез­на­ком­ца. И, рис­кну пред­по­ложить, он боль­ше не ви­дел во мне за­ум­ную гриф­финдор­скую за­уч­ку. Да я и не бы­ла ей с тех са­мых пор, как его гу­бы кос­ну­лись мо­их. Не­ожи­дан­но по­няла, что в дан­ный мо­мент го­това по­хоро­нить меч­ты стать неп­ревзой­ден­ным учё­ным, что хо­чу быть прос­то жен­щи­ной. Ког­да-ни­будь эта жаж­да люб­ви схлы­нет, и я смо­гу вновь тщес­лавно гнать­ся за зна­ни­ями и от­кры­ти­ями, но прос­нувша­яся во мне жен­ская сто­рона не поз­во­лит сов­сем уж плю­нуть на меж­по­ловые от­но­шения.

На­вер­ное, лю­ди ут­вер­жда­ют, что им не нуж­ны от­но­шения, по­ка не встре­тят то­го, кто их за­ин­те­ресу­ет. Мне суж­де­но бы­ло встре­тить со­рока­лет­не­го зель­ева­ра, мо­его быв­ше­го про­фес­со­ра, По­жира­теля смер­ти, убий­цу Дамб­лдо­ра, сли­зерин­ца до моз­га кос­тей и уви­деть в нём муж­чи­ну мо­ей меч­ты.

Слад­кий по­целуй прер­вал всплеск от лоп­нувше­го в кот­ле пу­зырь­ка.

— Ка­жет­ся, зелье го­тово, — Се­верус отс­тра­ня­ет­ся, его гла­за го­рят ка­ким-то нез­до­ровым ог­нём. Он де­ла­ет глу­бокий вдох, об­ли­зыва­ет раз­го­рячён­ные, слег­ка пок­раснев­шие гу­бы и пы­та­ет­ся най­ти вер­ные сло­ва. Я то­же мол­чу, так как не знаю, что ска­зать. Про­бега­ют ты­сячи сом­не­ний, что всё это неп­ра­виль­но, что я со­вер­ши­ла ошиб­ку и ему вов­се не нрав­люсь.

— Я на­де­юсь, это бы­ла не ре­пети­ция кон­спи­ратив­но­го по­целуя для пуб­ли­ки, ко­торая со­берёт­ся на ба­лу, — до­бав­ля­ет в го­лос свой не­под­ра­жа­емый сар­казм. Но гла­за вы­да­ют вол­не­ние и ожи­дание. Я ни­ког­да не ви­дела его та­ким… Слов­но ре­бёнок, ожи­да­ющий раз­ре­шения рас­крыть но­вогод­ний по­дарок.

— Всё слиш­ком быс­тро, — пы­та­юсь на­щупать поч­ву для пра­виль­ной пос­та­нов­ки мо­его от­но­шения к про­изо­шед­ше­му. — Ты сов­сем дру­гой, не тот, ко­го я зна­ла. И ме­ня пу­га­ет, что я так лег­ко ув­леклась.

