Помятые игры

            На пол года с небольшим ты залег на дно. Но потом, потом ты совершил первую непростительную ошибку. Жестоко убиты две школьницы, лицо одной изуродовано и снова улыбка от уха до уха, зашитая для красоты медной проволокой, срезаны веки, грудная клетка вспорота и множество порезов и рваных ран. Второй досталось больше, ее расчленили на десяток кусков и оставили грудой мяса, разбросанной в комнате. Ты осмелел, это стало сразу понятно, уже с большей жестокостью тебе удалось убить сразу двух людей. И эта грубая надпись над первой жертвой, послание тем кто первый найдет тела. Грубо, жестко цинично. Ты вышел на новый уровень и как я понял потихоньку начал рушить свои собственные преграды. \жажда крови в тебе возобладала все больше и больше. Кстати, это преступление вызвало сильный резонанс в прессе, в спальном районе умерщвили и жестоко надругались над двумя несовершеннолетними девушками. И как только в прессу попали детали дела весь город заголосил, предпологая, что на воле родился новый маньяк убийца. Один особо умный молодой полицейский из моего участка, также решил и начал трубить начальству, но благо для тебя и меня, он и ни один другой служитель порядка не догадались, что убийство двадцатипятилетней девушки и моей сестры, это твоих же рук дела. К тому моменту я уже ни как не смог бы смириться с мыслью, что ты достанешься в руки полицейским (я и только я должен был совершить над тобой правосудие) и потому очень обрадовался, что пока ни каких идей у них не было. Я еще тогда не знал, кто ты на самом деле и потому опять ушел в другом направлении, рыская среди уже известных насильниках на свободе. В то же время взяли под стражу одного паренька, какого-то там дальнего знакомого двух девушек, который был на условном сроке по другому делу, что-то с наркотиками; благо родители его отмазали от тюрьмы. Увидев зашуганного парня в обезьянике, когда я пришел как обычно на свою ночную смену, я чуть не взорвался. Слепая ненависть сразу ослепила мои глаза. «Это он! Это он!»,- кричала она. Я моментально вспотел, в животе что-то перевернулось, а мышцы окаменели, но все таки шок этой неожиданной встречи смог остановить бушевавшую внутри меня ненависть. Проходивший в это время рядом полицейский, последними словами обозвал и погнал меня убираться. Помню, как в ту секунду мои мысли начали рисовать картины казни этого бедного паренька. Подметая пол и все также представляя как собственными руками зарежу, задушу или застрелю убийцу сестренки, я услышал разговор двух полицейских; одного дежурного и одного отрабатывающего сверхурочные. Они говорили о подозреваемом, алиби у того на момент убийства не было и по каким-то непонятным параметрам подходил под роль убийцы, но парень не собирался признаваться и все отрицал, вот его и упекли на ночь в каталажку.

            И вот он я, стою перед камерой, убираюсь, и краем глаза рассматриваю свою цель, изучаю и, знаешь что, вижу, что парень сидит как на гвоздях, глазки бегают, весь сжался, дергается. Опера его запугали, кинули за решетку и ожидают, когда зерна страха дадут всходы, а я начинаю понимать, что не он убийца, не подходит, чувствую так бы ты, ублюдок, себя точно не вел. Признаюсь я и огорчился и обрадовался одновременно. Вроде как мои поиски будут продолжаться, а и не знаю куда копать дальше.

            Прошла неделя или больше я как на дрожжах маялся, думал, ты близко, но я не знаю в какую сторону смотреть. Подозреваемого парня освободили, за не имением веских доказательств, да и вроде как появилось алиби, что в тот момент он находился под наркотическим воздействием в компании своих друзей, на квартире одного из них. И тут мне на глаза попался свежий отчет одного, ведущего это дело, полицейского и после прочтение его я начинаю догадываться кто же ты такой на самом деле. В этом коротеньком отчете, находились пара версий произошедшего и сведения нескольких свидетелей. Один из них сообщал, что видел в ту ночь как две убитые выходили в компании очень нетрезвого молодого человека, также у него была одна отличительная черта, огромный шрам, идущий предположительно от брови до подбородка или в том же порядке.

            Вот она первая моя зацепка, первый след, который можно назвать не ложным. Как ты думаешь у кого из моих знакомых есть уродливый шрам на все лицо? Правильно, у тебя. Я начал копать под тебя, некоего Вишнякова Бориса Александровича, отгоняя мысль, что ты тот кто мне нужен. Мне было необходимо сохранять ясность ума, ведь кто знает, что я мог сделать с тем пареньком, которого подозревали в убийстве школьниц. Если бы я не понял сразу, что это не он, то вряд ли бы у него получилось дойти до дома живым, после того как его на утро отпустили домой. Но чем дальше я пытался узнать твое прошлое, тем сильнее убеждался, что это  ты. Тебя как такового не существовало, точнее был такой челочек, но умер лет эдак шесть тому назад, а потом у пацанов в клубе я пронюхал, что твой паспорт фикция, фальшивка, выданная как примеальные самим Боссом. Ты бежал от чего-то или от кого-то, а может скрывался и прятался, заметая следы, но зачем. Зачем такие труды? Ради чего?

            О тебе мне так и не удалось ничего узнать, вообще ничего. Ты был призраком, пустой страницей, никем в многомиллионном мегаполисе, где о каждом, да что-то известно. Я общался с тобой ото дня в день все больше, даже можно сказать сдружился на сколько это, конечно, вообще возможно с человеком таких взглядов как у тебя, я про твои извращенные фантазии, перекинувшиеся амбициозно на беззащитных девушек и я не говорю только про одну сестру, теперь они все просят отмщения, ты слышал ублюдок, но все же я тогда еще сомневался насчет тебя. Видишь ли, после каждой нашей встречи я находил в тебе нечто чужеродное, нечто непонятное и пугающее, словно внутри скрывался не обычный человек, а монстр, я предположу. И все таки, что-то было тут не так... Нет. Это все говорило наше с тобой знакомство, взаимные симпатии, образовавшиеся со временем, или, что более возможно, тут все дело заключалось в моей человечности, я помнил, как меня переклинило при виде того мальчишки, которого ранее подозревали в убийствах двух девушек, и после тех ужасных кар, что я предвещал невиновному, я должен был быть спокойным, с холодной отчетливостью мне следовало продумывать каждый следующий шаг.