— Гер­ми­она, — бе­рет ме­ня за ру­ку. — Я то­же на­пуган тем, что ме­ня так вле­чет к те­бе. Ты бы­ла мо­ей уче­ницей, раз­дра­жа­ющей сво­им всез­най­ством и нас­тырностью. Но за­думай­ся вот о чём: мы ни­ког­да не заг­ля­дыва­ли глуб­же, чем это бы­ло не­об­хо­димо. Сей­час всё ина­че. Ты пов­зрос­ле­ла, я из­ме­нил­ся, и мы уже не сов­сем те, кем ви­дели друг дру­га. Ко­неч­но, ос­новные мо­мен­ты ос­та­ют­ся. Ты всё та­кая же уп­ря­мая и сво­еволь­ная лю­битель­ни­ца книг и за­щит­ни­ца сла­бых. Я из­ли­ва­юсь сар­касти­чес­ки­ми за­меча­ни­ями по по­воду и без, не люб­лю шум­ные ком­па­нии, обо­жаю ла­бора­тории и кот­лы, под­чи­ня­юсь дес­по­тич­но­му на­чаль­ни­ку, — он ус­ме­ха­ет­ся. — Но ты пов­зрос­ле­ла, ста­ла бо­лее урав­но­вешен­ной, са­модос­та­точ­ной, оча­рова­тель­ной де­вуш­кой, го­лова ко­торой не за­бита иди­оти­чес­ки­ми меч­та­ми о ши­кар­ном до­ме и сун­ду­ке ук­ра­шений. Я же стал бо­лее дру­желюб­ным и сдер­жанным. Приш­ло по­нима­ние о том, что каж­дый име­ет пра­во на ку­сочек счастья и шанс быть ко­му-то нуж­ным и нуж­дать­ся в ком-то. Не ут­вер­ждаю, что иде­аль­но под­хо­жу те­бе, что не сор­вусь и не при­чиню боль. Я не про­бовал стро­ить нас­то­ящие двус­то­рон­ние от­но­шения, у ме­ня нет опы­та уха­жива­ния. И всё дей­стви­тель­но слиш­ком стре­митель­но про­ис­хо­дит. Но за эти го­ды я по­нял, как ско­ротеч­на жизнь, как труд­но по­том осоз­на­вать, что не сде­лал то­го, что хо­тел, упус­тил шанс, сдал­ся на пол­пу­ти. Еще два дня на­зад и пред­по­ложить не мог, что бу­ду вес­ти та­кой вот раз­го­вор. Я дал се­бе обе­щание — быть от­кро­вен­ным с са­мим со­бой и по­пытать­ся жить пол­ной жизнью. По­это­му рас­кры­ваю чувс­тва, ох­ва­тив­шие ме­ня.

Я стою и не мо­гу по­верить в то, что слы­шу. Иног­да жизнь де­ла­ет рез­кий зиг­заг, и вот ты уже не ты. Где та карь­ерис­тка, му­жене­навис­тни­ца, ра­ци­она­лис­тка, ау! Вмес­то неё глу­пень­кая влюб­ленная ду­роч­ка, по­теряв­шая все свои хва­леные моз­ги, за­быв­шая о здра­вом смыс­ле. Го­товая бе­жать на встре­чу за­кату с муж­чи­ной в чёр­ной ру­баш­ке с зе­лёны­ми за­пон­ка­ми.

А где же злоб­ный волк-оди­ноч­ка? Гор­дец, ко­торый ни­ког­да не снис­хо­дил да­же до по­жела­ния при­ят­но­го от­ды­ха у­ез­жа­ющим на ка­нику­лы сту­ден­там, те­перь рас­сы­па­ет­ся приз­на­ни­ями в сим­па­тии к за­уч­ке-Грей­нджер.

Дол­жно быть, мы прос­то сош­ли с ума от ве­сен­них ро­зовых ту­манов. Но пле­вать! Я за­буду обо всем. Бу­ду то­нуть в оке­ане ощу­щений от бли­зос­ти Се­веру­са. Счи­тай­те ме­ня не­нор­маль­ной, но я ведь эк­спе­римен­та­тор.

Я Гер­ми­она Джин Грей­нджер. Мне двад­цать три го­да. Гла­за — ка­рие. Во­лосы — каш­та­новые. Рост — 163 см. Вес — 55 кг. И я влю­билась в сво­его быв­ше­го про­фес­со­ра по зель­ева­рению.

***

Иног­да, под­да­ва­ясь соб­лазну, мы со­вер­ша­ем ошиб­ки, о ко­торых жа­ле­ем дол­гие го­ды. Иног­да вне­зап­но раз­го­рев­ши­еся чувс­тва ло­ма­ют жиз­ни. Влюб­ленность — кра­еуголь­ный ка­мень судь­бы, раз­би­ва­ющий при­выч­ное те­чения вре­мени, соз­да­ющий тре­щины, вы­бива­ющий твёр­дую по­вер­хность из-под ног. Но вза­мен она да­ёт на­деж­ду, зац­ве­та­ет мо­лодым рос­тком да­же в пус­ты­не. Иног­да се­мена влюб­лённос­ти не да­ют ни­чего, кро­ме сла­бых по­бегов, по­гиба­ющих от лёг­кой за­сухи, но по­рой они пус­ка­ют кор­ни и пос­те­пен­но прев­ра­ща­ют­ся в креп­кое де­рево с соч­ной зе­лёной лис­твой.

В мо­ей жиз­ни од­нажды зац­ве­ло та­кое де­рево. Ог­ромное, креп­кое, кра­сивое, оно ше­лес­те­ло на вет­ру юнос­ти. Я по­ливал его, бе­рёг от мо­розов и за­сухи дол­гие го­ды. К со­жале­нию, один че­ловек не мо­жет всю жизнь за­ботит­ся об оди­ноком де­реве. Де­реву хо­чет­ся жить в цве­тущем са­ду, а не на обо­чине или то­го ху­же — в гряз­ном бо­лоте. Ря­дом с де­ревом дол­жно рас­ти вто­рое та­кое же. Их кор­ни, пе­реп­ле­та­ясь, соз­да­ют дру­гие мо­лодые де­рев­ца, кор­мят их пе­рег­но­ем из сво­их собс­твен­ных листь­ев. Од­ни де­ревья сме­ня­ют дру­гие, но сад всег­да дол­жен быть ухо­жен и зе­лен. Мо­ему де­реву суж­де­но бы­ло вы­рас­ти в ис­тлев­шем са­ду, из­на­чаль­но для не­го не су­щес­тво­вало за­щиты от па­ляще­го бес­по­щад­но­го сол­нца, и ря­дом за дол­гие го­ды так и не по­яви­лось да­же чах­ло­го сте­бель­ка. Вес­на пос­те­пен­но пе­реш­ла в зной­ное ле­то, литья по­горе­ли, а к осе­ни и сов­сем об­ле­тели. Дол­гой бы­ла бес­снеж­ная зи­ма, го­лые чёр­ные ко­лючие вет­ки рас­то­пыри­лись, стре­мясь за­деть и ра­нить всех, кто рис­кнул приб­ли­зить­ся.

Мне пот­ре­бова­лось двад­цать лет, что­бы вы­кор­че­вать это де­рево. И вот сад, слег­ка про­поло­тый, из­бавлен­ный от круп­ных сор­ня­ков дож­дался но­вого све­жего рос­тка, вы­рос­ше­го вне­зап­но и не­веро­ят­но быс­тро. В ду­ше рас­цве­тал по­бег влюб­лённос­ти в мою быв­шую сту­ден­тку мисс Гер­ми­ону Грей­нджер. И я не ста­ну вы­рывать его — на­обо­рот, пос­та­ра­юсь пре­дос­та­вить лас­ко­вое сол­нце, по­лив и удоб­ре­ния. Воз­можно, од­нажды ма­лень­кий по­бег, тя­нущий­ся в не­бо ря­дом с мо­им, пе­реп­ле­тёт­ся с ним кор­ня­ми…

***

Сле­ду­ющие шесть дней прев­ра­тились в пред­празднич­ный ад. Наш с Се­веру­сом ро­ман пре­тер­пе­вал ли­шения из-за буй­но­го вме­шатель­ства Пер­ке­ле и Эли­забет. Ко­неч­но, им ведь бы­ло нев­до­мёк, что мы хо­тим уз­нать друг дру­га по­луч­ше и нам не­об­хо­димо про­водить вре­мя на­еди­не. Для них мы бы­ли сло­жив­шей­ся па­рой, ко­торая вот-вот по­женит­ся. В те ред­кие ве­чер­ние ча­сы, ког­да нас ос­тавля­ли в по­кое, мы гу­ляли в ла­бирин­те из ро­зовых кус­тов. Мно­го го­вори­ли, сме­ялись, лю­бова­лись при­родой. Но­чи про­води­ли каж­дый в сво­ей пос­те­ли, нес­мотря на страс­тные по­целуи пе­ред сном. Се­верус не был нас­той­чив, я то­же не спе­шила. Мне нуж­но бы­ло при­вык­нуть к не­му и к тем от­но­шени­ям, ко­торые пов­ле­кут по­ловые от­но­шения. Я осоз­на­вала, что мой зель­евар из тех муж­чин, ко­торые не ло­жат­ся в пос­тель с кем по­пало. Он го­тов был сде­лать шаг толь­ко к серь­ёз­ным от­но­шени­ям. Воз­можно, на­ша влюб­ленность и ка­залась по-юно­шес­ки ско­ропа­литель­ной, но умом я по­нима­ла, что воз­можно и боль­шее, чем прос­то ро­ман. Мы оба из то­го сор­та лю­дей, ко­торые не рас­тра­чива­ют се­бя на ми­молет­ный флирт. Ред­ко под­да­ём­ся чувс­твам, ре­ша­ем­ся до­верить своё сер­дце, раз­де­лить с кем-то свой дом. Мы под­хо­дим друг дру­гу. Оба са­модос­та­точ­ные, ак­тивные, лю­боз­на­тель­ные, тре­бова­тель­ные к се­бе и ок­ру­жа­ющим. У нас схо­жие ин­те­ресы, мы мо­жем вмес­те за­нимать­ся раз­ра­бот­кой зе­лий, бе­седо­вать на раз­личные на­уч­ные те­мы. По­мимо ин­теллек­ту­аль­ных раз­го­воров мы мо­жем по­дарить друг дру­гу за­боту, по­нима­ние и ду­шев­ное теп­ло. Се­верус зас­лу­жива­ет ис­крен­нюю лю­бовь и лич­ное счастье. Он че­рез столь­кое про­шёл, что­бы из­ме­нить­ся в луч­шую сто­рону и по­бороть сво­их внут­ренних де­монов.

Да, у нас боль­шая раз­ни­ца в воз­расте. Оба уп­ря­мы, сво­ен­равны и счи­та­ем своё мне­ние единс­твен­но вер­ным, но го­товы учить­ся ус­ту­пать. Мы зна­ем друг о дру­ге не са­мые лес­тные ве­щи. Он пом­нить ме­ня лох­ма­той су­тулой дев­чонкой. Из мо­ей па­мяти не до кон­ца стер­ся об­раз нес­пра­вед­ли­вого мрач­но­го учи­теля. И всё же меж­ду на­ми вспых­ну­ла ис­кра, пос­те­пен­но раз­го­ра­юща­яся в ти­хий тёп­лый ого­нёк.

[c] Гла­ва 4 [/c]

[r] Дай кос­нуть­ся, лю­бимая, пря­дей гус­тых,

Эта явь мне ми­лей сно­виде­ний лю­бых...

Твои куд­ри срав­ню толь­ко с сер­дцем влюб­ленным,

Так неж­ны и так тре­пет­ны ло­коны их!

Омар Хай­ям [/r]

Гер­ми­она в рас­стёг­ну­том платье су­етить­ся у зер­ка­ла. Мне ин­те­рес­но, за­думы­валась ли она о том, что ме­ня ин­три­гу­ет вид её об­на­жён­ной спи­ны. Я, ко­неч­но, джентль­мен и не нас­та­иваю на зак­репле­нии на­ших от­но­шений фи­зичес­кой бли­зостью в пер­вую же не­делю. Но я муж­чи­на в пол­ном смыс­ле это­го сло­ва, а Гер­ми­она — жен­щи­на, ко­торую я же­лаю ви­деть сво­ей.

— Се­верус, а что, ес­ли они нас рас­ку­сят? –— она нер­вно поп­равля­ет прядь во­лос и поч­ти вплот­ную при­жима­ет­ся к зер­ка­лу, что­бы раз­гля­деть, ров­ная ли под­водка на внут­ренней сто­роне ве­ка.

— Это вряд ли, с уче­том то­го, что у нас дей­стви­тель­но ро­ман, — я рас­слаб­лен как ни­ког­да. Не люб­лю ба­лы, но на этом бу­ду в ком­па­нии са­мой оча­рова­тель­ной де­вуш­ки. Мы бу­дем тан­це­вать, при­нимать поз­драв­ле­ния со ско­рой по­мол­вкой. И те­перь я да­же ду­маю, что од­нажды мы и прав­да мо­жем об­ру­чить­ся. Не знаю, от­ку­да та­кая убеж­денность, но ве­рю в луч­шее. Как го­ворят пси­хи­ат­ры — по­зитив­ный нас­трой спо­собс­тву­ет ис­полне­нию меч­та­ний.

— Да, но я всё рав­но пе­режи­ваю, — она нер­вно те­ребит серь­гу, ей ни­как не уда­ёт­ся за­цепить за­мыс­ло­ватую зас­тёжку.

— Всё бу­дет хо­рошо. Это наш пер­вый шаг на дол­гом жиз­ненном пу­ти, — я под­хо­жу и зак­репляю се­реб­ря­ную се­рёж­ку.

— Жиз­ненном пу­ти? — она не­довер­чи­во смот­рит на ме­ня.

— Гер­ми­она, не ду­мала же ты, что я стал бы сог­ла­шать­ся на нас­то­ящий ро­ман со сво­ей быв­шей уче­ницей, толь­ко что­бы скра­сить бли­жай­шие па­ру не­дель. Я не нас­та­иваю, не за­гады­ваю на­перед, но мне хо­телось бы быть для те­бя боль­шим, чем гас­троль­ный пок­лонник, — я уточ­няю свои на­мере­ния сра­зу: пусть зна­ет, что всё это уже не иг­ра.

— Да, мне бы то­же хо­телось. Но не бу­дем за­ранее за­гады­вать, пусть всё идет сво­им че­редом. Для всех мы уже сос­то­яв­ша­яся па­ра, но это не зна­чит, что нам тут же нуж­но это до­казы­вать.

Я улы­ба­юсь. Хо­рошо, ког­да име­ешь де­ло с серь­ёз­ным че­лове­ком. Для ме­ня важ­но, что она по­нима­ет, как неп­росто с мо­им ха­рак­те­ром стро­ить от­но­шения, тем бо­лее с мо­лодой ус­пешной ведь­мой.

— Ты го­ворил, что об­ща­ешь­ся с Гар­ри. Бо­юсь, он нам не по­верит, по­тому что ему про­ще все­го про­вес­ти па­рал­лель меж­ду тем, что мы рас­ска­зыва­ли ему при встре­чах. Дру­гие ещё мо­гут по­верить, что быв­ший шпи­он и ум­ни­ца Грей­нджер мог­ли сох­ра­нять в тай­не свои от­но­шения, но не Гар­ри, — она ме­талась по ком­на­те, как ош­па­рен­ная.

— Да­вай прос­то при­ят­но про­ведём вре­мя вмес­те. По­тан­цу­ем, съ­едим по кус­ку чу­дес­но­го тор­та с цу­ката­ми из роз, выпь­ем ви­на, по­об­ща­ем­ся со ста­рыми зна­комы­ми. Не за­цик­ли­вай­ся на ре­пор­тё­рах и на­шей тай­не, — зас­тё­гиваю мол­нию на­рочи­то мед­ленно, ка­са­ясь паль­ца­ми сво­бод­ной ру­ки ко­жи на спи­не. Неж­ная и аро­мат­ная, тёп­лая, шёл­ко­вая, цве­та топ­лё­ного мо­лока, она пок­ры­ва­ет­ся му­раш­ка­ми. Сду­ваю с шеи вы­бив­ши­еся из при­чес­ки пряд­ки и це­лую. — Ты прек­расна.

—- Ты то­же ни­чего, — сме­ёт­ся звон­ко и неп­ри­нуж­дённо. Поп­равля­ет крас­ный пла­ток на мо­ей шее и бе­жит на бал­кон.

— Се­верус, — го­лос расс­тро­ен­ный. — Твоя ро­за за­вяла!

Вы­хожу за ней сле­дом.

— Нет, Гер­ми­она, моя ро­за рас­цве­ла, — ме­няю пер­си­ковый цвет её платья на алый.

— Ты сно­ва за своё?

— Да, моя ро­за, — ув­ле­каю её вслед за со­бой на бал. И этот ве­чер при­нима­ет нас в свои цве­точ­ные объ­ятия. Об­хо­дя ши­пы по­доз­ре­ния, удив­ле­ния и да­же за­вис­ти, мы то­нем в аро­мате счастья в са­мом цен­тре ро­зово­го валь­са. И я бе­зудер­жно счас­тлив. Эти во­семь дней нав­сегда ос­та­нут­ся в мо­ей па­мяти об­ла­ком слад­ко­го ту­мана, про­питан­ным за­пахом роз и алы­ми цве­тами влюб­леннос­ти.

***

Се­год­ня у мо­его сы­на день рож­де­ния. Ему ис­полня­ет­ся во­семь лет. От это­го дня я жду все­воз­можных чу­дес. Мы с Се­веру­сом вмес­те уже боль­ше во­сем­надца­ти лет и за эти го­ды я за­мети­ла, что циф­ра «во­семь» ста­ла для нас судь­бо­нос­ной. Пер­вый по­дарок, ко­торый мне пре­под­нёс Се­верус, был ключ от его ла­бора­тории в ви­де зна­ка бес­ко­неч­ности.

Че­рез во­семь ме­сяцев пос­ле зна­мена­тель­но­го ба­ла, на ко­тором толь­ко Гар­ри рас­ку­сил наш об­ман и то из-за то­го, что со­пос­та­вил фак­ты, мы по­жени­лись. Еще че­рез во­семь ме­сяцев ро­дилась Аби­гейл. В пред­сва­деб­ных хло­потах я и не за­мети­ла, что бе­ремен­на. Ещё че­рез год на свет по­явил­ся Ма­ти­ас, а спус­тя во­семь лет — Се­мю­эль.

Я го­вори­ла Се­веру­су о вол­шебном вли­янии вось­мёр­ки, но он толь­ко сме­ёт­ся. Го­ворит, что тог­да я ещё пять раз дол­жна прой­ти ро­довые му­ки. Я по­яс­няю, что в на­шем слу­чае нуж­но вос­при­нимать го­ризон­таль­ную вер­сию вось­мёр­ки, как сим­вол на­шей веч­ной люб­ви. Он цеп­ля­ет­ся к сло­ву «веч­ной» и ут­вер­жда­ет, что не го­тов веч­но от­чи­тывать сы­на за спря­тан­ные пор­но-жур­на­лы, от­пускать дочь на пер­вое сви­дание, тер­петь их пе­реход­ный воз­раст, иг­рать на день­ги в кар­ты с близ­не­цами У­из­ли и пу­тешес­тво­вать по Бра­зилии вмес­те с мо­ей ма­мой. Но сог­ла­ша­ет­ся с ут­вер­жде­ни­ем о люб­ви.

Мы бе­зум­но счас­тли­вы, что ре­шили под­дать­ся чувс­твам в те во­семь дней роз. С тех пор мы не­раз­лучны: вмес­те ра­бота­ем над мо­им про­ек­том по за­мене ред­ких ин­гре­ди­ен­тов в зель­ях ис­кусс­твен­ны­ми, вос­пи­тыва­ем тро­их де­тей, дру­жим семь­ями с Пот­те­рами и Илой­не­нами. На­шу семью нель­зя наз­вать иде­аль­ной: мы то­же ру­га­ем­ся, ссо­рим­ся и пе­ри­оди­чес­ки не по­нима­ем друг дру­га. Де­ти не ро­дились ге­ни­аль­ны­ми, нес­мотря на неп­ло­хой ге­нофонд. Они не столь усер­дны в учё­бе, ка­кой бы­ла я в свои юно­шес­кие го­ды, не име­ют та­ких та­лан­тов, как Се­верус. Они не­пос­лушны, и их сов­сем не впе­чат­ля­ет ав­то­ритет от­ца. Стар­ше­го сы­на я не­дав­но за­сек­ла за си­гаре­той, а дочь — це­лу­ющей­ся с ка­ким-то пры­щавым обол­ту­сом. Млад­ший сын нас­толь­ко не­посед­ли­вый, что пос­то­ян­но на­бива­ет се­бе шиш­ки и кру­шит ме­бель. Муж пе­ри­оди­чес­ки за­пира­ет­ся в ла­бора­тории, не же­лая при­нимать учас­тие в ссо­рах с деть­ми. Ма­ма бес­ко­неч­но на­вязы­ва­ет свои пра­вила ве­дения до­маш­не­го хо­зяй­ства. Иног­да я меч­таю за­бить­ся в ка­кой-ни­будь угол и выс­пать­ся в ти­шине, что­бы ник­то не бес­по­ко­ил и не ныл над ухом. Бы­ва­ют вре­мена, ког­да мне ка­жет­ся, что я ни­кудыш­ная мать и же­на, что всё ва­лит­ся из рук, и ни­чего-то я не умею. Но всё это про­ходя­щее, на­нос­ное, и уже че­рез мгно­вение я сно­ва по­нимаю, как же мне по­вез­ло с семь­ей. Моя жизнь при­об­ре­ла под­линный смысл толь­ко пос­ле встре­чи с Се­веру­сом Сней­пом, мо­им быв­шим пре­пода­вате­лем по зель­ева­рению, уп­ря­мым сли­зерин­ским зме­ем, не­наг­лядным му­жем.